Истории о армии #часть

вызывает замкомандира части!

И ничего такого я не натворил, а за коллективную выпивку мы с двумя приятелями уже трое суток на губе отсидели. Тяжелое у меня об этом осталось воспоминание, но то – отдельная песня. Я пожал плечами и, сопровождаемый хмурым и подозрительным взглядом старшины, погрёб в штаб.

Подполковник встретил меня душевной, проникновенной улыбкой и выдал:

- Мы решили, что у нашего полка должна быть собственная строевая песня. Я бы сказал, даже марш - и глядит опять на меня как-то так поощрительно...

Ну, я ему:

- Хорошая, - говорю, - мысль.

И молчу. Тоже на него смотрю, только вопросительно.

- Ну, вот ты этот строевой марш и напиши, - дружески так говорит он. - Сроку тебе – трое суток. Передай своему непосредственному командиру, что на это время я освобождаю тебя от несения службы

- А почему я!? - изумился я без меры.

- Ты в музыкальной школе учился?

Какое-то время я потрясенно молчал, а потом вынужден был кивнуть. Меня, несмышленого еще дитя, родители действительно загнали в музшколу, да к тому же по классу баяна. Не то чтобы я не любил музыку, но баян я ненавидел, а все эти гаммы сводили меня с ума. Мне хотелось играть в футбол, а не торчать в музыкальных классах. Школу я под прессингом родителей закончил, после чего с профессиональной музыкой расстался навсегда, а баян как бы уронил из окна нашей квартиры на четвертом этаже.

Потом я понял, как о моем музыкальном образовании узнали в штабе: я указал это без всякой задней мысли, просто написав правду, в своей анкете. Тут я стал объяснять замполиту ситуацию: мол, я давно всё это дело забросил и т. п.

- Но ноты ты ведь помнишь? – вновь ошарашил он меня. И я опять вынужден был кивнуть.

- Тогда в чем проблема? Раз ноты знаешь - музыку написать, плевое дело!

Я, конечно, был наслышан, что в нашей армии полно дуроломов, но чтобы до такой степени… И ведь не старшина какой-нибудь с хохляцкого хутора всю эту чушь говорит – замполит, образованный человек, закончивший какую-то там академию.

Возражать, как я быстро уяснил, было бесполезно. А если бы я ему сказал, что к музыке ведь надо еще стихи написать, он бы мне, конечно, ответил, что, раз я учился в школе, то алфавит знаю и т. д.

В гарнизонном клубе мне дали раздолбанную гитару, и я в течение суток пытался на трех известных всем аккордах что-то там сконстролить. Но получался один сплошной, как бы теперь сказали, шансон. Понял я, что дело дрянь, и, похоже, светит мне в случае невыполнения приказа опять губа, как я уяснил из напутственных слов подполковника. И тут вспомнил я одну из песен Высоцкого.

Дело происходило в семидесятых годах, и Высоцкий имел тогда громадную популярность, но все же далеко не все его песни были широко известны, тем более в армии. Знали в основном хиты, которые исполнялись в кинофильмах, и те, что получили хождение при перезаписывании на магнитофонах. А песня-марш, написанная Высоцким к спектаклю «Павшие и живые», такого статуса не имела. Ее в пьесе должны были исполнять немецкие оккупанты, и там в частности были такие слова, которые меня особенно вдохновили:

«Все впереди, а ныне

За метром метр

Идут по Украине

Солдаты группы «Центр».

Дело в том, что наша часть дислоцировалась именно на Украине…

Я переделал текст и представил свой марш. Все его одобрили, только один парень-москвич ехидно так улыбался, но промолчал. Но я все равно его опасался – противный и кляузный был пацан.

И тут же выяснилось, почему была такая спешка с маршем. Оказывается, намечался строевой смотр, который периодически бывает в войсках, и его приедут принимать большие генералы – командир корпуса и зам. командующего армии. Что со мной было, когда я об этом узнал…

И вот строевой смотр. Сбоку, на возвышении, два генерал-лейтенанта. Мы проходим мимо них и дружно ревем: "Все впереди, а ныне, Сапог в сапог, Идет по Украине Наш двадцать первый полк!"

За строевой смотр часть получила оценку «отлично». Мне старшина наградил специальным призом – послал в наряд посыльным. Это действительно было серьезным поощрением – увольнительные нам, молодым солдатам, еще не давали, а посыльный имел право выходить за пределы части.

х@хол-старшина, конечно, знал, как я этим правом воспользуюсь. Денег у меня хватило только на чекушку, и той пришлось поделиться с потенциальным кляузником, чтоб меня не заложил.

А вскоре из политотдела армии затребовали ноты и слова нашего строевого марша. Но, к счастью, меня почти сразу же перевели в другую часть.

а точнее анклав в части. На КП у нас не было ни подъёмов ни отбоев, ни зарядок ни перекличек. Да и нафиг надо – все и так на виду.

Вроде понято рассказал.

Одним субботним, летним утром проснулся я часиков в пять утра и пошёл до ветру, на поверхность (КП под землёй). Солнышко уже над горизонтом, видимость миллион на миллион, штиль. Стою перед кустиком с первой, утренней папироской в зубах, морда в небо. Лепота.

А зрение то у меня тогда 146% было, не то что теперь! Короче, НЛО увидел, а точнее сразу два. НЛО, напомню, это неопознанный летающий объект, а вовсе не тарелка там или другой межгалактический шушпанцер.

Висят две точки рядом друг с дружкой, движение их глазом не заметно. В свете солнца как капельки ртути. Любопытство подступило.

Спустился на КП, растолкал оперативного дежурного, целого майора, пошли с ним глядеть. Висят.

Надо что-то делать, ПВО мы или кто? Хорошо бы локаторы включить, но разрешение может дать только дивизия, а звонить им должен или ком. полка или начштаба.

Нечухаев (майор) почесался и изрёк: ты меня разбудил, а они что – дрыхнуть будут?!

Позвонил ком. полка, тот в дивизию, получили разрешение включаться, на экранах локаторов чётко увидели отметку. Неопознанная цель! ! А какая? Шо оно вообще?

Надо поднимать истребитель, а это уже решает не дивизия и даже не округ. Москва должна знать и разрешать. Разрешили, итить.

Подняли сразу пару с боевого дежурства, они и идентифицировали цели. Сратостаты, блин, не марсияне. Лётчики доложили нашему КП, мы – дивизии, дивизия напрямую в Москву, даже мимо Округа.

Из Москвы команда : сбить нах[рен]! Нуу… мы же вроде как не против, только какие ракеты по шарам пускать, с радионаведением или тепловым?

Пушками, говорят.

А скудова на Миг-25П пушки?! Истребитель-перехватчик средних и больших высот развивающий скорость 3000 км/час летит быстрее снарядов, нахрена ему пушки Нудельмана устанавливать? Самозастрелиться?

Думали-думали, придумали. В Запорожье стоит полк Як-28, а у них пушка есть. Подняли с боевого дежурства пару Як-28, они и сбили эти сратостаты.

Оказалось, что это ФРГадовские метеозонды связанные верёвочкой, чтобы не разлетаться друг от друга. Признаков разведаппаратуры не нашли, и на том спасибо.

Получилось, что зонды пролетели из ФРГ через Польшу, пол-Украины, и если бы я до ветру не сходил, до Свердловска бы летели, или где там Пауэрса сбили.

Когда, в 1987 году, Матиас Руст сел на Красной площади, я вспоминал последовательность процедур предшествующих сбитию метеозондов и думал: броня крепка, но танки наши…

Пысь. Отпуск не дали. Разбуженные в субботу командиры имели другие планы на выходные. Обиделись, да?

3-х штук. Так как я

более-менее владел английским, меня к ним прикрепили. Хотя, как

впоследствии выяснилось, напрасно, двое из трех вполне сносно говорили

по-русски. Ну проинспектировали нашу часть и следующей точкой их

инспекции была часть под Хабаровском, командование решило, что если я с

ними неделю промучался, то еще недели две-три с меня не убудет. И

прикрепили меня к ним до полного отбытия из славного СССР.

Это была преамбула.

А теперь амбула.

Приезжаем на аэродром, после хорошего банкета. Загрузились в

самолет (врать не буду, какой не знаю, но точно грузовой), взлетели.

Минут через 15 после влета борттехник, поколдовав где-то в закутках,

выносит импровизированный поднос из фанеры, на котором: фляжка,

порезанное сало, соленые огурцы, две открытых банки консервов и четыре

металличиских армейских кружки. Буркнув что-то вроде: "За удачный

полет", разлил спирт и достал вторую флягу с водой. Задумчиво посмотрел

в сторону пилотской кабины и сказал - "Не по правилам, конечно, но вы

гости" и поставил кружки перед нами. Америкосы, выпучив глаза, дружно

затрясли головами, я выпил. Борттехник на америкосов поморщился, на

меня посмотрел с уважением и пошел в пилотскую кабину. Выпучивание глаз

и отвисание челюстей усилилось, после того, как командир, второй пилот

и штурман, крякнув, приняли на грудь. Часа через три одному

русскоговорящему американцу приспичило узнать, где мы находимся? И он

домотался с этим вопросом к штурману. Штурман, глянув вниз, выдал

координаты. Американец офигел и не поверил, на что штурман, вздохнув,

произвел расчет и показал на карте, америкос не сдается и считает, что

его разводят, как лоха. На что штурман, опять глубоко вздохнув, говорит:

"Минут через 15 слева по борту Красноярск виден будет". Через 15 минут

слева по борту стал виден Красноярск. Американцы в шоке. Командир,

вышедший к нам размяться и принять очередную порцию, на вопрос: "А как?"

пояснил, что штурманов в советские ВВС отбирают специальных, они

напамять помнят все координаты планеты Земля и вообще он сам иногда

боится ума своего штурмана. После чего заокеанские гости выпили-таки

спирта, но до самой посадки в Хабаровске хранили гробовое молчание.

Дело в том, что этим маршрутом экипаж летал уже не один год, и все

привязки к местности штурман действительно знал наизусть.

служба (OTС) ЦРУ была только что организована и находилась еще в стадии становления, когда в Вашингтоне получили тревожную шифртелеграмму из Австрии: «Советы имеют устойчивый канал поступления информации из московского посольства». Каких-либо деталей не приводилось, однако в сообщении венской резидентуры ЦРУ было сказано о технике подслушивания, которая длительное время работает в здании американской дипломатической миссии в Москве, постоянно обеспечивая советское руководство важными сведениями.

Пока послы на Волге...

Постоянная активность советских специальных технических служб против иностранных дипломатических миссий в СССР не была для американцев чем-то неожиданным. Так, например, прибывшие в Москву в 1934 году первые американские дипломаты вскоре обнаружили микрофоны в своих служебных кабинетах и жилых квартирах. До Второй мировой войны у США не было самостоятельного разведывательного ведомства, однако у дипломатов, естественно, были секреты, которые в американском посольстве в Москве требовалось беречь и охранять. Предосторожности были направлены в первую очередь против советских чекистов, не упускавших любые возможности установить технику подслушивания, сфотографировать важный документ и узнать подробности личной жизни американских дипломатов. Посольская сфера обслуживания (шоферы, гувернантки, повара, садовники, электрики и др. ) формировалась в основном из числа простых советских граждан, и органы НКВД, естественно, всячески старались использовать этих людей в качестве информаторов. Поздней осенью 1941 года немцы приблизились к Москве, и советское правительство предложило иностранным дипломатам переместиться в относительно безопасный город Куйбышев (ныне Самара). После этого здания иностранных посольств оказались практически пустыми или под присмотром малочисленного персонала. Пользуясь столь удобным моментом, НКВД оборудовал кабелями и микрофонами фактически каждое западное посольство в Москве. К началу 1942 года немецкая армия уже была отодвинута на 25 км от Москвы, и дипломатам разрешили возвратиться в столицу, в свои, начиненные микрофонами, посольства. Сталин предвидел справедливые претензии со стороны союзников в борьбе против нацизма и потому на одном из совещаний предложил высокопоставленным военным найти приемлемое объяснение для американских дипломатов, если они обнаружат следы секретной работы НКВД. Один из генералов предложил Сталину версию, согласно которой НКВД заранее установил микрофоны подслушивания в наиболее престижных зданиях Москвы, в том числе в резиденции посла США, на случай размещения в них германских штабов и руководства оккупационной администрации. Сталину понравилась такая «микрофонная» версия, о которой он и рассказал американскому послу во время личной встречи в Кремле, когда Аверелл Гарриман среди важных военно-политических вопросов деликатно затронул тему обнаружения советских микрофонов. Американский дипломат, казалось, был удовлетворен ответом Сталина, однако, вернувшись в посольство, распорядился уделять особое внимание мерам защиты от подслушивания.

Дитя «шарашки»

Но Сталин не оставлял намерения узнать, что же обсуждается в кабинете представителя США в Москве. Интерес к этой теме подогрел неутомимый Берия, доложивший Сталину о совершенно новой, уникальной системе съема информации, которую сконструировал в 1943 году в кучинской тюрьме-«шарашке» один из заключенных — Лев Термен. Но как установить это устройство в кабинете посла? Ведомство Берии углубилось в изучение биографии и личных пристрастий посла Гарримана. Удалось выяснить, что дипломат был страстным коллекционером уникальных поделок из редких пород дерева. Так у Берии появилась идея подарить послу герб США, выполненный из экзотических сортов древесины.

Секретная начинка

В секретных лабораториях спецтехники НКВД закипела работа. В одной из них делали макеты герба, используя присылаемые по запросу главы НКВД образцы уникальных пород дерева. В другой, кучинской, испытывали новый уникальный «жучок», которому предстояло «прогрызть дыру» в системе безопасности посольства США в Москве. В конце 1944 года Берия доложил Сталину о полной готовности американского герба, внутри которого искусно спрятали новый аппарат подслушивания. Необычное специзделие назвали «Златоуст». Серия испытаний показала, что устройство может работать качественно. Мероприятие подслушивания, названное «Исповедь», было решено начать во время встречи на высшем уровне в Ялте, в феврале 1945 года.

Пионеры товарища Берии

9 февраля 1945 года должна была состояться церемония открытия второй очереди пионерского лагеря «Артек», на которую пригласили Сталина, Рузвельта и Черчилля. Но, как часто бывает в таких случаях, лидеры стран вежливо отказались и отправили вместо себя своих послов, которые приехали с подарками для советских детей. Перед аккуратным белоснежным строем пионеров английский посол сэр Арчибальд Керр вручил директору «Артека» ? 5000. Гарриман решил переплюнуть своего коллегу и подарил артековцам, кроме 15 комплектов сорокаместных палаток, еще и $10 000. Для Берии, который четко следил за реализацией своего плана, наступил решающий момент — хор пионеров на великолепном английском языке дружно запел американский гимн, на флагштоке взвился американский флаг, и тут произошло неожиданное. Четверо рослых пионеров с гордым видом понесли в сторону Гарримана сверкающий лаком огромный герб США, на изготовление которого пошло 20 ценных пород дерева. Стоя приветствуя гимн и флаг своей страны, опытный дипломат Гарриман не смог сдержать слез умиления, когда в столь торжественной обстановке «юные пионеры» вручили ему этот великолепный подарок. Принимая дрожащими от волнения руками герб, посол только и смог вымолвить: «Куда я могу повесить это чудо? » Как рассказывают, кто-то из советских дипломатов (возможно, это был Валентин Бережков) прошептал на ухо Гарриману: «Повесьте в своем кабинете, англичане умрут от зависти! »

Таинственное «нечто»

Гарриман так и сделал, и герб в кабинете посла пережил четырех хозяев, пока в 1952 году завербованный ЦРУ офицер ГРУ Петр Попов не предупредил американцев об информационной утечке из посольства. До получения агентурной информации от Попова о подслушивании американцы периодически проверяли кабинет, но ничего подозрительного не находили. Однако получив «наводку» из ЦРУ, американские поисковики приступили к более тщательным обследованиям с использованием детектора электромагнитных излучений. Тогда и был обнаружен подозрительный сигнал на частоте 800 МГц, локализуя который специалисты сосредоточили свое внимание на деревянном гербе. Техники разобрали герб и нашли внутри него необычную начинку. Как писали сами американцы, обнаруженное устройство оказалось настоящей революцией в технике подслушивания. Оно было спрятано в середине герба, в специально вырезанной нише, имевшей тщательно скрытое акустическое отверстие (оно выходило в ноздри орла). Названная американцами «Нечто» (Thing), советская система подслушивания была скопирована лабораториями ЦРУ, ФБР, а также частными фирмами, но как она все-таки работает, так никто понять и не смог. В конце концов устройство отправили в Лондон, Питеру Райту, известному ученому и ведущему специалисту радиотехнической фирмы Marconi. Райт во время и после войны был также главным консультантом британской контрразведки MИ-5, куда и обратилось ЦРУ за помощью. Похоже, именно Райт нашел разгадку — все дело в тонкой пленочной мембране, которую повредили при транспортировке! Инженер потратил более двух месяцев, чтобы восстановить мембрану и включить новое устройство. Британец назвал его «объемным пассивным резонатором» и определил принцип работы, основанный на эффекте модуляции отраженных от «Нечто» радиоволн, которые фиксировались специальным радиоприемником. Чтобы активизировать это устройство, секретный пост НКВД, расположенный в соседнем здании, рядом с резиденцией посла США «Спасо-Хаус», направлял на деревянный герб постоянный радиосигнал частотой 800 МГц. Когда в кабинете разговаривали, тонкая пленочная мембрана вибрировала под воздействием звуковых волн. И эта вибрация модулировала отражение облучающего радиосигнала. Отраженные радиоволны попадали на радиоантенну уже другого, приемного поста НКВД в квартире стоящего рядом здания. Уникальность «Златоуста» была в том, что он не требовал электропитания и действовал так же, как зеркало при отражении света. Радиопередатчик и радиоприемник этой системы, под кодовым названием «Лось», были настоящим чудом обработки радиосигнала с помощью доступной в то время техники. Можно только представить себе уникальные параметры приемника, который позволял четко улавливать крохотный ответный сигнал из герба на фоне мощного облучения передатчика из соседнего дома. Как писал в своих дневниках Питер Райт, после того как он понял принцип действия и обеспечил работоспособность нового устройства, в течение следующих 18 месяцев он изготовил подобную систему подслушивания для британской разведки. Американскую версию устройства, по словам Райта, назвали «Удобное кресло» (а также «Марк-2» и «Марк-3»). Концепция уникального «жучка» представляла собой замечательный рывок вперед в технике подслушивания. В ЦРУ поняли, что отставание в области спецтехники надо срочно наверстывать. Об одном до поры до времени американцы не догадывались: создатель уникального шпионского гаджета был хорошо известен в США и долго там жил.

Америка, тюрьма, Сталинская премия...

Одаренный музыкант и физик, Лев Термен родился в царской России в 1896 году, в дворянской православной семье с гугенотскими корнями. В 1930-х Термен находился в командировке в Америке, где рекламировал свой необычный электронный музыкальный инструмент — «терменвокс». Лев Термен играл на своем устройстве, не касаясь его руками, и эта музыка захватила воображение местных джазовых авангардистов. Американцы, заполнявшие залы, чтобы услышать диковинный инструмент, не подозревали, что на самом деле Термен был агентом советской разведки, которая направила его в США для сбора сведений о западных достижениях в области радиолокации. В США и Великобритании в то время активно велись работы по созданию первых образцов радаров для военного использования. Незадолго до вступления СССР во Вторую мировую войну Берия приказал Термену вернуться в Москву. Лев Сергеевич был дисциплинированным советским гражданином и под чужим паспортом на советском пароходе вернулся в СССР, где спустя полгода был арестован и отправлен в сибирский лагерь. Позже Берия перевел Термена в подмосковную «шарашку» КГБ, где активно велись работы по созданию военной и специальной техники. За разработку «Златоуста» и других систем подслушивания Термена наградили одной из самых высоких наград СССР — Сталинской премией I степени. Став свободным и хорошо обеспеченным человеком, он остался работать в лаборатории-тюрьме как вольнонаемный.

человек, только что демобилизованный из армии, где, кстати, тоже был водителем, только БТРа и большую часть службы проведшего в горах Афгана. Водителем он был от бога. Ну, так по крайней мере о нем говорили все в партии. Оно и действительно. Машину он свою холил и лелеял. И она ему платила тем же. Никогда, за время своей трехмесячной работы, я не помню случая, чтобы его ГТСМка где-то встала, а он пиная гусеницу приговаривал – мозга компонсирует. И не было маршрута, которого бы он не мог пройти. Может быть за счет своего умения, а может за счет молниеносной реакции, которой он обладал. Сам он нам иногда вечерами рассказывал, что эта реакция и взаимоотношения с машиной не раз спасали ему жизнь, да и окружающим тоже. В это нельзя было не поверить, потому что подтверждением тому была боевая награда. Вот про эту реакцию речь и пойдет.

В тот жаркий июльский день зарплаты, партия перебиралась на новый стан. Валера мотался туда-сюда, перевозя оборудование, людей и прочий необходимый инвентарь. А начальник партии на служебном УАЗике-«головастике» уехал за деньгами в город. Приехав к стану, Валера получил команду отдохнуть, так как нужно было этого начальника дождаться, перегрузив из его УАЗа в ГТСМ что-то необходимое, а заодно и зарплату получить. Усталость видимо сказалась. Валера закемарил прямо в кабине с открытой нараспашку дверкой. Что ему снилось, я не знаю. Мож тот же Афган, но спал он довольно крепко, раз не услышал как подъехал УАЗик. А тот, сдав задом к ГТСМке, остановился метрах в двух-трех и из него вылез очень довольный начальник партии. Балагур и весельчак даже в тяжелые периоды. Здесь такого периода не было и настроение у него было, можно сказать: «ваще». Оглядев стан, он узрел спящего Валеру.

- А че это он спит, когда я ему зарплату привез? – не понял он и спросил об этом у подошедшего бригадира.

- Так вас ждал, вот и приснул немного, – ответил тот.

- Ну, так вот он я, а вообще на работе спать не положено, - похохатывая, произнес начальник, приближаясь к ГТСМке. – Как работать, значит, так он бодрствует, а как зарплату получать, так спать что ли? А ну подъем!!! – рявкнул он у дверки своим громовым голосом. Которым, кстати, без всякого мобильника мог за три перевала свободно отдавать команды подчиненным в полевых условиях. – Вперед… - «за зарплатой» он договорить не успел, так и замерев с открытым ртом. Потому что вжикнул стартер, взревел мотор и лязгнув гусеницами ГТСМка в каком-то прыжке рванула вперед. Реакция Валеру не подвела и в этот раз, но слишком малое расстояние было до заднего борта УАЗа. Хрустнули доски, треснули задние фонари и машина откатилась вперед. Начальник захлопнул рот.

– Да…- почесав лоб, произнес он, - я понял, шутка не удалась. Ну, ты это, – обратился он к выскочившему из кабины Валере и рассматривающему деянье рук своих, - особо не переживай. За ремонт я сам заплачу.

человеком которому почти 96 лет то вполне можно раскопать такие вещи о которых можно смело писать романы и снимать фильмы. Я уже перестал удивляться количеству поразительных событий в его жизни. Вот хотя бы такая штука.

Послевоенные годы, Уссурийск, один из многочисленных военных гарнизонов на 1/6 части суши. Многие офицеры уже носят погоны с дюжину лет и, учитывая что во время войны год считался за три, с нетерпением ждут 20 или 25 летнего срока службы что бы уйти на пенсию. Дед в скромном капитанском чине, правда на майорской должности начальника артиллерийской технической (арттех) службы бригады. Должность и взаправду ключевая, всё таки под его началом склады снарядов, мин, взрывчатых веществ, боеприпасов, и стрелкового оружия. А на дворе 1952-й год, уже убит Михоэлс, раскрученно "Дело Врачей", клеймят "вредителей" и "агентов Джоинта" в газетах и на партсобраниях.

Спустили сверху разнарядку "а посмотрите-ка, не проникают ли щупальца империализма в армию Советскую. " Начали изучать личные дела комсостава и естественно очень скоро добрались и до деда. "Как же так? " возмутился кто-то ответственный "у вас офицер на такой должности и... не коммунист. Вы что краёв не видите? Не знаете, партия наш рулевой? Партийный, значит ответственный. Поговорите с товарищем начарттехом по поводу вступления в партию. "

Парторг деда вызвал и предложил:

- "Товарищ капитан, а не хотите ли вы добровольно-принудительно примкнуть к партийным рядам? "

- "В смысле примкнуть? Вступить в партию что ли? " удивился дед.

- "Ну да, мы считаем вас достойным кандидатом. Подавайте заявление. "

- "Так я уже в партии с 1945-го года... "

- "Чтоооо? Как так? У нас об этом никакой записи нет. "

- "Ну таких деталей, я не знаю. "

- "Тэк, тэк, тэк... А в комсомол когда вы вступили? "

- "Я дважды вступал. "

- "А ну-ка, излагайте подробнее. "

И дед рассказал рассказал следующее.

С весны 1942-го служил он в 1-й ШИСБр (штурмовая инженерно-саперная бригада), ещё её называли Комсомольской Бригадой (т. е. все солдаты и офицеры в ней должны были быть как минимум комсомольцами). А в сам комсомол его приняли в конце 1930-х, ещё в школе. Но вот незадачка, в декабре 1941-го, при разгроме Феодосийско-Керченского десанта он попал в плен. Плена-то было всего на один день, но документы он выбросил, уж больно неподходящая национальность для немецкого плена была в них указана.

Когда через день бежал и добрался до своих, то его отправили в Советский фильтрационный лагерь около Керчи. Таких бездокументных, из разгромленных полков и дивизий, были сотни и тысячи людей. Из всех документов лишь кубик на петлице. Впрочем, в том бардаке этого вполне хватило что бы в 19 лет его назначили бригадиром сотни, а это конечно много приятнее чем быть простым заключённым. Не знаю как там проверяли, но через пару месяцев его вызвали и сказали "Поздравляем товарищ младший лейтенант, проверку вы прошли - вас ждёт Кавказкий фронт. Вон машинистка, она направление оформит. "

Стал он в длинную очередь, наконец добрался до измученной машинистки. Та спрашивает "Ваши ФИО, год рождения, тыры-пыры? " Дед подумал "Хммм, хрен его знает как ещё служба сложится. Упаси Господи опять плен попасть, второй раз может и не повезти. Вдруг попаду с документами, тогда точно грохнут за милую душу. " Фамилию менять не стал, а насчёт ИО сказал "Пиши вот так. " "Имена родителей и национальность? " Над этим дед тоже подумал, мать оставил как есть, а ИО и национальность отца поменял. Проверить же никак не смогут, Беларуссия под немцами, Ленинград где училище было в блокаде, документов других нет. Таким образом на свет появился ещё один беларус. Дед посчитал что эдак безопаснее, уж очень ему не хотелось в расстрельной шеренге второй раз стоять.

Когда бригаду на Кавказе формировали оказалось что очень много кавказцев о комсомоле только слышали. А так как бригада названа Комсомольской, спустили разнарядку, всех поголовно принять в комсомол. Дед и решил, "ну что же, как все так и я. " И вступил ещё разок, правда уже под другим именем.

В 1943-м пришёл новый указ, "неплохо бы если бы в Комсомольской Бригаде все офицеры были бы коммунистами. Показывали бы живой пример комсомольцам. " Всех офицеров в батальоне перед боем вызвали и настойчиво порекомендовали написать заявление о приёме в ВКП(б). "Нам бы до следующего дня дожить бы. Что нам кабанам, хотите напишу. " прикинул дед. И стал он аж цельным кандидатом. А потом ранение, госпиталь, формирование, другая часть, поиск своих, перевод в родную Бригаду, и снова взвод, рота, Беларуссия, Польша, закрутился и забыл о "кандидатстве". Но бумага-то дело ведёт.

И в начале 1945-го опять его пред светлые очи парторга вызывают. "Вы товарищ кандидат-с у нас оказывается. Ранены, взодный, ротный, три ордена, короче, принимаем мы Вас. Поздравляем. " Дед прикинул, приняли ну и ладно, хрен с вами. "А делать-то я чего должен? " "Как что? Воевать, пример другим показывать. Тем более что мы уже на немецкой земле, в Восточной Пруссии. Вот вы в эту ночь на задание идёте, так пойдёте уже как коммунист. Партия на вас смотрит. А утром мы вам торжественно и партбилет вручим. " И руку крепко пожал.

С примером худо получилось. На задание (в минных полях проходы для атаки делать) документы с собой не брали. Это разумно конечно, на минных полях многие навсегда оставались, так что шансы что документы к немцам попадут были большие. Ранило его, ребята вынесли, дотащили до своих позиций. Повезло, как раз там раненых вывозили в тыл, в машине место нашли. О документах и не вспомнил, рука и нога пробиты, до бумажек ли. И снова госпиталь, формирование, и на войну с Японией. Документы личные восстановили, а насчёт партийного билета он даже и не думал, ибо его никогда в руках и не держал.

Парторг подивился, поохал, и телегу повыше накатал. Случай неординарный, вроде бы и коммунист, а с другой стороны и не коммунист. И в комсомоле дважды был. Мутная картинка. Сверху предложение идёт.

- "Так может его из партии исключить? "

- "А как исключить? У него даже партиблета нет? "

- "Хммм. Тяжёлый случай. Так может принять, а потом исключить? "

- "Идея интересная. Но как то некрасиво. Всё таки человек перед боем в партию вступил, с мыслью что он теперь коммунист на минное поле полз. "

- "Хорошо, вот компромис. В партию принять уже официально, но из армии выгнать. "

- "Так ему до военной пенсии всего полтора года осталось? "

- "Ну и что? Он тут нам имя, отчество, и национальность себе менять будет как захочет, да и в комсомол и в партию как в проходной двор по сто раз заходить будет, а ему ещё и пенсию. Хрена с два. Кто он там у нас по национальности получается по настоящему? Ага, вот вот... Как раз. А жена его кто? Капитан. Ну и что что военврач с 1943-го? Убийца в белом халате. Вы что газет не читаете что ли? На фиг, на фиг. "

Написали деду характеристику что он "политически близорук и в моральном отношении не стабилен. " И уволили из армии, не дали до пенсии дослужить. Ведь и без него есть чем заняться. Например с "безродными космополитами" бороться.

А дед что? Дед нормально. Партии той уже давно нет, а дед жив и здравствует, дай Господь ему долгие годы. И совет умный даёт "смотри куда вступаешь. "

Вечером командир части, офицеры, прапорщики, кухня, полковая банно-прачечная служба и прочие защитники отечества пошли на склад. К заветной 200-литровой бочке со спиртом. С банками и фляжками в руках. А что? Кругом тайга, все свои.

На вышке стоял часовой из молодых. Только присягу принял. Было ему 18 лет. Строго соблюдал Устав караульной службы. Как учили.

Часовой на вышке увидел приближающихся командиров. По Уставу выдал первое предупреждение:

- Стой, кто идет?

В ответ был послан по известному адресу. И еще дальше.

Вышка дает второе предупреждение:

- Стой, стрелять буду!

Нарушители ответили смехом и продолжили движение к охраняемому объекту.

Все, два предупреждения были...

У часового на вышке был не автомат, а ленточный пулемет на станке. Караульный отвел затвор, лента заправлена, первый патрон зашел в ствол. Снял предохранитель. Прицелился. Дал пулеметную очередь поверх голов нарушителей. По Уставу.

Снизу раздался мат, крики.

Часовой обязан был "Открыть огонь на поражение". Но он смалодушничал, не смог стрелять в своих командиров. Приказал:

- Лечь на землю!

Для доходчивости дал вторую пулеметную очередь под ноги. Командир части и банно-прачечная служба с матом рухнули лицом в грязь.

Караульный нажал кнопку тревоги, завыли сирены. Любые попытки лежащих поднять голову, пошевелиться, вступить в разговор караульный пресекал короткими, в опасной близости, очередями.

На вышке звенит телефон начкара:

- Вышка-4, что случилось, что за стрельба?!

18-ти летний часовой кричит в трубку:

- Нападение на объект, тревога!

Примчался начкар, разборки начались. Страшный скандал случился - рядовой чуть офицеров не убил.

На расследование ЧП прибыли "особнячки" - Особый отдел округа. Не спеша разобрали ситуацию, сняли показания, заактировали, задокументировали.

Выходило некрасиво - офицеры занимались хищением армейского имущества. Это - военный трибунал...

А часовой был абсолютно прав, он действовал по Уставу. Он обязан был убить нарушителя. Даже если нарушитель - сам министр обороны. По Уставу для часового нет исключений ни для кого. Есть только один закон: пересечение запретной линии - огонь на поражение. Часовой не применил оружие - сам пойдет под суд.

Но Устав - это одно, а жизнь - другое. Особнячки - тоже люди. Отцы-командиры отвели особнячков в сторонку, поговорили, угостили, накатили, в баню сводили, на охоту свозили, подарки в багажник. Словом, замяли дело. Для ясности.

Кто жизнь знает, тот поймет.

А часовой получил кличку - Псих. И в караул его уже не ставили. Почему?

Потому, что он Псих.

про него собственно и история. В процессе беседы выяснилось, что они уже едут двое суток и также разговаривая, они выяснили, что очень давно они служили на одной пограничной заставе у нас на дальнем востоке. И когда-то, покойный муж этой женщины, особист заставы спас молодого медика прапорщика Василия от неминуемой ломки его служебной карьеры по каким-то там партийным делам. За что Василий неоднократно поминал мужика добрым словом и искренне сожалел этой женщине что муж так рано умер. К вечеру Василий ушел к своим знакомым в соседнее купе отмечать день рождения своего внука. Поздно вечером он вернулся в прекрасном расположении духа с поллитрой, которую мы на троих и выпили. Выпили соответственно своих способностей, т. е. как и все нормальные женщины в чужой компании, наша попутчица только пригубила, я выпил от силы сто грамм-завтра спозаранку встреча с заказчиком, а Василий приговорил остальное. Подъем мужика на вторую полку в объятия сна осуществляли втроем. Я, хрупкая женщина и могучий и богатый русский язык в части матов сквозь зубы. Василий при этом вел себя как нормальный русский мужик, офицер, напоминал сосиску. Т. е. никак. А фигли, солдат спит, служба идет. При этом достойно и прилично не как какой-нибудь алкаш. Я вспомнил рассказ своих друзей, как они когда-то поднимали меня. Поверьте мне, вели мы себя по разному. Одним словом настоящий офицер. Ну, слава богу, подняли. Мы еще немного поговорили об их жизни на заставе, попутчица что-то рассказывала из жизни пограничников и постепенно, под стук колес купе отошло ко сну. Оказалось ненадолго.

Жуткий грохот падающего со второй полки тела об столик со стаканами и разной посудкой мгновенно разбудил нас с женщиной. Разбудил грохот нас, но не Василия который собственно и храпел теперь уже на полу. Первые попытки поднять его очень быстро дали понять, что сосиску в стоячем положении мы хоть и смогли запихать наверх, но теперь, то тесто которое он собой представлял из ямы между полками мы уже точно не вытащим. Наши позывы Василий, Василий, Ва-а-сссилий вставай! Сопровождались только сладким сонным похрапыванием.

И тут наша попутчица с радостной присказкой, А! Вспомнила! выдает:

- Василий вставай, ГЕНЕРАЛ идет.

Мгновенно! Человек оказался на ногах! Трезвый!!!

- К-к-какой генерал? Где?! - спросил он.

Это надо было видеть. У меня случился шок. А Василий оценив ситуацию, спокойно, сам(!), залез к себе на вторую полку и захрапел дальше. Только после этого меня пробрал смех. Очень громко и на весь вагон. Когда я успокоился, эта женщина добила меня контрольным в голову, сказала:

- Да вот, Сергей, муж давно уже умер, не сразу вспомнила я, раньше, когда его нужно было поднять из такого же состояния, я кричала ему: «Застава в ружьё!» и он мгновенно поднимался. Ни разу не было осечки.

Только при этом «застава в ружье» она произнесла тихо. Пусть спит спокойно пограничник Василий, граница на замке. И пока у нас такие пограничники, в этом можно быть уверенным.

остается еще пара лет. Но нам на это наплевать мы глупы, молоды, здоровы и голодны. Причем не только физически, сенсорный голод еще никто не отменял. Не хватает книг, журналов, интересных передач, свежих впечатлений. Анекдоты с бородой, знакомые по учебке морды, ничего нового. Скукота.

В увольнительные нас обалдуев никто не отпускает. Единственный раз за прошедшие два месяца когда мы были в городе, это когда всех нас стройными рядами вывезли в музей Красной армии на принятие присяги. Как-нибудь расскажу и про нее. Там тоже было весело. А пока у нас образовался волнительный момент в жизни.

- Товарищи солдаты, завтра отличники боевой и политической подготовки направляются в комендантский патруль по городу. Вид иметь опрятный и показательный. Вы как-никак представляете образец солдата нашей части, выглядеть и вести себя вы должны соответственно. Поэтому все должны быть выбриты, пострижены и отутюжены. А сапоги должны блестеть, как у кота яйца.

- И главное, - наш командир учебной роты майор **** не только забавно картавил при разговоре, он еще и прихрамывал на левую ногу. Живописный был экземпляр.

- Главное, ребята, не наступите на пробку, - это была любимая фраза майора на инструктаже.

Мы по наивности своей думали, что именно так майор повредил ногу и от этого предостерегает нас. Лишь спустя время до меня дошло, что майор имел ввиду нечто совершенно иное. Он предостерегал нас об алкоголизме. Но из уст майора фраза звучала забавно и весело и мы всем строем стояли и улыбались.

Как бы то ни было, но пройдя сквозь фильтр сержантов и лейтенантов мы все же оказались за воротами части и вскоре нас одарили красными повязками на рукав и приставили капитана из ВВ. И тут-то оказалось, что мы попали. Капитан нам попался зверь. Мы не успевали выцеплять из толпы идущих солдат и офицеров. Причем к офицерам капитан испытывал не меньшую неприязнь. Придирчиво проверял документы, отчитывал за неопрятный внешний вид и писал, писал, писал в свой блокнот номера частей и фамилии задержанных.

Обедом нас он и не думал кормить. Хорошо у нас с Мишкой на двоих нашлась трешка и мы смогли перекусить в кафе вместе с капитаном. А то так бы и глотали слюни наблюдая за ним поедающим комплексный обед.

После обеда капитан нифига не размяк и до четырех часов вечера мы отловили просто нереальное количество нарушителей. Процесс простой, подходишь отдаешь честь и требуешь подойти к капитану. А далее он и у образцового солдата найдет к чему докопаться.

Идущего нетвердой походкой от эскалатора полковника ВВС капитан выцепил взглядом сразу. Глаза его заблестели, вот он улов. Печатая шаг капитан сам подошел к спешащему офицеру, вскинул руку в фуражке.

- Товарищ полковник, разрешите обратиться!

Полковник затормозил, поднял нетрезвый взгляд на капитана, сосчитал звездочки.

- Не разрешаю, - и толкнув тугую дверь метро устремился в сторону Комсомольского проспекта.

Говорить о том, что капитан сдулся я не буду. Из него словно вынули стержень, он враз как-то обмяк. Мы с Мишкой с трудом сдерживали улыбки, понимая чем нам это грозит. Как говорят сейчас, полковник сделал нам день. Дело в том, что командир солдатского патруля имеет право останавливать всех вплоть до подполковника. А вот выше должен работать офицерский патруль, что сразу просек полковник, каким пьяным он не был.

кончается, возьмите кружку, сходите на тот 205-й, к тамошнему коку, скАжите, что Тоха отправил, он вам нальёт кринолинового масла.

Ну, если молодой знает, что такое кринолин, то прикол не проходит, а если в учебке на занятиях по военно-морскому делу массу давил, то берёт эту кружку, и начинает Великий поход. На 205-м говорят, что мол кончилось, не получил ещё, иди на следующий, у них есть. Оттуда посылают на склад, типа, кок у нас в увольнении, а без него нельзя выдавать. Со склада посылают ещё куда-нибудь, в общем, молодой находится по всей бригаде, на всех кораблях побывает, пока на кого-нибудь из штаба не нарвётся, ну а там уже матерно посылают учить корабль.

Ещё кнехты равняли. Кнехт - это две круглых хреновины на палубе, соединённых перемычкой, на них восьмёркой закрепляются швартовы, ну и, чтобы перехлестнуть последнюю петлю, одна тумба кнехта была сделана повыше другой. Ну, и спрашивают молодого, мол, видишь, кнехт неровный, знаешь, почему? Если знает, то прикол, опять же, не получается, а если не знает, то объясняют, мол при перешвартовке кранец забыли за борт повесить, и об пирс приложились, вот его и повело. Покрасить успели, а теперь его надо выправить до прихода боцмана, бери кувалду и ровняй, чтобы на одном уровне были, потом боцману доложишь, он за это тебя в увольнение отпустит. (Это делали обычно, когда боцмана на борту не было, в город уйдёт или ещё куда, главное, чтобы надолго. ) Молодой берёт кувалду, и понеслось! Кто-нибудь из офицеров увидит, поинтересуется, чем мол занимаешься.

- Да вот, выправить надо до прихода боцмана.

- А, ну ладно, продолжай.

Заканчивается это всё с появлением боцмана, ещё издалека:

- А, мать-перемать, какого х... ты тут, такую-перетакую, вытворяешь! ! ?

- Вот, сказали выправить до вашего прихода...

- Выправить! ?! ? Возьми эту ё... кувалду, найди того [ч]удака, который тебе тут х... й заняться приказал, и постучи ему по черепу, чтобы у него мозги выправились, потом где хочешь, найди краски и закрась всё, что ты тут обколотил, а после придёшь ко мне, и расскажешь, почему у кнехта разные тумбы, а то ты хрен у меня когда на допуск (Допуск на самостоятельное несение вахты) сдашь!

(с) Санчё.

*Кринолин - часть верхней палубы, выходящая за пределы борта, на них торпедные аппараты стоят.

P. S. . А вообще-то, над молодыми не издеваются, а подшучивают. Обычно по доброму, и это мотивирует их к скорейшему изучению судна и профессии.

не ко мне, а офицера, который нас сопровождал с пересылки, я не помнил. - Вы что второго Насибулина хотите?! - и я отметил для себя, что большинство в шеренге поникло головами. И явно не хотели. - или двадцать одного веселого армянина? Этих-то каторжан сколько?

- Трое. Но двое вроде спокойные. - заверил его замполит части.

- Насибулин хотя бы со второго года начал, а этот только после карантина два месяца в роте, а уже с графинами за старослужащими гоняется. На гаупвахту, говоришь, мы его определить не сможем по сроку службы? Так закройте его на КПП в холодной, пусть поостынет. Чувствует мое сердце, ничем хорошим он не кончит. А остальным хочу сказать, ваши попытки дедовщины до добра не доведут, вы хотите чтобы вас по одному вырезали? Я таких людей знаю.

Остальное я уже плохо слышал, ведь старшина уводил меня в «холодную». Где у меня было время подумать, например, кто такой этот Насибулин. И почему я должен быть вторым, а не первым. Кто такие эти веселые армяне. Ведь часть у нас образцово-показательная и когда мой призыв принимал присягу, майор распинался, что у части даже переходящее красное знамя. Что-то здесь было не так.

С этими вопросами и не полученными на них ответами я и просидел в этой яме похожей на погреб под КПП чуть меньше суток. Поэтому, когда меня вывел оттуда прапорщик-азербайджанец, первое что я спросил у него по дороге в казарму — а кто такой Насибулин? Прапор даже приостановился, посмотрел на меня и сказал пойдем. Заодно напомнив, что усы мне все же не положено. И немного ли я для солдата задаю вопросов. Привел в ленинскую комнату, подвел к стенду и ткнул пальцем, где висели всякие «молнии», приказы и еще всякая муть:

- Читай! - Оказалось что этому Насибулину год назад впаяли восемь лет за неуставные взаимоотношения и действия мужеложества по отношению к сослуживцам. - прямо вот здесь в этой комнате под портретами вождей. - добавил прапор немного с акцентом.

- Не, я вторым не буду, - заверил я. - это ж впадлу, [м]ля — бормотал себе под нос. - А кто такие двадцать один веселый армян? - Хотя страшно было даже подумать.

- Эти демобилизовались домой по сроку, но комбат сказал больше одного в роту не брать. Они друг за друга стеной, даже когда одного из них на «кичу» посадили все остальные тоже залет сделали. А такой толпой даже «ботинки» с ними сделать ничего там не смогли. Но у тебя таких земляков нет, а через полгодика ты походу тоже туда пойдешь. Вот там тебе жизнь сахаром не покажется. - Его слова были весомы, что на киче делают с залетевшими сапогами я слышал еще в карантине. Перспектива была не радужная. Но где наша не пропадала, да и полгода еще прожить надо. - К дедам больше не подходи или у тебя еще с кем-то стычки были?

- Да не, я в основном дембелей [луп]ил, иногда правда и мне перепадало — прапор походу чуть не потерял сознание, пришлось успокаивать — да это на гражданке было. Борзые с армии приходили. После дембеля на танцах в клубе с месяц драки шли. - прапор сглотнул комок горлом. - Я вот еще что спросить хочу, может вам там что нибудь из стройматериалов нужно, ДВП, красочка, можем на чё нибудь махнуться. - пошел я по проторенному пути своего снабженческого опыта. Знакомых прапоров у меня была тьма на гражданке выручали друг друга частенько.

- На что? - прапор остолбенел.

- Можно на спирт, если есть, а то я так присягу и не отметил. А посуху ведь западло?

Прапор схватил меня за рукав и потащил в казарму. Зайдя туда он выискал взглядом, как оказалось какого-то «деда» и крикнул:

- Осминин ко мне! - подвалила какая-то здоровая рожа под два метра ростом — вы с ним походу земляки?

- А что он тоже с Хабаровска? - произнесла рожа.

- Не знаю, но где-то рядом. Так вот, передаю тебе под личную ответственность. Головой отвечаешь, пока комбат думает, куда его пристроить. Ты понял меня?

Рожа осмотрела меня и кивнула в согласии головой. А я подумал — [м]ля, час от часу не легче.

- Все слышали? - когда прапор ушел спросила у находящихся в казарме рожа — под моей ответственностью! Кто тронет будет иметь дело со мной. Когда снимут я его сам отпизжу!

- А меня-то за что? - не понял я.

- Ох[рен]енно борзый! И усы сбрей, рано еще. - и я хмуро поперся в умывальник. Бриться.