Свежие истории от 29 февраля 2024

курс ушёл в отпуск и было это хорошо, ведь только он точно знал, что для нас вероятность успешно сдать его предмет, крайне мала.

Ожидавшейся на его место замене это было неведомо и появлялся призрачный шанс создать впечатление, что мы что-то знаем.

Однако все иллюзии на благоприятный исход развеялись как дым, когда стало известно кто будет нашим экзаменатором. Это была беда и засада, оценить наши знания решил сам зав. кафедрой — человек суровый, беспощадный к двоечникам, прогульщикам и тунеядцам. Этакая помесь заумной рыбы с туберкулезным микробом: сердце холодное, а лечение от болезни только в стационаре и вряд ли поможет.

Человеком он был ушлым и имел неприятную привычку расписываться на бумаге, которую надо было использовать для ответов на билет и решения задач, что на 100% исключало возможность использовать "флаги". Место для расправы профессура тоже выбрала со знанием дела. Нас предполагалось поиметь в небольшой лаборатории на десяток столов, исключающей малейшую возможность помочь себе запасённой впрок "шпорой". Народ впал в отчаянье и пребывал в тревоге, а некоторые особенно нервные, стали всерьёз задумываться об академе.

Вариант про выучить, не рассматривался в принципе, как заведомо провальный. Ничего не оставалось, только надеяться на чудо и помощь одногруппников в реальном времени.

План по спасению был придуман наскоро и небезупречен, но всё же внушал некий оптимизм и надежду. Предполагалось первыми запустить на экзамен двух зубрилок и пока они делятся накопленными знаниями с преподом и тянут время, записать на подписанных зав. кафом листочках вопросы остальных и передать их для решения тем, кто ждёт своей очереди вне аудитории. Для связи с внешним миром, было только открытое по случаю жары окно, им мы и надеялись воспользоваться для отправки сообщений и организации "весёлой карусели".

Жребия кому быть почтальоном бросать не пришлось. Я был единственным не на каблуках и другие кандидатуры просто не рассматривались. На моё горькое: "А кто мне "шпору" занесёт? ", ответили однозначно: "Там видно будет" и "Не ссы, всё будет норм".

2. Долго ждать не пришлось, спустя 5 минут после начала экзамена, из заветного оконца вылетел первый "вопль" о помощи. "Вопль" явился в виде белоснежного бумажного самолётика и мне пришлось изрядно побегать для его поимки. Едва не попав под трамвай и помянув недобрым словом братьев Райт, я зажав в кулаке "эпистолу эту", рванул к своим. Время было дорого и мне пришлось быть быстрым и лёгким как ветер.

Бежать было далеко. Институтский комплекс представлял из себя два здания, стоящих перпендикулярно друг к другу и соединённых галереей. От моего поста надо было преодолеть 200 метров до центрального входа, подняться на третий этаж. Пересечь всё здание в длину, добраться до перехода соединявшего корпуса и миновав его подняться на шестой этаж. Весь путь составлял около семиста метров и шести этажей по лестницам.

Лето 1986 выдалось жарким и день экзамена исключением не стал. К началу мероприятия на улице было уже за +30°C и совершая шестую или седьмую ходку, я уже прилично подустал и запыхался. Когда дело дошло примерно до семнадцатой, уже всерьёз думал, что сейчас сд@хну. После двадцатого забега мой мозг наконец-то отключился, настало время второго дыхания и стало полегче.

Спустя "годы", когда я уже на автомате собрался в очередной рейд, меня поймали за воротник и сказали, что уже всё и больше бежать никуда не надо: "Ты Вовка давай соберись и иди сдавай — пришло твоё время, а мы за тебя "помолимся".

Я на "ватных" ногах шагнул за порог, кивнул экзаменатору и взяв билет отправился готовиться, будучи абсолютно уверенным в неминуемой пересдаче и отсутствию стипендии в своём будущем бюджете.

Не знаю как это объяснить, но мозги поскрипев и поднатужившись, очень неожиданно вдруг чего-то вспомнили, а у меня затеплилась надежда, что может в этот раз всё обойдётся и тройку я выгрызу.

Спустя полчаса, когда я уселся напротив преподавателя и собрался отвечать, тот неожиданно взял из моих рук исчерченные эпюрами листки и наскоро пробежав глазами сказал: "Давай зачётку, герой". После ехидно улыбнулся и поведал следующее: "Владимир, за твоими эманациями вся кафедра в окно наблюдала и я был в курсе твоего марафона, уже с десятого круга. Наши преподаватели даже открыли тотализатор и ставки делали, когда выдохнешься и сдашься. Ты сам-то знаешь, что сделал 28 кругов? А это около 40 км. и 168 этажей только вверх. Если студент на такое способен, то сопромат для него просто семечки. Иди уже домой, двоечник".

Когда вышел из аудитории, то девчонки вырвали из рук зачётку и спустя секунду я услышал: "Вот это да! Говорил, что тройке будет рад, а сам пятёрку получил! Вовка с тебя причитается! Везёт же некоторым!".

P. S. Пролетели летние каникулы, наступила осень и 4й курс. Иногда случайно получается сделать всё по неписанным правилам, пусть ты этого и не планировал. По этой причине, как типичный советский студент: сохраняя верность традиции и поступая по канону, я в ноябре женился.

Ещё он очень любил стол-тумбу на кухне. Там за всегда закрытыми дверками лежал пакет сушеной валерианы. Вот у этих дверок он проводил много времени.

Младший брат всё мечтал его погладить. А Мурзик от него убегал.

И вот Алешка заходит в комнату — Мурзик спит. Алешка подкрадывается к нему, и быстро-быстро гладит... Понятно, что при такой быстроте касания получаются недостаточно осторожными, кот просыпается и убегает. А брат доволен — два или три раза успел погладить...

Летом 1976 года мама с моим младшим братом уехали в санаторий, а я остался на хозяйстве. Мне было 14. Чтобы не терять зря время, устроился дворником в детский сад.

Говорил уже — форточка всегда открыта.

Утром встаю на работу — по всей комнате разбросаны воробьиные перья. Поймал, значит, ночью, принес домой и съел.

Другая ночь — просыпаюсь от его воплей. Ласточку уже придушил, кидает её по комнате, хватает и снова кидает, и орет в возбуждении. Отобрал ласточку, выкинул в форточку, а его посадил на оконную раму. Дескать — хочешь, ступай за ней, хочешь — оставайся. Он за ласточкой не пошел — остался ночевать в комнате.

Ещё раз было... Кухонный стол-тумба оказался открытым. Захожу в кухню — оттуда торчит его задница. Морда в пакете. Смачно жрет сухую валериану. Вытащил его оттуда, закрыл дверки, сел за уроки. Он заходит ко мне в комнату конкретно пьяный. Задние лапы обгоняют передние, и пошатывается. Попытался запрыгнуть на стол — сорвался. Кое-как залез на стул, с него — на стол. Уставился на рыбок в аквариуме. Поднялся, долго смотрел на рыбок сверху. Полакал воду. Это понятно — жажда во хмелю. Снова долго смотрел. Потом с размаху врезал лапой по воде — брызги попали на мою тетрадь. Никогда раньше он так не делал. Снял его со стола — кинул на свой диван. Такое впечатление, что он уснул уже в полете.

Больше я его валерианой не перекармливал.

Спросил сейчас у мамы — сам не помню — откуда он у нас взялся? Мама тоже не вспомнила. Просто жил, и всё. И расстались тоже просто — ушел и не вернулся.

Я, сколько в той квартире ещё жили, никогда форточку не закрывал. Ждал, наверное...

Конечно ждал.

значит, и иногда пристально так на аудиторию поглядывает.

Ну вот однажды перед экзаменом рассаживается народ за парты, все подальше сесть норовят, а один товарисч — садится прямо напротив Барановского. Получили все задание, пишут, пыхтят, пару человек выгнали уже, остальные не то что шпаргалку — носовой платочек достать боятся. Поуспокоился малость Федор Титович, сел, газету развернул, читает. Иногда на шорохи подозрительные опускает газетку и эдак на студентов как глянет! И опять читает...

Тут студент на первой парте беззастенчиво достает из-за пазухи толстенный конспект, разворачивает его на нужной странице, и кладет К БАРАНОВСКОМУ НА СТОЛ! И начинает преспокойно списывать. Тот чует неладное, опускает газетку (на конспект!) и смотрит на студента. Тот себе пишет что-то — весь в работе. Барановский поднимает газетку, читает дальше. Студент продолжает списывать. В аудитории начинают хихикать. Барановский резко опускает газетку и глядит на студента в упор. Ничего. Встает, обходит его сбоку, пару раз проходится по аудитории. Ничего...

Заглядывает под парты. Пусто. Пожимает плечами, садится за газетку. Студент продолжает списывать. В аудитории начинается тихая истерика. Студент невозмутимо переворачивает страницу конспекта. Все в аудитории уже плачут. Барановский бросает газету, вскакивает и буквально обыскивает студента. Разумеется, ничего не находит. Такое повторяется еще несколько раз. Наконец, студент с облегчением незаметно для Барановского (за газеткой) прячет конспект обратно за пазуху и сдает работу. Тут Барановский не выдерживает.

— Вы списывали!

— Да что вы, Федор Титович, как можно... Вы же сами видели...

— Я не видел, но знаю, что вы списывали! НО КАК?!

— Да нет же... Вот ребята подтвердят...

— Вот, что, молодой человек. Скажите мне, как вам это удалось, и я ставлю вам четыре...

Студент объясняет. Барановский, скрепя сердце, выводит в зачетке "хорошо"...

и устроила настоящий скандал. В итоге эта история растрогала тысячи людей, которые поддержали смелый поступок мамы. Поэтому редакция предлагает и тебе прочесть это послание.

"Я медсестра, и на работе нам запрещают пользоваться мобильными телефонами. На время дежурства мы оставляем их в шкафчике. Однажды меня позвали к телефону в приемной. Оказалось, что звонили из школы, где учится моя дочь. Ко мне уже битый час пытались дозвониться, и только теперь им удалось выйти со мной на связь:

— Вас беспокоят из школы, где учится ваша дочь. У нас произошел неприятный инцидент. Нужно, чтобы вы срочно к нам приехали.

У меня в голове сразу же промелькнули сотни нехороших мыслей.

— С ней всё в порядке? Она заболела или получила травму? — спросила я в первую очередь.

— Нет, с ней всё хорошо, но ваша дочь избила одноклассника. Это очень серьезно! Мы пытались дозвониться вам в течение 45 минут... Вам нужно срочно прибыть на место.

Я отпросилась с работы и примчалась в школу. В кабинете директора уже сидела моя дочь, парень с разбитым носом, его родители, учитель, женщина, работающая школьным советником, и завуч.

— Наконец-то вы соизволили к нам присоединиться! — язвительно сказал завуч.

— Извините, у меня был напряженный день. К нам доставили 7-летнего мальчика, которому пришлось наложить 40 швов после того, как его избила сковородкой собственная мать. А затем у меня был долгий разговор с полицией, которые приехали узнать, что мы сделали с полученными им травмами, — объяснила я сложившуюся ситуацию.

После этого завуч, изо всех сил стараясь не выглядеть встревоженным, рассказал, из-за чего же мы все здесь собрались. Оказалось, что одноклассник дернул мою дочь за лифчик с такой силой, что тот расстегнулся. Она не стерпела обиды и дважды ударила того по лицу, разбив ему нос. У меня сложилось впечатление, что поступок дочери возмутил педколлектив гораздо больше, чем поступок мальчика.

— И вы хотите знать, не буду ли я выдвигать обвинения в ceксуальном домогательстве к моей дочери, а заодно не подам ли иск на школу, в которой это произошло? — спрашиваю я у собравшихся.

После моих слов присутствующие всполошились и сразу же начали оправдываться.

— Я не считаю произошедшее серьезным, — поспешно сказал учитель.

— Давайте не будем устраивать истерики из-за пустяков, — поддержала его школьный советник.

— Я думаю, что вы перегибаете палку, — попытался урезонить меня завуч.

Как ни странно, родители мальчика скорее были на моей стороне. На отце просто лица не было, и он смотрел на сына с явным укором, а мать мальчика даже начала плакать... Тем временем я спросила у дочери, что произошло.

— Он постоянно дергал меня за лифчик. Я просила его успокоиться, но он не реагировал. Тогда я пожаловалась учителю, но он сказал мне не обращать на это внимание и игнорировать хулигана. Через минуту парень снова потянул меня за бретельки, да так, что лифчик расстегнулся... Я не стерпела и что есть силы врезала ему по лицу, — сказала моя девочка.

Моему возмущению просто не было предела:

— Так это вы разрешили мальчику сделать это? Почему вы не остановили его? Может, подойдете сейчас ко мне, а я залезу вам в ширинку?

— Что?! Нет! — опешил учитель.

— Так почему же вы позволяете делать детям то, что считаете непозволительным для взрослых? Тогда уж подойдите к госпоже советнице и сорвите с нее бюстгальтер! Или же сделайте так с мамой мальчика, или со мной... Вы думаете, что, когда это делают 15-летние дети, это смешно? Может, вы тоже хотите снять лифчик с моей дочери?!

Учитель притих, и в разговор вмешался завуч:

— При всем уважении, мадам, не стоит забывать, что ваша дочь всё же избила другого ребенка.

— Нет, она всего лишь защищала себя от ceксуального домогательства. Посмотрите на них: парень же на голову выше моей дочери и в два раза тяжелее. И если в классе не нашлось ни одного защитника, включая учителя, понятно, что ей пришлось самой постоять за себя!

После моих слов в кабинете воцарилась тишина, лишь мать мальчика продолжала плакать.

— Я забираю дочь домой. Думаю, что мальчик усвоил урок и больше такое не повторится. И надеюсь, что в дальнейшем не только моя дочь, но и все девочки в школе больше не испытают ничего подобного, иначе дело обернется вызовом полиции.

Устроенный скандал возымел эффект, и вскоре ко мне с дочерью с извинениями обратился директор школы, а мою девочку перевели в другой класс... "

в лесном озере, повергла в шок публику того времени. Зрители негодовали по поводу такой раскрепощенности, но сами толпами валили в кинотеатры, чтобы полюбоваться сценой, совершенно невинной по сегодняшним меркам.

После выхода фильма родители в срочном порядке выдают дочь замуж. Мужем Хеди становится Фриц Мандл – австрийский миллионер, занимавшийся производством оружия. Новоявленный супруг в приступе ревности попытался скупить все копии скандального фильма с участием жены, чем вызвал еще больший интерес публики. Сам же Мандл относился к супруге как к очередному дорогому приобретению. Он хвастается красавицей-женой буквально повсюду. Хеди присутствовала даже на совещаниях по разработке оружия. Бросая томные взгляды в сторону деловых партнеров, девушка параллельно вникала, о чем шла речь на собраниях.

Четыре года Хеди Ламарр была птицей в золотой клетке. Она буквально сбежала от мужа. Хеди подсыпала горничной снотворного, переоделась в ее платье и спустилась по веревочной лестнице с верхнего этажа замка. Присутствуя на собраниях мужа, она, как никто другой понимала масштабы фашистской угрозы, нависшей над Европой. Хеди села на пароход "Нормандия" и отправилась в Америку. К счастью, в Штатах еще не забыли обнаженный триумф актрисы и тут же предложили ей выгодный контракт, посоветовав лишь сменить имя Хедвиг Ева Мария Кислер на звучный псевдоним Хеди Ламарр.

После начала Второй мировой войны, Хеди Ламарр обратилась к правительству США со своими инновационными идеями в сфере усовершенствования дистанционного управления торпедами, а также технологию "прыгающих частот". В гос. департаменте Совета Изобретателей только снисходительно улыбнулись и посоветовали актрисе "помогать" стране, блистая на экране.

Первым, кто серьезно воспринял идеи актрисы, был Джордж Антейль, композитор-авангардист. Механическое пианино стало тем программируемым устройством, на котором проводили свои исследования энтузиасты. Несколько месяцев ушло на доработку идеи.

Изобретение под названием "Система секретных сообщений" было все-таки запатентовано. Концепция, слишком опередившая свое время, тогда не была внедрена, правительство не оценило изобретение и сложило на полку. Только в 1962 году во время Кубинского кризиса идею Хеди Ламарр усовершенствовали и стали использовать в военных целях.

Позже изобретение Хеди Ламарр стало фундаментальным для развития технологии Wi-Fi.

В 1990-х годах некоторые энтузиасты, узнав о той, кто стоял у истоков беспроводных компьютерных сетей, пожелали представить Хеди Ламарр к медали Чести Конгресса, но безуспешно.

Только в 1997 блестящий ум голливудской красавицы был оценен по достоинству, и она стала первой женщиной-лауреатом премии BULBIE Gnass Spirit of Achievement, позиционируемой как "Оскар изобретающего мира".

День рождения Хеди Ламарр (9 ноября) отмечается в США как День изобретателя.

Хеди Ламарр скончалась 19 января 2000 года в городе Орландо во Флориде на 86-м году жизни. Прах актрисы был согласно завещанию развеян на её родине, в Австрии, в Венском Лесу.

В 2014 ее имя посмертно ввели в Национальный зал славы изобретателей США.

жилую площадь страны в 8 раз… знакомый рассказал несколько лет назад. Какие-то детали не помню, но смысл остался. Далее от первого лица.

Поехал я в Китай на переговоры о поставках мяса для завода в одной из бывших республик. Переговоры прошли хорошо, будущий партнер за рулем своей машины разворачивается от ресторана, моросит дождик.

Сижу и смеюсь. Партнер спрашивает, что меня так рассмешило. Говорю ему — ты меня вряд ли поймешь. Вот стоят два китайца в костюмчиках, без зонтов, под дождиком, машут нам руками, прощаясь. Тоже были на переговорах, приехали на них на общественном транспорте Один — мэр этого многомиллионного города, другой — губернатор. Во время переговоров мэр, чтобы поощрить китайского партнера, говорит, если вы будете поставлять такое-то количество мяса, мы максимально снизим вам налоги (чуть ли не до нуля). Губернатор поддеживает: если вы будете производить и поставлять такое-то количество мяса, мы дадим вам землю в аренду на дцать лет по ставке.. (чуть ли ни ноль). Мэр и губернатор. По дождиком, средний такой пятнадцати-миллионный город.

Партнер так и не понял.

сытно, да ещё и свободные копейки оставались. И захотелось Афоне роскоши — приглянул он в лавке невиданную в деревне вещь — медный таз с медным же рукомойником. Долго он пересчитывал замотанные в чистую онучу и спрятанные в надёжном месте капиталы, пока не решился и купил. Господи, это было событие! Не прерывалась череда соседей, с утра и до позднего вечера приходивших поглазеть на невиданное чудо, скромно поблёскивавшее в предназначенном для него уголке. Да и сам Афоня преобразился, начал каждодневно расчёсывать бороду после умывания под рукомойником, смазывал деревянным маслицем по воскресеньям стриженную в кружок свою голову. Счастье и благополучие загнездились в доме, и начал Афоня катать валенки ещё с большим старанием, и каждая пара была ещё красивее. Но, как всякая сказка имеет обычно счастливый конец, всякая быль – печальный. Приехал как–то из райцентра председатель чего там не упомню, собрали в самой большой избе честной деревенский народ и сказали: "Пора создавать колхоз, она все окрестные деревни уже в колхозах, а ваша – отстаёт".

— "Дык, мы согласные, колхоз так колхоз" — загудели себе под нос мужики да бабы.

— "Тогда переходим ко второму вопросу. Необходимо утвердить список кулаков вашей деревни и выселить их к чёртовой матери из деревни куда подальше".

— "Да нет у нас таких, кулаков, и куда уж дальше нашей деревни их выселять–то? Дальше нетути"

— "Как так нет кулаков? А Афоня Петухов разве не кулак? Вона, каждое воскресенье у них в штях мясо, кашу от пуза лопают, а глядитка, что у них есть – медный таз да рукомойник. У кого ещё есть такое по деревне? " — зачастила горохом соседка, давно уже затаившая зло на всю деревню вообще и на рыжего Афоню в частности за то, что она, деревня, смеялась покотя над ней: муж её, Петруха, был настолько ленив, что, лёжа на раскалённой лежанке, поленился встать дверь в сени прикрыть, а на дворе стоял звонкий мороз, ну и обжёг себе бок и отморозил обе ступни.

– "Так и есть рыжий Хрен кулаком, раскулачить его, и всё! "

Долго гудело собрание, но председатель чего там не упомню был твёрд – раз есть деревня, значит и кулаки должны быть. И раскулачили моего деда Афоню в двадцать четыре часа, выкинули среди зимы из избы с домочадцами, отобрали всё, и станок для пимокатания, и перину и медный таз. Не выдержало такого позора его сердце, и вскорости он Богу душу отдал. А рукомойник с медным тазом – стоял он в правлении долгие годы, а после войны выкинули его в кучу, где старый хлам долёживал, а на его место повесили в правлении ещё большую ценность – эмалированный рукомойник с эмалированным же тазом. А могила моего деда, рыжего Афони, понемногу – потихоньку сравнялась с землёю и заросла травой. Валенки, скатанные его мастеровитой рукой, с цветочками полевыми и птахами небесными рано или поздно сносились, и осталась от Афонии только память его детей и внуков. Ибо главная ценность на свете для человека – дети его и внуки–правнуки, пока живут они, не распорошится по земле слава его и дела его.