Истории о армии #друг

одного из поволжских университетов. Аудитория на 200-250 человек (помещалось и больше), фактически 100-120, мужская часть двух факультетов - мехмат и физики. Многие (и я в том числе) уже нашли себе занятие на ближайшие полтора часа, пишут пулю, играют в шахматы и в бесконечные крестики-нолики на деньги. Короче, рутина. Но минут через пять лектор умудряется завладеть нашим вниманием. То, что это новый преподаватель, нас мало смутило (или мало привлекло, не знаю, как правильно в данной ситуации). Лекции мог читать любой офицер кафедры, на которого в этот день пал выбор начальника. Бралась соответствующая папочка с наименованием специальности и порядковым номером лекции и потом, без соблюдения знаков препинания, каких-то технических пауз на осмысление торжественно зачитывалась перед аудиторией. Тоже я вам скажу при определенном таланте – ого-го какое шоу.

Но наш сломал все стереотипы.

Во-первых, он представился:

– Я новый преподаватель военной кафедры Госуниверситета - капитан Бабкин. Потом жизнерадостно предложил: «Давайте знакомиться» и начал зачитывать список присутствующих, чтобы стало быть познакомиться. Дальше надо либо стенограмму, но она утрачена))), либо попытаться представить сам процесс. Мало того, что все КРОМЕ капитана понимают, что знакомство с такой толпой займёт по минимуму пол пары, так он ещё фамилию, если она больше двух слогов с первого раза прочесть не может, разбивает на части (Белобородов с четвертого раза осилил) и ударение ставит в самых неожиданных местах. Минут через 40 две трети списка уже были оглашены, половина аудитории, состоящей из двадцатилетних оболтусов, не имея возможности смеяться в голос, хрипит под столами, но самые прозорливые уже поняли главное веселье ещё впереди, точнее в конце списка.

Вот сыграла моя ставка - три литра пива против кружки, что мой дружок Витя Попов будет ПОпов (он потом месяц у пивного ларька не появлялся, когда стало известно по какому поводу он мне пиво проставил), вот уже капитан поднял первого Рабиновича, Аркашу (у нас их было два, один с мехмата, другой физик) и радостно, как ребенок диковину, его разглядывал. Похоже, ему часто приходилось слышать фамилию в анекдотах, но счастливого обладателя он видел впервые. Далее в списке был опять Рабинович, но Валерий. Сразу этого факта капитан Бабкин осознать не смог. Что в одном помещении могут оказаться сразу два Рабиновича, для него было полнейшей экзотикой. Валера поднялся сам, зная что следующий в списке он. Бабкин обалдело на него посмотрел, и неуверенно спросил: «ШО, тоже? ? » Валера только развел руками, как бы соглашаясь со всеми возможными версиями капитана. А на горизонте, точнее через 2-3 фамилии в списке, уже маячил Хэбанес Кабос Хосе Викторович. Такой тишины аудитория похоже не знала даже по ночам. Все, включая самого Хосе Викторовича, полного паренька в очках с толстыми стеклами, затаив дыхание следили за капитаном. Откуда тому было знать, что в 30-е годы, теперь уже прошлого века, в СССР из Испании вывезли несколько сотен детей, чьи родители воевали в это время против Франко и один из внуков героев-коммунаров сидит сейчас в зале.

Сначала капитан просто вздыхал и шевелил губами, пытаясь сложить из букв хоть что-то, в его понимании осмысленное. Потом начал багроветь и вроде бы про себя, но в воцарившейся тишине это услышали все, с чувством произнес:

- «Херня какая-то! »

По щекам слушателей потекли первые слёзы, а капитан багровел всё больше и больше, и, похоже, из состояния показного благодушия перекочёвывал в состояние глубокой «личной неприязни» к Хэбанес Кабосу Хосе Викторовичу. Каким он себе его представлял, история умалчивает, но… Когда он закрыл ведомость списочного состава, вышел из-за кафедры к аудитории и голосом, не предвещавшим ничего хорошего произнес:

- «Ну, Карабас Барабас, выйди, покажись какой ты есть! » захрипели почти все. Кто-то, сам того не замечая, от избытка чувств колотил ногой в перегородку между рядами, кто-то (а таких было много) просто сполз под столешницу, кому-то была нужна скорая. Не смеялись двое, капитан Бабкин и Хосе Викторович Хэбанес Кабос.

Капитан Бабкин через месяц стал майором, а Хосе оставался Карабасом Барабасом до 4 курса, пока не стал Парижским Грузчиком. Но это отдельная история.

были, а 1/3, соответственно, туда собиралась. И был междусобойчик небольшой офицерский по двум поводам сразу. С водкой в тогдашней Литве проблем не было(это в России за ней давились), посуды вот одноразовой просто еще не было, на обмывание в ресторанах не было денег, да и не принято тогда было(максимум- в офицерской столовой).

Вот и оказалась офицерская компания на природе, все свои, без большого начальства. Самый главный - комбат, но он был только что из этого самого ОКСВА, и еще не вспомнил, как щеки надувать.

Сидели душевно, пили конечно, но в меру. И вот, на фоне приема "Столичной", начались разговоры о службе, в том числе о прибывших из "учебки" молодых сержантах. И ничего особенного в этих разговорах не было, кроме того, что в ВДВ все-таки и сила ценилась, и пошел майор хвастать новым санинструктором - и рост под 2 метра, и кулаки "с голову пионера" и МКС(многокупольная система, тяжелая, зараза! ) в одного поднимет. А самое главное, хвастал, что в деревне у себя бычка кулаком сбивал. И пошли варианты - можно или нет, кулаком или ногой, куда бить. Появились два лагеря - "можно" и "не получится". Горячо спорили. Точку поставил комбат: "Надо проверить! "

Был в этом литовском городе мясокомбинат, очень вкусную колбасу делал. А охраняли его такие же ВДВшники, только на пенсии. Поэтому решить вопрос можно было не напрягаясь.

Подготовительные мероприятия заняли не больше часа - забрать из полка санинструктора (и правда паренька очень крупного) и на мясокомбинат(нач охраны уже из дома позвонил туда).

Диспозиция такая(ни до, ни после на мясокомбинате не был, пишу как помню). Скот на убой загоняют в такой бассейн без воды, что ли, с довольно высокими стенками, на выходе из этого сооружения в узком проходе его встречает рабочий с разрядником на проводе, убивает животину током, ее затаскивают внутрь, и следующий пожалте бриться.

В нашем случае вместо рабочего (поздний вечер, хоть и светло) был охранник, а вместо скота был бычок (вообще-то обычный крупный теленок)довольно смирный и добродушный. Гвардеец наш (мотивация - "положишь бычка кулаком - через 3 месяца в отпуск") спрыгивает в этот бассейн, судьи - наверху на стенках, охранник с разрядником у узкого выхода.

Сержант подходит к смирному бычку, картинно снимает берет, кладет бычку на башку, и голым кулаком мощно бъет. Звук ужасающий, плохой звук. Бычок шатаясь падает на передние ноги, из носа - кровянистая жижа и сопли, начал медленно заваливаться на бок. Гвардеец растирает кулак и довольно улыбается, судьи уважительно кивают.

Дальнейшее и Михалков бы не снял - бычок втягивает в себя слюни и бросается на сержанта, охранник с разрядником бросается на бычка, но кабеля не хватает, гвардеец пытается запрыгнуть на бортик, но не получается, главный судья спрыгивает вниз с бортика, выталкивает сержанта, но сам остается перед бычком и уходит от него зигзагом. С минуту комбат грамотно уклоняется от бычка, потом перемещается ближе к разряднику, орет на охранника, животное убито разрядом.

Конечно, вложили, разборки были, келейные, правда, никто не пострадал, все довольны. Кэп (командир полка)впендюрил, как водится, но без фанатизма, бычка-то контузили и кулаком и наш сержант. Новоиспеченного майора драть - только карательные органы свои тупить. Он ведь в Афганистан едет, задержи его В Союзе он только благодарен будет. Комбата, ессно, драли отдельно. По окончании сеанса он только сказал : "Тореадором на пенсии точно не буду, страшно, [м]ля! ". А на кителе у него - колодки двух орденов "Краной Звезды", медали "За отвагу" и пару орденов от иностранных правительств...

Но в канцелярии что-то напутали и нам пришлось коротать вечер в ожидании утреннего поезда на местном вокзале.

Вся троица оказалась русскоговорящей: Миша-белорус двухметровый гигант с фигурой под стать имени, рыжий чеченец Марат, ну и собственно я. Сухпай нам не выдали, а кушать хотелось и еще больше пить. Вокзалы в Европе бедные- ни кафе, ни шаурмы, лишь пара практически пустых торговых автоматов. У охранника выяснили, где находится ночной пивбар, куда и направились, захватив последнюю пару бутылок пива из вокзального автомата. Нашли адрес быстро. Миша махнув открытой бутылкой пива в грудь арабу, выходящему из дверей с непонятными французскими надписями, поинтересовался "паря, аллё, бар здесь? " Араб смутился и опрометью ринулся обратно в дверь, откуда вернулся через 10 секунд с толпой галдящих соотечественников.

Бар, бар лопотали бородатые туземцы, обтекая нас толпой. Кажется это не бар, сказал Марат и в тот же момент получил удар по голове от руки, протянутой из второго ряда арабов. На нас посыпался град ударов со всех сторон и будь возможность мы бы наверное удалились, но узкие французские улочки сильно контрастируют с широтой русской души, на танке здесь точно не развернешься. Пришлось бить.

Бить мы умели. "Умереть от руки арабских гопников это скучно" на ходу перефразировал О. Бендера Миша и словно мультяшный гигант Балу раздал оплеухи арабам. Арабы текли рекой и разделялись об Мишу, ложась слева и справа. Увидев перед своим лицом перекошенную злобой пасть идеальных обезьянних клыков, я с силой направил в неё кулак. Морда хрустнула и исчезла. Арабы рычали и продолжали вылезать из двери заведения. Силы были слишком не равны. Но тут с криком "Русские не сдаются" чеченец удачно вложил, оторванную от стены, трубу в самую гущу черной братвы. Толпа резко уполовинилась. Кто-то заперся за дверью, а оставшиеся заметались по улочке.

Это была славная охота. Улица всё больше походила на лежбище бородатых котиков. Но всё хорошее когда-то заканчивается известили нас с обеих сторон улицы сирены полицейских машин. Осторожно ступая и по-возможности перешагивая, арабов, ползающих по брусчатке, мы подошли к патрульной машине. Жандармы релаксировали. С улыбкой постигших дзен, они наблюдали поле битвы, где в крови и соплях стонали и плакали вынужденные соотечественники.

После недолгих объяснений нас отпустили, проводив на другую сторону здания, где действительно находился бар. На прощанье жандарм помялся и сказал: "А туда, вы больше не ходите -там у арабов круглосуточная библиотека. "

старший прапорщик, коих в вооруженных силах великой страны было великое множество, но замечателен он был тем, что был отличным пародистом, мог скопировать не только чей угодно голос, но и очень смешно сымитировать повадки, движенья и гримасы любого человека. Звали его, скажем, Семён Сидоркевич. Где бы он не появлялся, будь то построение части, очередь в гарнизонный магазин или поход на рыбалку, вокруг него всегда собирался народ, зная что Семён обязательно расскажет что-то очень смешное. Ожидания никогда не были напрасны, через минуту-другую после сказанных Семёном фраз люди начинали улыбаться, но если Сёма был в ударе, народ буквально хохотал.

В части служба шла своим чередом, и как-то пришлось всему личному составу готовиться к очень ответственным учениям. Те, кто служил в армии, понимают, что это такое. Короче сплошной стресс... Не открою страшной военной тайны, если скажу что подготовка к полётам в авиаполку состоит из нескольких этапов, одним из которых является теоретическая подготовка в учебных классах. Так вот, весь летный состав эскадрильи сидит в учебном классе и усиленно готовится к учениям. Чтобы было понятно, учебный класс - это обычный класс как в школе или аудитория в ВУЗе, только за столом учителя находится командир эскадрильи и, так сказать, следит за процессом. Учебный класс находится в штабе, а дежурным по штабу в этот день и был как раз старший прапорщик Сидоркевич. По долгу службы Сидоркевич во время занятий шествовал по коридору, куда и выходила открытая дверь учебного класса. Сидоркевич увидел, что за столом командира эскадрильи никого нет, (тот на какое-то время отлучился), ну и соответственно решил немного пошутить. Стоя перед открытой дверью, он сочным баритоном командира полка как рявкнет: "Что, команды подать некому? " (При появлении командира первый увидевший должен подать команду "Товарищи офицеры! "). Ну, естественно, услышав голос командира полка кто-то скомандовал "Товарищи офицеры! ". Все замерли по стойке "Смирно". Тут заходит Семен, и командует "Вольно". По идее за такие шутки можно было Семену и накостылять, но все очень хорошо его знали и были только благодарны за то, что немного отвлёк от рутины.

Все уселись за свои тетради подготовки к полетам, а Семён, не торопясь, спиной к двери, пошел вдоль ряда столов и начал отпускать голосом того же командира полка различные смешные комментарии по поводу писанины летчиков и штурманов, типа "Вот молодец Карпов, красивую схемку аэродрома нарисовал, присвоят тебе очередное воинское звание в этом году". Народ ржет, а Сёма еще больше старается...

И вот тут, как говорит М. Задорнов, наберите побольше воздуха, уважаемые читатели... Идёт по коридору... настоящий командир полка полковник Зубарь. Он, естественно, услышал непонятный смех в аудитории и, о ужас, собственный голос. Медленно зашёл в аудиторию, при этом приложил указательный палец к губам, мол всем молчать (при появлении командира первый его увидевший обязан подать команду "Товарищи офицеры") и неслышно двинулся вслед за Сидоркевичем. Народ, видя такую ситуацию, заржал уже совсем в полный голос, некоторые в буквальном смысле попадали под столы. Сёма, думая, что это он так развеселил публику, сыпал смешными комментариями с удвоенной энергией. Смех прекратился мгновенно, когда Семён дошёл до конца аудитории и обернулся. Увидев командира полка, Семен буквально присел.

В тишине прозвучал настоящий голос Зубаря: "Ну что, Винокур, ко мне в кабинет! "

все общежитие" включало и моего отца. И прикончив всякую мелочь, он вместе с еще одним эстетом решил не съедать, а повесить над кроватями самые большие конфеты. Выбор пал на батончик "Марс". Видимо как символ забугорной жизни он был оценен больше чем как конфета. Сосед украсил свою кровать сникерсом. Время шло и в студентах зрела мысль что заграница далеко, а конфета тут рядом висит. И как-то раз, когда владельца сникерса не было в комнате бедный сникерс был расчленен и съеден с чаем. На его месте повесили муляж из поролона в заботливо заклеенной упаковке.

Но обман был раскрыт и обездоленный любитель шоколадок затаил злобу.

Все чаще и чаще его задумчивый взгляд замирал на ничего не подозревающем марсе. Но через некоторое время папашка не сдержался и все-таки слопал его.

Однако красивую обертку выкидывать было жалко, и он слепил из пластилина (пластилина было мало и пришлось взять коричневый и морковный. В результате получился шоколад с оранжевыми прожилками) похожую колбасу аккуратно заклеил ее (опыт был). И повесил на веревочке. И забыл. До тех пор пока не заметил, что весит муляж как-то по другому, а соседи упорно стараются на нее не смотреть. В обертке оказался все тот же поролон.

На очной ставке подельники раскололись и чисто сердечно раскаялись. Хотя "кто придумал" и "кто первый куснул" спихивали друг на друга старательно. Когда отец спросил их "Да как вы не поняли что это пластилин. И слеплено было не аккуратно", был получен простой ответ: "Да кто эти буржуйские шоколадки знает. Может так и надо".

до Бутырок иуговорил своего знакомого, дежурившего в тот вечер в охране, принятьбомжа без оформления документов. Бумажки следователь пообещал привезтиутром, когда немного отлежится.

Утром следователь лежал уже в госпитале с обширным инфарктом.Сменился с дежурства знакомый, так и не дождавшись постановления озадержании. Некоторое время спустя другой следователь отыскал-такиукраденные из той квартиры вещи. А бомж остался в тюрьме. Здесь былонеплохо - бесплатная кормежка трижды в сутки, прогулки, работать незаставляют. В общем, жить можно. Вот он и жил, вполне довольный своимновым положением, и никому на это не жаловался.

Тем временем следователь вышел из госпиталя, отправилсядолечиваться в санаторий, а затем вовсе ушел с оперативной работы. Обомже все забыли. Так он просидел всю зиму и следующие весну и лето.Наконец, в Бутырку нагрянула очередная комиссия. На стандартный вопрос"Жалобы есть?" бомж попросил увеличить ему выдачу курева. Разбираяжалобу, члены комиссии потребовали все материалы на арестованного.Каково же было всеобщее удивление, когда материалов не оказалось!Выходило, что честный гражданин почти год незаконно содержался подстражей!

Были извинения. Было обещание строго наказать виновных. Быладаже денежная компенсация (собранная вскладчину этими самымивиновными). А потом бомжа очень вежливо выпроводили за ворота. Однакоприближающаяся свобода ничуть не обрадовала несчастного. На свободе небыло ни еды, ни жилья, ни денег, ни работы. А надвигалась зима. Онстал упрашивать оставить его в Бутырках, обещая никогда больше ни начто не жаловаться. Но уговоры не помогли, и бомж обрел нежеланнуюсвободу.

Впрочем, у этой истории счастливый конец. Через несколько днейбомж снова прибыл в Бутырку, на этот раз со всеми необходимымидокументами. В страхе перед голодной и холодной зимой он разбилвитрину магазина, взял оттуда что-то и дождался приезда милиции. ВБутырке он был помещен в свою прежнюю камеру, лег там и впервые запоследнее время спокойно заснул. Впереди было несколько беззаботныхлет.

в один из этих дворов, и вдруг слышим душераздирающий скрежет металла по асфальту. Смотрим в окно, а там институтский грузовичок затягивает в центр двора железный поддон метра три в длину и в ширину и глубиной с полметра. Спрашиваю зачем это чудо, и мне отвечают что институт открыл тематику по тушению подземных пожаров жидким азотом.

Сейчас будет первый эксперимент, так сказать проба пера. Молодцы, думаю я. Идея явно не лишена здравого смысла. Лучшего способа доставить практически инертный газ к очагу пожара пожалуй и не придумаешь. И стоит жидкий азот копейки.

А тем временем во двор завозят огромный танк с жидким азотом. Два могучих детины в ватниках и рукавицах присоединяют к нему блестящий шланг. Один занимает пост около вентиля, другой берет шланг наизготовку.

После танка появляется цистерна с бензином и в поддон наливают бензина наверное пальца на три. Потом цистерна уезжает, а во двор выходит взвод горноспасателей в боевом обмундировании с здоровенными огнетушителями наперевес, техника безопасности так сказать, и располагается вокруг поддона. Наконец на сцене появляется крупный мордастый руководящий товарищ в отглаженной рубашке, галстуке и дубленке (зима! ) – зав. сектором пожаротушения. К этому времени все окна уже облеплены сотрудниками и они наблюдают как по команде зав. сектором боец-горноспасатель зажигает факел и бросает его в поддон. Когда разгорелось по всей поверхности, начальник дал отмашку на азот. Тугая серебряная струя жидкого азота в белой дымке устремилась в охваченный пламенем поддон и...

Есть эксперименты результаты которых несложно объяснить потом, но трудно предсказать, основываясь только на здравом смысле. Нужны знания и желание думать. Этот эксперимент был именно таким. Бензин и азот имеют близкие дипольные моменты. Поэтому жидкости смешались так же легко как спирт смешивается с водой. Далее под воздействием высокой температуры азот интенсивно испарялся из объема, становился легче окружающего воздуха и увлекал за собой все остальное вверх. В результате примерно через минуту из поддона начало подниматься облако горящей азотно-бензиновой взвеси. Багрово-черное с белыми прожилками, оно было в точности похоже на ядерный гриб из фильмов по гражданской обороне. Когда гриб дорос до пятого этажа...

Я бы мог написать: "Произошел мощный взрыв". Но это было бы неправдой.

На самом деле [бах]нУЛО и [бах]нУЛО со страшной силой! [бах]нУЛО так, что в корпусах выбило практически все стекла. Стены, кабинеты, люди - все покрылось густой черной копотью. Потом, как всегда бывает в таких случаях, наступила тишина. Первым пришел в себя и вылез из-под стола бывший фронтовик Абрам Борисович. Как он попал под стол не помнил никто, включая его самого. Он отряхнулся, оказался самым чистым в комнате и с удовлетворением произнес: - Ну все, этого идиота мы больше не увидим.

Уйдет на повышение.

Оказался прав.

Abrp722

1/6 части суши. Ну а нам, тыловым крысам, обычно доставалось то, что осталось. А именно вот что:

* * *

О том, что у нас появился новый Зам, я узнал в первый же день, хотя на доску приказов никогда не смотрел. Утром перед проходной нашего НИИ я увидел толпу бородатых мужиков. Чуть в сторонке скучились женщины. Мужики возмущенно гудели, женщины виновато озирались вокруг. Выяснилось, что всем им светили санкции за опоздание/прогул. Ибо на фотографиях в пропусках мужики были либо без бороды, либо с бородой иного фасона, а женщины имели другой цвет волос.

На работу их пропустили только после личного вмешательства Директора. В тот же день появился Приказ: в течение месяца всем надлежит актуализировать свои фото и получить новые пропуска. Или побриться-перекраситься - кому как больше нравится. И впредь оставаться в неизменном виде.

* * *

Впрочем, даже месяца новый Зам на своей должности не просидел. Его опять подвело усердие. Спустя несколько дней после вступления в Должность он задал себе вопрос: а почему и время прихода на работу, и время ухода с работы фиксируется на проходной? В 9: 00 сотрудник должен быть уже на рабочем месте. И оставаться там должен до 17: 45. С перерывом на обед.

Особая Комиссия (чуть не ляпнул "тройка" -- а ведь их действительно было трое) во главе с Замом надумала обходить помещения и сверять наличность со списками. Что-то типа утренней поверки на плацу. Но только вот в 14-этажном здании с множеством комнат оказаться одновременно везде проверяющие не могли. Решили проблему по-простому: ровно в 9: 00 отключили лифты, а комиссия тем временем спускалась сверху вниз, обходя комнату за комнатой. Вверх по лестницам супостаты далеко не уйдут.

Меня в положенное время на месте не оказалось. Но это уже не имело никакого значения, потому что в то же самое время в одном из отключенных лифтов колотили в дверь, топали ногами и громко сыпали проклятиями Директор, его Зам по Науке и Серьезный Человек из Министерства, приехавший к нам с какой-то Важной Целью...

* * *

Наш предыдущий Зам - кстати, тоже отставник - как-то проводил со мной воспитательную беседу по поводу опозданий на работу. И ведь не счел зазорным тратить свое драгоценное время на молодого специалиста! Его фразу "Предыдущий троллейбус всегда приезжает вовремя" я помню по сей день. Но запомнилась и еще одна: "Чрезмерное усердие есть признак нерадения службе". С гарнизонного на штатский это можно перевести так: "Услужливый дурак опаснее врага".