Свежие истории от 10 апреля 2014

семь раз отмерять, послушайте историю одного таксиста, о том, как он со своими приятелями играл в карты. Что за игра, я так и не спросил, видимо "очко", да и не в этом суть, итак, вот его рассказ:

…Приехали мы на дачу, у хозяина дачи – Сани, был день рождения.

Попарились в баньке, выпили, закусили, побренчали на гитаре, тут Алик достал колоду и предложил пошпилить в картишки.

Почему бы и нет? Начали играть.

Ставки вроде бы и небольшие, но эта сволочь — Алик, все время выигрывает и выигрывает. Может — у него колода была крапленая, а может — в тюрьме так лихо нахватался блатных верхушек, что никто из нас троих никак не мог у него выиграть.

Алик только ржал и наши денежки к себе пододвигал.

В конце-концов, я все проиграл, все что было в кошельке, тысячи четыре рублей, проиграл и плюнул, другие тоже продулись и отвалились, но упорный именинник все никак не сдавался, он хотел хоть раз выиграть у Алика. Мы все уже поняли, что дело тут нечисто, ну, не может человеку все время везти, хотя, за руку его никто не поймал, так, что, ничего не предъявишь, только домыслы.

У Санька, тоже деньги кончились, тысяч десять прошпилил, но он все равно не унимался, давай, говорит, в долг сыграем.

Алик в долг играть не хотел, расплата, говорит, должна быть на месте.

Тогда Саня предложил играть без интереса, ему просто хотелось хоть раз выиграть, но Алик выпендривался, говорил, что вообще без ставок нельзя, а то у него фарта не будет.

Тоже скотина, все бабки у человека выгреб, мог ведь, если и не поддаться, так хоть просто поиграть, доставить человеку удовольствие. Санек, ведь, нас кормил, поил, в бане парил, к тому же день рождения у него.

Алик, ехидно так ухмыльнулся и говорит:

— Санек, если не на деньги, то давай хоть на пендали, или на щелабаны, хоть, какой-то интерес поддержать.

Саня загрустил, видимо слегка обиделся, посидел, подумал, потом сходил в дом, вернулся и говорит:

— Вот минутные песочные часы, а вот прутик. Кто проигрывает, того победитель бьет по заднице этим прутиком, количество ударов не важно, главное — бить строго по времени, пока высыпается песок. Штаны снимать не будем, не дети. Ну что, по рукам?

Алик усмехнулся и принял условия игры.

Естественно, он опять выиграл.

Саня честно лег на скамейку, дал нам часы, чтобы следили за временем, и сказал: — "Давай"

И Алик его отстегал, ну, как отстегал, одно название, тем более, сквозь джинсы, да еще и прутик пластмассовый, тонюсенький совсем и в длину сантиметров двадцать, не больше, таким не особо больно, как ни старайся.

Второй раз, Алик опять выиграл и опять прутиком помахал.

А на третий раз, вдруг выиграл Саня. Может наш шулер подрасслабился, как-то сбился в своем мухлеже, а может просто надоело уже выигрывать, но факт — есть факт, Алик, наконец, проиграл…

Он заржал, спокойно лег на лавку и сказал: — "Базара нет, проиграл — готов пострадать, уговор дороже денег"

А Саня, не спеша сходил в дом, оттуда прикатил большую катушку с удлинителем, а потом принес газонокосилку, снял с нее защитный кожух, зарядил тем самым прутиком, врубил и скомандовал нам:

— Переворачивайте часы!

И дал…

…Алик так орал, пришлось его даже за руки — за ноги держать, а как же, двенадцать тысяч ударов газонокосилкой. Шутишь, что ли? Аж джинсы взлохматились, зато, все честно, ровно минуту.

Потом он носился по всему огороду, как ошпарок, и плюхнулся задом в какое-то грязное корыто с холодной водой, отмокал.

Ну, да сам и виноват, шулер херов…

Не то что я прям вот так горел желанием поручкаться с гарантом, просто размышления. К чему это я? К тому что через эти "рукопожатия" не только микробы передаются, но и байки. Недавно мне рассказали как давно слышанную мою же армейскую историю. Правда, с учетом моей трепливости и неразборчивости в связях особо удивляться тут нечему. Это я так, изящно страхуюсь от воплей "Баян! "

Я вообще редко вспоминаю армию, так как находился там в состоянии искусственной комы, из которой, походу до сих пор не до конца вышел. Слыл я там за "сильно на голову простуженного", с которым связываться-себе дороже. Что и требовалось. Но-переиграл. Вжился в образ. До сих пор не могу из него вытряхнуться. Но вот такие моменты хрен забудешь.

История из "духанки".

Наряды мне начали клепать чуть ли не с первого дня службы. Сильно я всех там раздражал. Потом пошли гауптвахты( я совершил тур по всем окрестным) и едва мне не устроили несколько раз волнующую поездку на "дизель". Но об этом позже.

По юности моей служивой, начальство не теряло надежды образумить неразумное и постоянно пихало меня в наряды по роте. С целю просветления.

Итак.

Наряд. Я в роли статуи стою "на тумбочке". Минут 40 до подъема. Поутряне вваливает комроты Наглебкин с дикого будунища.

— Дежурный по роте на…

— На х[рен]…

От доклада дежурного он мученически отмахивается мол "Не дышите на меня, юноша, мне и без вас дурно"

Время идет. Командора мутит и мает. От безысходности он начинает читать нечитаемое никем-плакаты в коридоре. Ну там всякая херня про то как вовремя Родине долги отдавать. И в какой позе это делать. Мне, кстати, эта его привычка читать что ни попадя как то дорого стоила. Оформляя планшет "Крепче дисциплина-выше боевая готовность" я оживил текст вкраплениями матерных анекдотов. Так они и провисели там год. Пока командор не заметил сие в припадке неконтролируемой грамотности. Что стоило мне 10 суток губы. Но мне было не привыкать к арестантской романтике.

Но я не об этом.

Утро. Тишина. Скрип сапогов похмельного офицера, его негромкие ебуки про себя сквозь икоту. Наконец его взгляд натыкается на огнетушитель. Икая и мучаясь отец-командир зачем то стаскивает его с гвоздя. Шевеля губами читает инструкцию. Инструкция завораживает и гипнотизирует мозг военного, захватывает власть над сознанием и требует выполнения. На моих вытаращенных глазах зомбированный майор четко выполняет написанное. Ну там перекидывает рычаг, срывая пломбу, переворачивает и трясет. Ат [ч]удак!

Огнетушитель, как ни странно, оказывается вполне исправен и начинает с утробным ревом поливать все вокруг пеной. Гнусная инструкция, с мерзким хихиканьем покидает голову несчастного и тот обнаруживает себя посреди вверенного ему подразделения с филиалом Везувия в руках. Ат мля!

Пару секунд его еще клинит, потом свет разума проливается на эти, с позволения сказать мозги, и он с дикими глазами, пугая меня проносится мимо тумбочки к туалету. Ответствееный по роте офицер, что ночевал в казарме, вылезает на шум и видит:

1. Весь коридор в пене.

2 В двери туалета мелькнула жопа командира.

Офицер мчится вслед(я тоже), где мы обнаруживаем в тубзике над очком любимого начальника ведущего неравный бой с огнетушителем. Дракон в его руках предсмертно бьется и хрипит, но не утихает.

— Товарищ майор, что случилось?!

А вот действительно. Я бы на месте отца-командира затруднился бы ответить на этот вопрос подчиненного. Ну вот какие варианты? Меня мама [ч]удаком родила-вот что случилось. Или скажи отцу моему, что б впредь предохранялся, а то такая же херня случится вновь? Но то ж подрыв авторитета. К счастью идиотов, сомнения им чужды.

— Вы бы чем [зв]издеть, лейтенант, лучше помогли бы!

— Есть!

Летеха скачет в коридор, хватает второй огнетушитель, рвет на нем пломбу, переворачивает и несется помогать командиру тушить железобетонный унитаз. Ай мама. Последние силы оставляют меня в умывальнике и я корчусь там на кафеле, не в силах поднять голову и досмотреть этот цирк.

В такой эмбриональной позе меня и застают два взъерошенных огнеборца, вывалив из потушенного толчка. Увидев этих нахохлившися запененных кретинов с обессиленными огнетушителями в руках, я одновременно потерял дары речи и субординации. Я тупо выл на полу, поджимая ноги к животу. Офицеры, россияне попытались немного попинать свидетеля, дабы привести в чувство, но попытка провалилась. Меня в тот момент из истерики и расстрельный взвод не вывел бы.

Потом мне долго и нудно грозили в канцелярии расправой за разглашение государственной тайны. И вправду. Узнают враги, каковы у нас офицеры-и все. Война не за горами. В общем, сетуя на несдержанность языка я вытребовал себе теплое местечко подальше от глаз начальства. Что соответствовало и их интересам. Что я на них смотреть не мог спокойно-меня опрокидывало, что они шли красными пятнами при виде меня в корчах.

Так что мы старались минимизировать наши встречи. Я же честно хранил закон омерты.

До дембеля.