Свежие истории от 10 июня 2010

9,8 метров каждую секунду. Но, наверно, не совсем свободным полёт оного прибора был. Мужики там на краю поля с бутылочкой устроились, и, очевидно, между бутылкой и прибором симпатия возникла, притянула та водовка приборы авиационные...

Любовь была скоротечной. Бутылка — вдребезги, напора страстного не выдержала, а мужики — в ауте, но быстро (поскольку не пьяные ещё были) усекли цепочку причинно-следственных связей и нецензурно выражаясь побежали в сторону приземляющегося парашютиста.

Юрий Алексеевич рассказывает:

— Снимаю подвесную, слышу мат отборный и мужиков, руками размахивающих.

Прикинув направление их движения, степень возбуждения и количество кулаков и решил бежать в сторону старта... защиты искать.

Мужики на старте не подвели, навстречу кулакам и мату человек пять поспешая направились. Погоня и не думала останавливаться, только перед самой стеной спортсменов-парашютистов на шаг перешли.

Драки не было. Был вопрос:

— Вы чего, мужики?

— Чего-чего... этот гад, — на Юру показывают, — нам бутылку своим прибором разбил. Надо же — так точно кинул... а у нас — колосники горят, а этот снайпер, — опять в Юру пальцем тычут, — не по понятиям поступает.

Объяснили мужикам спортсмены развитие ситуации, приведшей к такому вот форс мажору и бутылкой спирта сумели и утешить страждущих... и панельку выкупить.

Часы ещё шли... отсчитывая время в общем-то не рядового события, закончившегося ко всеобщему благополучию.

его жизнеспособности, что ли, в долях от максимальной для него же величины этого же показателя. Странный показатель этот, ничтоже сумняшеся, назвал он "психофизиологическим потенциалом" (ну, кого волнует, что показатель с таким названием издавна существует в физиологии и медицине, имеет конкретный смысл и означает совсем другое?).

Получилась придуманная кривая: от нуля (момент зачатия, наверно) она взмывала вверх, выполаживалась этак лет с 20 лет до 35 (максимальные значения) и далее начинала постепенно сползать вниз. Утыкаясь в ось абсцисс (тут точное время не задавалось). Если не строить такого графика и не выдумывать таких странных показателей, можно сказать это же простыми словами: человек сперва крепнет, потом постепенно "хужает" и в итоге склеивает ласты. Но не тут-то было, мы мыслим крупными открытиями и банального, общеизвестного наблюдения сделать просто не можем по определению. Названа была эта загогулина Кривой Жизни.

Дальше – больше. Захотелось научиться управлять этой кривой. Идея была такой: если в данный момент времени вычислить соотношение реального и оптимального значения этого показателя, т. наз. "психофизиологического потенциала", то можно приподнять или опустить кривую и увидеть, когда она ткнется в ноль. То есть, предсказать срок оставшейся жизни и момент склеивания ласт. Как мера "психофизиологического потенциала" была предложена... скорость плавания в бассейне. Берёцца шахтёр (не конкретизировалось, добровольно или нет, в экипировке или нет, с буром или без оного) и кидается в бассейн. Засекается, с какой скоростью он поплывет. Эта скорость соотносится с олимпийским рекордом по плаванию для мужчин его возраста. Получается поправочный коэффициент, который задирает (что маловероятно, т. к. чемпиона не обогнать) или, наоборот, прижимает к оси абсцисс кривую "потенциала". И снимаецца с кривой, скока ему жить осталось.

Прошу учесть, что это не злой прикол, а тема защищенной кандидатской диссертации его аспиранта. Когда я оттуда уходил, из всего этого планировалось сделать докторскую для некоего братка и была опубликована серия каких-то статей…

P. S. Когда я спросил с серьёзным лицом, что делать, если шахтер не умеет плавать и сразу потонет, получил ответ типа "погрешности метода" или "не грузите меня тактикой, я стратегией занимаюсь".

P. P. S. Как-то начальник пришел просветленный и сказал мне: вот вы надо мной смеетесь, советуете заниматься лучше своей теплофизикой — а я побывал со своей идеей у врачей. Они все ведут себя как-то одинаково: сперва гогочут, потом, выслушав меня более внимательно, становятся очень серьезными, ласково улыбаются, со всем соглашаются и с почетом провожают до дверей, подтверждая, что ничего такого они никогда ранее не слышали и что это очень необычно. Я ему посоветовал тогда поосторожнее по врачам с такими идеями ходить, он обиделся…

там не ввел талоны, за мясом и свиными копытцами для холодца — в Кустанай. Там же и набивали самолет яйцами. А за конфетами и зефиром — в Троицк, на шоколадную фабрику.

Спирту было море, и мы были вхожи на любой склад.

Денег собрали много и, в качестве сопровождающего и контролирующего

(чтобы без злоупотреблений) подрядился в составе экипажа не совсем хороший человек. Даже походка у него была — карьерюга!

Сначала по комсомольской, потом и по партийной линии пошел вверх. С утра первым делом — к замполиту полка, как тень за ним ходил. Не любили мы его.

И по погоде застряли мы в Южно-Уральске. День, два, три. Гостиница

(клоповник, дом колхозника) для перелетающих экипажей. Сначала пили спирт, потом марочное — "Солнцедар". Может кто помнит?

Кстати, анекдот того времени: Открывается утром магазин, мужик трясущейся рукой высыпает груду мелочи на прилавок. Продавщица перещитывает медяки:

— За рубль восемь нет, есть за рубль двенадцать.

Мужик сгребает мелочь:

— На хрен, марочное не пью.

Перезнакомились со всеми поварихами, официантками летной столовой, воспитательницами детского садика. Пищеблок — все-таки какая-то гарантия в смысле медицины.

А этот сидит, никуда не ходит. А кто не пьет - тот закладывает. Пил, собака, нo сам не покупал и в магазин не бегал. Это дело нам надоело и созрел план страшной мести. Ведь, с@ка, заложит, все расскажет по прилету!

Бросили мы клич по общаге, гостинице, а там народ со всего света, уже месяц в перелетах. Одичали, бросаются на все, что шевелится. Нашли.

Простите, но в простонародье это, как выяснилось, называется — лобковая вошь.

Осторожно состригли волосы с лобка, там, где неродившиеся беленькие такие яйца этих самых, и сложили это бактериологическое оружие в спичечный коробок.

В санчасти взяли три таблетки снотворного для верности задуманного.

Сели пить вино и играть в карты. Его не приглашаем. Он сам встает с койки, берет бутылку:

— Ой, что это, "Яблочное"?

Наливает, выпивает, ложится читать.

Мы продолжаем играть, разум возмущенный вскипает. Достаем приготовленную бутылку "Солнцедара", разливаем по стаканам. Ему — с таблетками.

— Будешь?

Он встал, выпил, лег.

Через тридцать минут он храпел, как семь чеченов.

Спустили кальсоны, трусы и высыпали содержимое коробочки.

Топили в то время не жалея. Плюс теплое нижнее белье. А инкубационный период в таких тепличных условиях — сами понимаете.

Через день приходим мы в комнату. Странный запах. Оно лежит, как Ленин в

Мавзолее. Под простыней на босу ногу, обсыпанный дустом.

А мы продолжаем пить, играть в карты и напеваем русскую застольную песню:

"Мне мой миленок подарил четыре мандавошечки,

Я их не знаю чем кормить, — они такие крошечки. "