Свежие истории от 12 октября 2023

себя холеной ручкой за шкирку выудила из бака нечто. Нечто не протестовало, а безвольно повисло и покачивалось на холодном ветру. Беглый осмотр на весу показывал, что кот, несомненно, разменял девятую и последнюю жизнь, да и та вот-вот покинет его жалкое тело.

Мелькнула мысль опустить безнадежного кота обратно, но в глазах животного было: "Нет! Нет! Лучше пристрелите, тётенька, а в тюрьму я больше не вернусь!".

Так у женщины впервые завелось животное системы кот. С кличкой она определилась сразу – Рахит, ибо кривые "проволочные" конечности и хвост, да худоба в придачу. С окрасом определилась постепенно, от помывки к помывке: от "Кремовый, вроде…", до "Вроде, белый…".

Поначалу, когда в дом являлись гости, дабы не пугать их видами кота а-ля "кладбище домашних животных", Рахита с вкусняшками запирали в кладовке, и он не протестовал – нажрется и спит, горемыка.

Но весьма скоро комплекс витаминов мяса, рыбы, сметаны, колбасы, уютных шерстяных ковров и горячих радиаторов отопления сделал свое дело.

Спустя три месяца кличка Рахит подходила коту, как трико и тяпка завзятого советского огородника профессиональному игроку в гольф или конное поло.

Рахит преобразился в белоснежного откормленного и весьма сообразительного котяру завидной пушистости, украсил и завершил собой изысканный интерьер богатой квартиры, а хозяйка содрогалась от мысли, что кто-то прежде неё мог забрать с помойки подобного роскошного красавца. Совсем тётка потеряла голову от любви! Кто другой? Если только старуха с косой…

Две вещи – еда и откуда она берется — всецело занимали мозг Рахита, ещё вчера едва не отбросившего когти в баке "Для смешанных отходов". А сейчас кот без памяти влюбился в большой японский холодильник. Да-да! Даже нажравшись от пуза, он подолгу сидел пред распашным агрегатом, ожидая, когда хозяйка его откроет. Это было любимое "кино" Рахита. Бестселлер. Услада измученного сердца странника, обретшего покой.

Из-за распахнутой дверки вместе с прохладой, видом и ароматами колбасы, рыбы, сметаны, котлет, курицы, и т. п. на Рахита снисходила кошачья благодать, и округлившиеся глаза разбегались в стороны от картины свалившегося на вчерашнего беспризорника и пристанища блох и паразитов счастья.

Иногда вид многочисленных припасов приводил кота в столь неописуемый восторг, что он бесновался как котёнок.

Однажды Рахит до кровищи атаковал ногу гостя, позволившего себе отворить дверь "храма". А обоссанный ботинок наглеца намекал не повторять смертельных ошибок, чтобы в другой раз не лишиться того, на что ботинок обувается…

Ученые утверждают, кошки видят сны чаще человека. Не врут, ибо сдается, что Рахиту через день являлись кошмары из голодного занюханного прошлого — он просыпался, как от удара, котопультировался к холодильнику и мяукал, требуя открыть "мою прелесть".

Убедившись, что еда неизменно громоздится на полках, удовлетворенный ревизией, хвостатый "ОБХСС" маршировал восвояси с видом "Всё будет самолёт, сосиски форева!"...

Однажды хохотушка и выдумщица хозяйка решила разыграть непосредственное милое животное. Пока Рахит спал, все-все продукты из холодильника перекочевали в шкаф...

Голодный Рахит сидел перед холодильником и мяукал. Веселая женщина взялась за ручку, Рахит нетерпеливо посеменил лапками и неуловимо улыбнулся встрече с прекрасным. Что произошло потом, женщина вспоминает с содроганием...

Резко открывшийся вид абсолютно голых полок рывком поднял кота стоймя и напрочь отвалил ему челюсть. Вылезшие из орбит глаза сошлись у переносья и норовили развернуться внутрь черепа, чтобы не видеть страшной картины.

Взвыв что-то похожее на "Твою мать! " (как утверждает вполне адекватная хозяйка), Рахит пошатнулся и без чувств рухнул навзничь, воздев конечности.

Перепугавшаяся "шутница" кинулась приводить несчастное фраппированное животное в чувство мольбами и поцелуями, но без толку. Тогда схватила палку отборного сервелата и ткнула ему в нос. Рахит очнулся, намертво закогтил, обнял колбасу всем телом и истошно завыл — истерика, посттравматический синдром...

Рыдающая хозяйка кинулась к шкафу, трясущимися руками давай вертать всё взад, причитая: "Вот сосиски, вот мясо, вот сёмга, фарш. Рахит, не плачь, родненький! Все на месте, Рахитик! Ой, дура я, дура! А-а-а!".

Кот при виде продуктов воодушевился, повеселел, с аппетитом покушал, но от пережитого потрясения один глаз его намертво застрял у переносицы. И хозяйка теперь страшно корит себя за это и ищет им двоим хорошего офтальмолога, потому что и у неё один глаз стал весьма дергаться…

полчаса от Финляндского вокзала. Мы там всегда были желанными гостями – и с удовольствием к тётке ездили – она нас любила. Своих детей у неё не было, она была намного старше матери, и по возрасту годилась нам в бабушки- когда происходили описываемые события, тётка была уже на пенсии.

Зима 1969 – 70. Мне уже целых семь лет. Школьные зимние каникулы. Я пристал к матери – "Хочу к тёте Кате". Вот прямо сейчас хочу – а что дома делать? Но каникулы-то у меня, а родители на работе – и отвезти меня в Дибуны решительно не имеют возможности.

Очевидно я слишком сильно приставал, потому что мать согласилась довезти меня до вокзала и посадить на электричку. Дальше- самостоятельно. Всем, кто сочтёт этот поступок безответственным – от платформы до тёткиного дома было метров пятьдесят, я ездил туда десятки раз, и даже с закрытыми глазами бы не заблудился.

Мать вручила мне бидончик с какой-то едой, мы оделись и поехали. Ближайшая электричка оказалась Сестрорецкой, и меня сбило с толку примечание на табло – "через Дибуны". Обычно в этом месте табло указывались станции, где поезд не останавливался. Мать посадила меня в вагон, попросила какую-то тётку присмотреть за мной и поехала домой.

На Сестрорецк поезда ходили двумя направлениями – прямо, по берегу залива, и с разворотом в Белоострове – через Дибуны. Это я сейчас знаю, а тогда мне эта надпись не давала покою- а что, если поезд в Дибунах не остановится? Ладно, думаю, выйду на остановку раньше, там от платформы до платформы чуть больше километра – хожено пешком многократно. Дойду, не потеряюсь – тем более, что дорога вдоль железнодорожного полотна – заблудиться невозможно.

И поехал. Женщина, что обещала за мной присмотреть вышла, пробубнив что-то что вот, сейчас будет П…во, потом Л…во, бу бу бу, а потом твоя остановка. Названия в вагонах объявляли, но так тихо, что за шумом движущегося поезда было совершенно ничего не разобрать.

И я, со всей дури выскочил не на одну, а на две остановки раньше. Слез с платформы, дорога идёт, как я помню, и как ей положено — вдоль полотна, поэтому, ничуть не волнуясь, я и побрёл вперёд.

Первые сомнения начали появляться, когда дорога превратилась в тропинку. По идее, уже должна быть видна платформа Дибуны, но вместо этого, тропинка круто ушла направо — в лес. Мне бы просто вернуться и дождаться следующей электрички, тем более, что ходили они часто – интервал минут двадцать. Но вместо этого я бодро попёр пешком вдоль рельсов – прямо по целине вперёд. Дурак.

Пошёл вдоль по правому рельсу – не сообразив, что поезда будут догонять меня сзади. Когда прошёл первый поезд — я еле успел отскочить, провалившись в снег почти по пояс. Это было довольно страшно – двинуться не можешь – снег слишком глубокий, а в метре от тебя грохочут колёса. Выше меня ростом.

Так и пошло – идёшь вплотную к рельсу, по шпалам – не проваливаешься. Сделал шаг в сторону – провалился в снег. Очевидно, я впал в какой-то ступор, потому что сообразил перейти на противоположную сторону железной дороги – чтобы поезда двигались мне в лицо, и их можно было увидеть издалека, только где-то после второй или третьей электрички, от которой приходилось отскакивать в снег.

Зимой темнеет рано, примерно через минут сорок — час этого путешествия стало смеркаться – иду один, в лесу, темнеет и холодно. Когда вижу приближающийся поезд, отступаю как можно дальше – пропускаю его и продолжаю это топтание. И каждый раз становится тошно смотреть на пролетающие с грохотом колёса, которые выше головы – ощущаешь себя беспомощным. В голове пусто, не то, чтобы очень страшно одному, я просто не представлял всех возможных перспектив из того, что там вообще могло со мной произойти.

Если посмотреть по карте, от станции, где я вышел, до тёткиного дома всего около шести километров. Сколько часов я шёл – точно не помню. Как полностью стемнело, на дороге включили освещение- вроде стало полегче, но лес превратился в сплошную чёрную стену — это ещё более жутко, чем когда можно в сумерках разглядеть каждое дерево.

Этот монотонный процесс передвигания ног выключает сознание полностью – я вполне понимаю, и могу представить, что чувствовали полярники в пеших экспедициях к полюсу. В голове осталась одна мысль – дойти. В общем, когда я добрёл до той станции, где собирался выйти – за километр от тёткиного дома, то не останавливаясь пошёл дальше пешком.

Дошёл. И бидончик с котлетами не потерял. Вроде бы было уже часов одиннадцать. Сказать, что тётка охренела от времени такого визита – не сказать вообще ничего. Я честно рассказал ей, как получилось, что я так поздно, попросил только матери ничего не рассказывать. Тётка накормила меня ужином, напоила чаем и уложила спать.

Вторая серия.

Если читатели уже решили, что на этом мои приключения закончились, то это не совсем так.

Утро, солнце, день прекрасный. Позавтракали, я выпросил у тётки финки – финские сани, и поехал кататься. Напутствием было – "По дороге дальше речки не уезжай! "

Кто не представляет себе, что такое финские сани – это деревянный стульчик с рукоятками на спинке, установленный на длинные стальные полозья. На одном полозе стоишь, держась за ручки, свободной ногой отталкиваешься. На стул можно посадить седока, или ехать одному- как в моём случае. Поворачивать с длинными полозьями, не имея опыта довольно сложно, но я это уже давно освоил – не в первый раз так катался.

Возле речки была небольшая горка, где можно было разогнаться побыстрей. На льду сидело несколько любителей зимней рыбалки – они смотрели, как я несколько раз скатился с горки, каждый раз разгоняясь быстрей и быстрей. Пока не зацепился полозом за какой-то корень – его не было видно под снегом.

Сани завалились на бок, а я полетел кувырком вниз – прямо в полынью. Глубина в той речке – чуть больше чем по колено, но мне хватило выкупаться. Мужики побросали удочки и бросились меня спасать. Собственно, я сам уже почти вылез, но всё равно- помогли. Спасибо им.

Стою, капаю. Мужики взахёб говорят что-то, теребят, стряхивают с меня воду, суетятся. Главное – цел, под лёд не утянуло (а течение там есть, и не слабенькое), а что весь мокрый – так надо просто поскорей в тепло.

— Ты откуда, далеко идти? Сам дойдёшь?

— Дойду конечно, тут почти рядом – Железнодорожная улица.

Кому из них пришло в голову эта идея? Они помогли мне вытащить сани на дорогу, заставили выпить полстакана водки и отправился я домой- тётку радовать.

Пока ехал обратно, вода подмёрзла, и одежда превратилась в панцырь. Санки поставил возле дома, а сам еле-еле сумел подняться по ступенькам на крыльцо – штаны-то не гнулись. Тётка помогла мне раздеться, переодела в сухое. Я уселся возле печки, но даже рассказать ничего не успел – от тепла и водки меня развезло так, что проснулся я только вечером.

Матери тётка ничего не рассказала – слава Богу, все эти приключения закончились благополучно.

Это было нашим секретом много лет – и сейчас, когда я прихожу на кладбище проведать родню, всегда вспоминаю ту историю.

им еще в Первую мировую. Большая часть лечебных корпусов до сих пор имеет некие признаки так называемого "Югендштиля" (не путать с Гитлер-югендом!).

Сейчас все эти здания — в полном запустении и разрухе, т. к. выведя войска, российская армия не потрудилась подписать документ о передаче территории госпиталя немецкой стороне, и у немцев все это до сих пор считается "ничейной территорией".

Немцы обнесли все это (югендштилевские лечебные корпуса, где до сих пор можно прочесть надписи на русском языке "Операционная", "Старшая сестра", и т. п. , и несколько хрущевок, в которых жили семьи советских офицеров) жиденьким заборчиком, написали вывески "Вход запрещен", но вывески не спасают.

В частности, эта семейная пара, с которой мы приехали в Берлин году в 2007, провела мне увлекательную экскурсию по своей бывшей "хрущевке" на этой территории, где они прожили 10 лет (до 1993 года) и родили двух детей.

Так вот, при выводе войск из Германии эту семейную пару перевели аж во Владивосток. И, поскольку их переезд оплачивало полностью минобороны, ребятам захотелось романтики, и они вчетвером (с 2 детьми) ПОЕХАЛИ ОТ МОСКВЫ ДО ВЛАДИКА ПОЕЗДОМ.

Примерно в это же время Солженицин возращался в Россию и проехал поездом с востока на запад, а они, значит, отправились в противоположную сторону. Типа, "всю Россию посмотреть".

Семь дней все семейство тряслось в поезде, толком помыться там не удавалось (хотя одна душевая кабина на поезд, вроде бы, была), дорогущая ресторанная еда за 7 дней надоела до сблева, на получасовых стоянках в крупных городах главная задача главы семейства была — добежать до ближайшего магазина и купить там ХОТЬ ЧТО-ТО СЪЕСТНОЕ (свежий хлеб, полбатона колбасы, банку килек в томате, шоколадку, бутылку кефира).

Насчет "посмотреть всю Россию" — у них осталось только одно впечатление: "Как ни посмотришь в окно — там одни только елки! И больше вообще ничего! Семь дней одних елок! "