Истории о армии #служба

серьезная стратегическая, где рядовыми только повара были, а вторая - полк десантный, который охранял первую от вероятных иноземных диверсантов. На территорию первой нас и близко не пускали, а на второй мы и дневали и ночевали, ходили с десантниками в их столовую (каша в солдатской столовой не сравнить с домашней : ), кинотеатр, спортзалы и тд. Никто нас не гонял, а наоборот поощрял - пусть пацаны готовятся к армейской службе с малолетства.

Другой причиной, заставлявшей нас дневать у десантников - были местные аборигены. Дети офицеров были мальчики хорошо воспитанные, мамы которых учительницы и врачи, бабушки дедушки в больших и столичных городах, каждый год лето в Крыму или в Сочи. А вот местные - дети передового отряда советского народа - папа слесарь или грузчик, мама - уборщица, классовая ненависть к барчукам была им знакома с пеленок. В общем отряды пролетарских малолеток отлавливали и били офицерских детишек и в школе и во дворах. Умение драться против стаи воспитывалось вынужденно с малолетства. Уличная драка, это особая драка, это не секция по дзюдо или самбо. Здесь приемчики не помогут, тут надо было быть и хитрым и жестоким. Ну а десантники нас подкачивали, показывали некоторые фокусы с предметами. Повзрослев мы со своими обидчиками примирились и стали даже друзьями, некоторые вместе висят на мемориальных досках, не вернувшихся из Афгана.

Но это было потом. А пока вывезли нас, третьеклашек с другом-одноклассником родители на майские праздники в Москву. Впервые. Бородинская панорама, Кремль, Детский Мир и конечно ВДНХ со своими аттракционами. Умотавшиеся родители уселись на лавочки, а нас одних отправили на аттракционы, дав не жалеючи денег. То что 9-летние мальчишки самостоятельно отправляются черти куда - для наших предков проблемы не составляло, мы же гуляли сутками черти где и никто не пропадал. Вот эти деньги и притянули к нам местную вднховскую шпану. Чистенькие мальчики, в шортиках и белых рубашечках - чем не добыча. К слову сказать, при драках с пацанами дома, те у нас никогда деньги не отнимали и то, что кто-то может нас ограбить, даже в голову не приходило. Тем более было неожиданно, что десяток столичных пацанов, гораздо старше нас, вдруг ни с того ни с сего лезет к нам в карманы и тащит родительские деньги. Ярость и обида, конечно, была недетская. Выломав палки-опоры у саженцев и вспомнив все фокусы десантников мы начали бить это шоблу, так как учил десант - в глаза, кадык, коленки, по пальцам. К сожалению самые здоровые оказались и самыми опытными в драках, достали ножи и вряд ли мы смогли бы устоять против них, если бы не помощь неожиданная от одноногого мужичка на костыле. Тот увидев, что шпана потащила в кусты двух мальчишек, не стал кричать родителей, а встал и поковылял на помощь мальцам. Несколькими ударами костыля в секунду он уложил ублюдков на землю. И вытащил нас на дорожку. Тут уже отец подбежал и все закончилось хорошо. На лацкане пиджачка инвалида было всего три медали, как сказал отец это были медали за Вену, Будапешт и Отвагу. Звали его если не ошибаюсь Аркадий Евлампиевич Полевич. Они долго с отцом сидели в пивнушке, смеялись и что-то обсуждали.

Еще несколько лет мы посылали и получали от него открытки на майские. Жаль, что так недолго. Но в память врезался тот день на ВДНХ навсегда. Наверное, ничто так не привило нам с другом уважение к ветеранам войны, как тот майский поступок инвалида, молча без показухи бросившегося на помощь мальцам. Не судите ветеранов, мы живем - благодаря им. Спасибо Вам. С праздником.

тупость: Это не менты, даже не мусора - это: Впрочем, судите сами: Когда старый начальник УВД Курганской области, знаменитый на всю страну тем, что на службу ходил только по покрытой ковром парадной лестнице, а всех сотрудников заставлял проникать на работу через черный ход, вконец проворовался, и продал недостроенное здание УВД, терпенье лопнуло даже у всеядных москвичей. Он был отправлен в отставку: Через полгода на пустое место нашелся кандидат из Тюмени.

Однако, до места назначения не добрался, так как был задержан в Москве при передаче взятки в миллион баксов (За должность видать кого-то благодарил! ): Еще через полгода объявился новый претендент. Кто помнит, про него в передаче "Человек и Закон" сюжет был, он спецталоны коммерсантам продавал: Естественно, это назначение московского барина было для него ссылкой и отбыл он к месту службы на знакомство с губернатором слегка расстроенным и крепко поддатым:

Глубокой ночью на пульт дежурному УВД пришел междугородний звонок:

- Привет, это дежурный РОВД Кунгура, Пермский край! Скажите, у вас есть такой губернатор Богомолов?

- Ну!

- Тут к нам пьяный в хлам генерал из Москвы в отдел ворвался, заявил, что наш новый начальник, уже половину руководства уволил, за то, что в аэропорту не встретили, меня обещал замом назначить, если я ему губернатора Богомолова найду:

- Похоже это наш новый начальник УВД у вас шалит, он сегодня прилететь должен был. А че, элементарно, города перепутал Курган и Кунгур - похожи: Ничего, проспится, вы его к нам отправляйте. Мы встретим!

Р. S. Новый начальник УВД в тот раз в Курган не прибыл. Через пару дней указ о его назначении был отменен

после чего командование предложило Гоше продолжать службу в родном училище.

Встречались семьями мы довольно часто и всегда были в курсе всех событий всей родни.

Однажды, в какой-то праздник, у меня дома было застолье. Гоша приехал прямо из училища в своей, обалденно красивой, парадной форме морского офицера. Все присутствовавшие гости, буквально залюбовались им – светло-кремовый китель с золотыми звёздами капитана, золотые пуговицы, кортик и... глазам не поверил – на груди красовался знак особой морской заслуги - жетон «ЗА ДАЛЬНИЙ ПОХОД»! Я очень рад его награде, но удивительно, какие моря – океаны он успел побороздить за последний месяц? Какие походы считаются дальними, а какие не очень.

Гоша с удовольствием рассказал, что пару недель назад, почти всех морских офицеров училища посадили в автобус, который повёз всех на учебный полигон местного военного округа. Там дали коробочки с домино и приказали ждать. За игрой время пролетело быстро. Позвали всех в столовую, накормили и привезли обратно в училище.

А вчера, в канун праздника, на плацу, в торжественной обстановке зачитали приказ Главкома ВМФ, о награждении офицеров, забивавших «козла», почётным морским знаком «ЗА ДАЛЬНИЙ ПОХОД», причём всех, независимо от исхода игры.

Действительно, ну какая существенная разница, где был офицер – в дальнем походе, или в заднем проходе? Каждой награде нужен Герой.

Да здравствуют наши очень вооружённые силы! Ура товарищи! Ура!

и оптом сдавал. То с 7-го километра Одессы, то из базара в

Хмельницком, но собственно сама история.

Перед Новым годом ехал он из Черновицкой области, где набрал полный бусик стратегического "наркотика" – сала, совершенно легально и со всеми сертификатами. И, как всегда, прямой путь к прибыли и столице преградил короткий полосатый шлагбаум в руке типичнейшего представителя не худого племени форменных "хомячков". Владелец жетона, жезла и плохо сходящейся портупеи был кругл не только в талии, но и в лице. От таких еще никто, не поделившись и не выматеревшись втихаря, не уезжал. Проверив документы и, глубоко разочаровавшись, от их правильности, наш блюститель ПДД и социального равенства в доходах участников движения и регулировщиков, решил осмотреть груз. Увидев неимоверное количество национального символа изобилия, наш ДАИ-шник (Державна Автомобільна Інспекція) только и смог сказать: "Дай". Получив очередное предложение, с которым легче, быстрее и дешевле согласиться, чем оспаривать (такие потери, наверное уже заложены в рейс), Водитель коротко сказал: "Бери".

Тонко разбираясь в стратегическом Продукте (национальное качество и необходимое условие для поступления на данную службу), участник борьбы с нетрудовыми доходами со стороны обратной Праву, занялся поверкой зрительных и обонятельных ощущений через руки. Перещупав несколько ящиков, он наконец вытянул шмат, за который не будет стыдно перед семьёй и сослуживцами. Получив разрешение на дальнейшее движение, стороны разошлись с разной степенью удовольствия, не представляя, как Высшая

Справедливость поставит свою печать на участниках события.

Выгружая ящики с продукцией у реализаторов, Водитель обнаружил между ними полосатую причину незапланированных остановок движения. Положить сей символ под стекло бусика или украсить им свое жилище для нашего героя было неприемлемо по жизненным установкам. Кто знает, как пахари асфальтовой нивы могли бы среагировать на символ их урожая, а дома, кроме отрицательных эмоций... Палица сомнений нашла своего хозяина в лице племяша, лет 7…8-ми, когда герой завез кусок Продукта родной и любимой сестре. Он с облегчением избавился от полосатого светильника на тёмных дорогах, который почему-то не светился (может батарейки "сели") да и было не до того. Мелкому такой "Самый Настоящий Жезл" дал простор для фантазии о будущей небедной и почти безнаказанной жизни. Да и роль в играх с друзьями в машинки у него сразу изменилась на главную! Шустрость малого выросла в разы, и желание поуправлять в доме и на дворе стало неудержимым.

Через несколько дней сестра позвонила виновнику данной истории с просьбой приехать поскорее и забрать свой чудо-подарок. Время было сразу посленовогоднее, Праздничное, время ожидания чудес, - ехать в рейс не надо, да и себе дороже было бы, взбреди такое в голову. Поэтому наш герой отправился с поздравлениями и подарками к родственникам, да и заодно на опохмелку. Проведя дежурные чмоки-чмоки, вручив друг другу очередные безделушки, сестра, давясь от нетерпения и смеха, повела его в детскую. Там лежал, естественно не выдержав детского темперамента,

Предмет, поломанный на большие куски. Тыкая им в разные места, и, лупаша злостных нарушителей ПДД, младый отпрыск ухитрился расколоть его так, что из отделения для батареек выпал туго скрученный рулон гривен. В рулоне оказалось семь тысяч гривней (почти 900 долларов). И, естественно, любящая сестра, зная, как брат тяжело работает, все передала ему (вместе с обломками). Это составило его доход за 2-3 рейса.

А бедному ДАИ-шнику (или не сильно обедневшему) пожелаем: пусть вид, запах и вкус сала не будет вызывать у него злость или (не дай Бог) рвоту.

Автоматы пристреляны – нам сказали – по центру.

Я стрелял во второй пятерке.

Идем смотреть пристрелочные – у меня вообще ни одного попадания, даже «в молоко».

Мишени были прикреплены к верхней части больших листов фанеры. Я прикинул – если бы просто разбросал пули в стороны, то хоть одно попадание в фанеру было бы. А если таковых нет – значит все пули вверх пошли. И решил зачетные десять выстрелов целиться не по центру, а под обрез мишени.

Раздали нам по 10 патронов, стреляем. Я – дольше всех. Все ждут, пока закончу.

Идем к мишеням.

Лейтенант с таблицей результатов начинает обходить мишени, начиная с левой, а замполит части осматривает их с правого фланга.

У моей мишени они встречаются.

Замполит смотрит, как лейтенант тычет ручкой в пулевые отверстия и вслух считает: «Девять, плюс десять, плюс…» Замполит (вообще-то, теперь эта должность называется «заместитель командира части по работе с личным составом», но в обиходе их называют по-старому – замполитами) раздраженно его перебивает: «Чего ты считаешь?! Чего там считать, - пять девяток, пять десяток! Сто минус пять – будет девяносто пять. Я сегодня стрелять не буду! »

И действительно – он не стал участвовать в соревнованиях. И ни один офицер части не участвовал.

Стреляли только наши 17 человек. Среди наших хватало и бывших офицеров, и охотников, но ближайший к моему результат был 86, кажется.

После завершения стрельб мне торжественно вручили грамоту, и командир части сказал: «Вопрос нашему снайперу – где ты так наловчился стрелять? »

Я потом уже подумал, что для него это не совсем праздный вопрос. В программу боевой подготовки личного состава включена стрельбы из автомата. И тоже требуются соответствующие показатели.

Но тогда на его вопрос я ответил, что последний раз стрелял из огнестрельного оружия 30 лет назад на срочной службе в Тикси. И что всего за годы службы израсходовал 23 патрона. И почему сегодня у меня такой результат – даже не знаю…

Через полгода мы снова там были. Командир протянул руку: «Здравствуй, снайпер! »

Я ему сказал, что думал над его вопросом. И понял, что каждый выстрел тогда делал, как единственный. Все старался делать правильно с самого начала – принять правильное положение тела, рук и ног, правильно держать автомат – не заваливая мушку, правильно затаивать дыхание, выбирать свободный ход, плавно нажимать на спусковой крючок… Вот как-то так и получилось.

Минус той моей стрельбы – очень долго я всё это делал. В бою на это не может быть времени. Но ограничения не было по времени, и результат оказался неплох.

Грамота и мишень висят в кабинете у меня за спиной.

Мне они нравятся.

и обслуживание.

В какой-то момент вызывают их с коллегой на одно из предприятий, расположенном в малоизвестном городке за много сотен километров от дома, и дают им малопонятную инструкцию явиться к восьми утра по указанному адресу, сопровождавшуюся мутным намёком на производство детских колясок.

Прибыв на место, на следующий день, они отправились на розыски. Отыскали какое-то безымянное обвешалое обшарпанное здание; покрутились вокруг, да и отошли в сторону, оценив, что никакой срочности тут нет и быть не может.

В общем, в тот день они никуда не попали.

Вернувшись следующим утром, они с удивлением обнаружили ожидавшую их группу товарищей и автобус. Товарищи выразили крайнюю степень недовольства. Проехав на автобусе некоторое растояние, они оказались на проходной весьма охраняемого объекта. Сомнений быть не могло - объект был военным; одним из тех, на которых им ещё работать не доводилось, но об оборудовании которого они имели вполне глубокое представление, поскольку выпускалось оно на их предприятии. Встретил их капитан, который сходу объявил, что за опоздание на целый день им грозит трибунал и долгие годы тюрьмы. Самое отвратительное заключалось в том, что обстановка подсказывала, что тот не шутил и не запугивал без причин. Никакие отговорки, что они не знали, куда их отправляют, и каким должно быть их перемещение, на капитана не действовали. Наоравшись вдоволь по поводу их опоздания, капитан перешёл к ору насчёт того, что у наших злополучных инженеров вечно ничего не работает; оборона страны была подорвана на два дня неработающей электроникой, да ещё на один день опоздавшими специалистами. С этими словами он подошел к одному из их военных блоков и попытался безуспешно его запустить.

- Погодите, капитан, ну-ка покажите нам, как Вы его включаете, - возразил отец.

- Что тут показывать! Вот! Нажимаю кнопку слева, а за ней - кнопку справа, и ничего не запускается. Вас уже отсюда увезут в тюрьму!

- Капитан, посмотрите. Здесь приклеена инструкция. Нажать на левую кнопку и, не отпуская её, нажать на правую. Вы же её отпустили. Повторите процесс согласно инструкции.

Капитал повторил, и блок в мгновение запустился.

- Ну так что, капитан? Вы подорвали оборону страны на два дня тем, что не умеете читать инструкций. Нас ещё, может, пожалеют, а вот Вас уж точно отправят.

Лицо офицера приобрело растерянный вид.

- И что же теперь делать?

- Да ничего особенного. Там внутри есть компонента, которая иногда выходит из строя. Мы разработали замену, и теперь нам положено её менять на новую даже в тех случаях, когда всё исправно работает. Сейчас мы её заменим, и в отчёте запишем, что она перегорела.

Так и сделали. Блок запустили.

- Подождите, - произнёс капитан, и куда-то исчез.

Через непродолжительное время он вернулся с бутылкой дорогого коньяка.

- Извините, ребята, за резкость, замотался, заработался.

Расстались друзьями.

Типа аэробусов. Только для десанта. Ил-76, кто знает. Я согласно ВУС – штурман. Хотя, какой из меня штурман – одно расстройство. Студент. Но пришлось.

Кормили знатно. Это обнадеживало.

Голубой карантин называлось. В том смысле – для летунов.

Обмундировали. Портянки. Сапоги – в самый раз. Гимнастерка большеватая.

Размера на три. Или пять. Времен немецкой компании. Почти новая – совсем без дырок и без погон. Для «партизан». Напоминало игру «Зарница». Была такая у пионеров. И я в ней – как есть «партизанский штурман». В зеленой форме. Потому как летун.

Нормальные курсанты издевались издали. Дразнили пиджаками. Оно и понятно. Кто ж эту толпу, в том смысле, что «партизанский» строй, всерьез воспринять мог?

Но гонору много – молодость плюс понты. Студенты, одним словом. Почти детский сад.

Короче, приняли нас. Приодели. И явились отцы-командиры. Выматерили. То есть вразумили. Вывели на плац. Исторический.

После бунта 1825 года мятежные полки погнали прочь из столицы. На все четыре стороны.

Только, когда: кого надо – казнили, кого надо – сослали, и ажиотаж спал, придворные, те, что побашкавитей, враз смекнули: «Кто ж теперь Царя охранять станет?! »

Послали гонцов. Какой полк куда дошел, там и осел. Вроде как у столицы под боком. А все ж таки далеко.

Так что остались в наследство авиаторам мощеный плац, склад инвентаря – на самом деле – полковая церковь и обелиски вокруг. С графскими титулами. Казармы. И еще – офицерское собрание – местный клуб, он же – танцпол – главная достопримечательность. С полным комплектом: лейтенанты в парадной форме, курсанты на выпуск, девицы с военной выправкой, и мы –

«партизаны». Совершали вылазки. Согласно статусу. Оправдывали, значит.

Была там одна красотка – ох, знатная! – мордашка, ножки, волосы до попы.

Ну и попа, конечно. Эля. Девушку так звали. Дочь комполка. Кто ж знал?!

Спартизанил я ее. С первой попытки. Думал, диверсию провел на личном фронте. Обрадовался. А зря!

Говорю же: женщина – прелесть. Валькирия. Недостаток единственный, но главный – меры не знала. Ни в чем. Так что полный курс – до утра уснуть не мечтай. А утром – тем более.

Мужчины после таких ласк должны умирать от любви и совершать разные героические глупости. Я же тупо спал.

Первый раз уснул на парашютном складе, и наш курс два часа искал меня по всей территории. Обнаружил комвзвода. Тот еще до института долг Родине отдал. Опытный, значит.

Он тряс меня за плечо и орал:

«Вставай-сволочь-сколько-ты-будешь-пить-мою-кро-о-о-овь-! -! -! » Поднял и погнал к самолетам.

Процесс парашютирования выглядел просто. Вначале все дрожали. Потом вскакивал выпускающий. Орал:

– Прыгай, чувак! – цеплял крюк и выкидывал все равно кого.

Остальные летели следом.

Из прочего пейзажа помню, что ремни парашюта как-то сошлись у меня внизу живота на манер кровельных ножниц. А потом искры из глаз и – почти сразу

– вот она – земля родна.

То, что ноги теперь лучше бы вместе, и хорошо бы согнуть в коленях, вспомнить я не успел. А жаль!

Шарахнулся так, что язык чуть не выплюнул. Даже выругаться не смог, поскольку для этого легким требовался воздух.

– Ох…

– Охх…

– Охххуууу…, – выдавил я, забыв, чем там это надо продолжить.

Тут примчал наш комвзвода. И опять за свое:

– Вставай, сволочь!

– Уйди, – говорю, – умирать стану.

Видит – не шучу. Сжалился. Он, вообще, молодец. Парашют мой собрал и под живот мне же засунул. На случай ветра. Чтоб потом нас с парашютом по всему полю ловить не пришлось. Говорю же, опытный был комвзвода.

Настоящий боец! Исключил момент виндсерфинга на свежей пашне.

В часть двигались пешим строем. Никогда не думал, что можно хромать на две ноги одновременно.

Второй сон – богатырский – сморил на матче. Бились в футбол с курсантами. Хотели блеснуть. Я стоял на воротах. Умудрился закемарить, не смыкая глаз. Впрочем, играл не хуже многих – когда мяч попадал в цель, то есть в меня – отбивал его непременно. Но голов нам все равно набили.

Наш комвзвода – свой же парень – вынес порицание. Калечить не стал.

Перевел в нападение.

Тогда же я вник в смысл слова «глиссада». После того, как шарахнул по мячу. И именно на ней (глиссаде) оказался велосипед с женой нашего комполка. Тетку снесло с колес в ближайший лазарет. А муж ее положил на меня глаз. В том смысле, что назначил ВРИО Начбани. До сих пор не могу понять: из мести или в благодарность.

На завтра была война. То есть учения. То есть мы полетели.

На всех в кабине места не хватило. Меня в трюм отправили – в виде десанта. Наш борт пристроился в хвост ведущему, набрал семь тысяч. Лег на курс.

От спутной струи самолет покачивало. Так чуть-чуть. Я вот даже ходить мог. Если на четвереньках. Осмотрелся, обжился чуток. И сам себя складировал в стопке матрацев. Три снизу, два сверху – весь командировочный запас экипажа. Там еще волейбольный мяч прилагался. Но я оставил его на потом. Парашют отцепил, чтоб ворочаться не мешал.

Уснул, понятное дело.

Часа через три полк вышел на цель. Самолеты снизились до двух сотен метров, сбавили ход, распушили закрылки. Раскрыли рампы. Будто взапрвду десантируют. Тут и звук пошел.

Сирена взревела. Пора, мол, ребята.

А я в трюме – как бы десант.

Проснуться не смог, но вскочил. В виде зомби.

Вокруг черт знает что: пещера; темно; двигатели воют, сирена визжит. И свет в конце тоннеля. Рванул туда, словно в рай.

Спасибо борттехнику и штатному расписанию. Парню по службе положено в трюме сидеть. Рампу открывать, закрывать. И вообще за десантом присматривать.

Ох, и крыл лейтенант! Уши заворачивались! Силой слова меня удержал. Не дал к хвосту приблизиться и с борта выпасть. Повезло мне. Не совершил трагический полет.

Вернулись все.

Экипаж происшествие переварил, помолчал угрюмо. Бить не стал. Так, пнули пару раз – для профилактики.

Говорят: «В баню тебя послали?! Вот и дуй туда на хрен! » И много еще разных идиоматических выражений по поводу того, чтоб молчал в тряпочку.

Не дай бог до начальства дойдет!

Так что прибыл я на следующее утро принимать обязанности: ключи и пару узбеков, в качестве истопников. То, что узбеки по-русски ни гу-гу и бани до того в глаза не видели, как бы само собой разумелось. Еще они умели петь свои узбекские песни, курить анашу и растворяться в пространстве.

Курнут пару раз и растворяются. Проспал момент – сам печь топи и полы мой. А что делать, если у тебя в подручных пара джинов?!

Но я тоже парень – не промах. Притерся кой-как. Адаптировался.

Местные офицеры по-настоящему любили две вещи: выпить и баню.

Парились по царски. С огоньком и коньяком. Гвоздем программы был сибирский способ. Это, когда мужик мазал себя медом, что твой тульский пряник. Потом сыпал солью.

Зачем соль – я не понял. Решил – из фанатизма к Добрынину. Но мне пояснили – метод от пращуров. То есть Добрынин, конечно, древний. Но не до такой степени.

В результате это все с медом и солью отправлялось в парилку, и там нивелировалась разница между баней и долиной смерти. Из кожи начинали бить гейзеры. Открывались поры. Даже те, которых не было.

Мужики кряхтели. Краснели. Являлись из парной как витязи ада. Очень волнующе.

Извергнутую влагу компенсировали пивом. Как полагается. Под разговор.

Так что выходило – весь мой банный месячник я был сплошным носителем народных традиций и участником важных бесед: про политику, футбол и на темы женского пола.

Полковые жены слыли чем-то вроде породистых лошадей. Их холили. Лелеяли.

И использовали по назначению. Чтобы скакать.

Ответственный по курсу рассказал мне грустную историю. О том, как однажды «отправился в командировку». На неделю. К боевой подруге. В соседний двор.

На третье утро вышел вынести мусор, заболтался с приятелем и явился домой, как был – с ведром и в тапочках. За что благоверная – женщина, между прочим, строгих правил – нанесла ущерб его мужскому достоинству в количестве двух шишек на лбу, фонаря под глазом. И еще сотрясением там, где гипотетические мозги. Потому как действовала масштабно: чугунной сковородкой с длинной ручкой. Чтобы не промахнуться.

– Хорошо еще я попался! – подвел итог. – Другой бы и вовсе сдох. Такие они у нас. Ничего в рот положить нельзя!

Загрустил. Пошел кряхтеть и париться.

Женских дней в бане не было. Им полагались ванны и домашний уют.

Раз в неделю мылась рота обеспечения в количестве одного взвода, и с ними мордатый прапорщик. Для порядка.

Народ радовался. Поход в баню – почти самоволка. Гремел шайками.

Зубоскалил. Орал про Маньку-косую, которую знали все и, судя по всему, довольно подробно.

Прапорщик на это хмурился и выписывал для дезинфекции двойную дозу хлорки.

Назавтра приходили курсанты. Морщили носы. Типа хлорки никогда не нюхали. Вели себя сдержанно. Будущие офицеры, как-никак.

Потом уже и наши выбирались. Соблюсти гигиену. Я им пиво подтягивал.

Свежие веники. Раков. За что сразу перекочевал в уважаемые люди. Даже наш комвзвода меня отметил: ВРИО Начбани как-никак.

По выходным являлся комполка со штабом.

Серьезный мужик – кряжистый. Суровый. Настоящий полковник.

Командирил уже давно, но ни обелиска на плацу, ни генеральских звездочек на погоны пока не вышло. От вечных мыслей на эту тему имел он суровую складку между бровей, мелкие зубы и сложный взгляд, от которого подчиненные всегда робели и ежились. Даже в бане.

С рядовым составом связей, понятно, комполка не поддерживал. В либерализм не играл. Парился по-командирски. Никому кроме замполита веником хлестать себя не давал.

Вот замполит – тот душевный был мужик. Нагрузится. Крякнет. Никогда не забудет. Подойдет, толкнет в бок:

– Угодил! Держи краба!

В первый раз, не выдержав его радушия, я поскользнулся и снес все шайки с ближайшей лавки.

Замполит расстроился: «Ослаб советский призывник! » Пригласил к столу.

Пригляделся. Решил, что пью я невразумительно, и преподал спецкурс.

Мастер-класс включал беседу о пользе военной службы, ящик пива и деликатесы в виде корзины раков.

Когда мы с замполитом все это уплели и выпили, пространство само растворилось во мне без всяких джинов. Спасибо узбекам – снесли в подсобку.

Там меня откопали подруги Эли. И в ходе невнятной попытки поднять в строй извели всю косметику.

Морду-то я потом почти сразу смыл. А вот, что с ногтями делать, понять не смог. Пришлось до вечера в кустах отсиживаться.

Следующую ночь я провел, шлифуя искусство удаления лака с ногтей драчевым напильником.

Выспаться не удалось. Эля обиделась. Военные сборы неслись к трагической развязке.

И тут я опять уснул. Наверно, с расстройства.

Вырос-то на море. Воду любил. Даже дремал в ней порой. Особенно при небольшой качке.

Баня наша в аккурат на берегу реки примостилась. Это я к тому, что от парной мостки прям до воды проложены были. Чтоб, кто желающий, мог сразу заплыв устроить.

Вот и полез я. Плюхнулся в реку. Лег на спину. Солнце пригрело.

Разморило. И начались сны: о валькирии Эле, ее отце-командире и моем счастливом от них избавлении. И такая радость пришла, что вспенились воды, и вострубили ангелы на небесах. И возликовал я, услышав их трубный зов. И был послан куда подальше…

Сухогрузы на наших реках попадаются ужасно неуклюжие. Хуже трамваев.

Зато гудки у них очень даже громкие. И капитаны в выражениях – сплошные виртуозы. Второй раз от кончины спас меня наш могучий российский язык.

Матросы от досады метнули в меня спасательный круг, но я увернулся, отплыл подальше. Показал капитану, что он не прав. Тот мне тоже много чего показал и словесно присовокупил. Тормозить не стал. И на том спасибо. Говорю же, неуклюжие у нас сухогрузы.

Прибился я к берегу. Лег на мостки. И так грустно мне стало! Что ни говори, пережил месячник упущенных возможностей. Из самолета не выпал.

Под пароход не попал. Разве что – под каток в юбке... Так ведь тоже без перспектив! Не фарт…

«Голубой карантин», – одно слово.

Вася! На мотоцикле улизнуть было сложнее, зато какие открывались перспективы: прокатить подружку с ветерком, да на спортивном мотоцикле в какую-нибудь живописную рощу, угостить винцом... Какая же барышня устоит после такого сервиса?

Накануне дембеля, джигит из Осетии по имени Руслан намыливался сгонять в самоволку на предмет прощания со своей подружкой – пышненькой хохотушкой с кокетливыми кудряшками на голове. Такое мероприятие без мотоцикла - как справка без печати. Но, как известно, бутерброд имеет тенденцию падать маслом вниз: на КПП дежурил престарелый ВОХРовец дядя Вова, который за так «ни в жисть» не выпускал, а пропуском могли стать самые неожиданные предметы, начиная от набора гаечных ключей и заканчивая продуктами питания. Выше всего ценилась У. Е. тех лет – бутылка водки.

У Руслана был трояк, конвертируемый тогда аккурат в искомую у. е. , но расставаться с ним Руслану не было резона, тогда вся его затея расставания с любимой девушкой теряла изначальный смысл. На обещание отблагодарить в следующий раз мудрый охранник не клюнул: знал о предстоящем дембеле. Исчерпав всё свое кавказское красноречие, Руслан в отчаянии открыл ему свою сумку: мол, бери, что хочешь, только пусти. Тот внимательно изучил её содержимое, и неожиданно его заинтересовал незнакомый предмет, напоминающий новогоднюю хлопушку.

«Это эффективнейшее средство от тараканов», – охотно пояснил Руслан, почувствовав, что клиент клюнул на пустяковую приманку. «А эта фигня на клопов действует? » – всё ещё колебался охранник. «А как же, на клопов, блох и даже на муравьев. Да я вам завтра инструкцию принесу. Надо поджечь фитиль, оставить эту штуку на полу и выйти из комнаты. А через пять минут проветрить помещение».

Сделка состоялась, и на следующее утро Руслан вольной птицей упорхнул в свою горную республику. А через полгода на очередных соревнованиях он встретился со своими бывшими сослуживцами и узнал, как дядя Вова распорядился «патентованным» средством от насекомых. Он, в полном соответствии с устной Руслана инструкцией, поджёг фитиль «хлопушки» и вышел из избы. Рвануло так, что из окон осыпались стёкла, и проветривать помещение отпала необходимость. Да и клопы с тараканами наверняка окочурились от взрывной волны. «Хлопушкой» оказался учебный взрывпакет, нечто похожее на теперешнюю петарду, но в десятки раз мощнее.

Охранник шума поднимать не стал, чтобы не всплыли его поборы, но с тех пор выпускать ребят без необходимых документов перестал.