Детские истории #девочка

новом преподавателе. Я хожу с умным лицом, типа чтоб никто не списывал, и периодически консультирую особо убогих на тему правильного построения предложение. Время от времени поглядываю на часики, и наконец заявляю:

- Ребята, потихонечку закругляйтесь...

А сам нагнулся к одной девочке, что-то там поправляю. И в этот момент с первой парты Костик, милый паразит, ничего дурного не подозревая, орет на весь класс:

- Алексей Степанович (это я), три минуты осталось, я кончить не могу...

Все, кому было 16 лет, знают, как надо реагировать на подобные эскапады одноклассника. Я же, будучи погружен в сочинение неглупой, надо сказать, барышни, улавливаю только основной смысл, что, мол, помогите, сочинение закончить не получается. Класс же в этот моент затаился в ожидании, как учитель отреагирует на это смешное, на их взгляд высказывание. А я на голубом глазу, не отрываясь от тетрадки, выдаю текст сам по себе невинный, но в контексте...:

- Костик, я сейчас не могу, пусть тебе Рома поможет.

И только спустя мгновение, когда половина класса в истерике завалилась под парты, до меня доходит весь глубинный, фрейдистский смысл этой истории. И теперь до скончания дней моих паразиты будут подходить ко мне и спрашивать:

- Алексей Степанович, вы сейчас свободны?

- Да, конечно...

- Помогите Костику, а то у него проблемы.

после каждого урока надо самим переходить из одного класса в другой, и называются они теперь по-взрослому – "кабинеты".

Самым роскошным был кабинет русского языка и литературы. Мало того, что в нём был "дорогой ремонт" – облицованные лакированным штакетником стены, так ещё и аж телевизор! Прямо неприличная роскошь.

А вот учительница русского нам не понравилась. С первого же урока мы её невзлюбили. Грозный взгляд, зычный голос, не то что потрепаться, в носу поковырять – шевельнуться не смей! Что мы, первоклашки?

В общем, на первой же учебной неделе уж не помню, в чью бунташную голову пришла идея устроить ей бойкот. Показать, где раки зимуют. Назвать кошку кошкой.

Всех подговорить не удалось, но человек десять (включая рассказчика) на очередной урок не явились.

Типа как подёргать льва за усы – чтоб не рычал...

Что тут рассказывать... Был крупный скандал с операцией по отлову бунтарей, позорным построением у доски и разбором прерванного полёта. Время стёрло из памяти страшные натуралистические подробности. Мы лишний раз убедились, что Марь Петровна зверь. Настоящий зверь.

... А ещё в четвёртом классе у мальчиков начались свои отдельные уроки труда – не малышачьи, типа "сегодня я научу вас делать человечка из ниток", а в специальной мастерской с верстаками, слесарными тисками и взаправдашними станками в углу: токарным, фрезеровочным и сверлильным. К ним, правда, приближаться пока ещё запрещалось. Мы пока проходили выпиливание лобзиком.

Понятно, что у каждого мальчишки в карманах было по пять-шесть штук фанерных пистолетов и револьверов разных систем. Можно больше. Меньше – значит не уважать себя и традиции.

И вот в тот самый ноябрьский день, с которого начался рассказ, а точнее, в то самое хмурое ноябрьское утро, мы являемся на сдвоенный урок русского языка и литературы. К зверю Марь Петровне. Как раз накануне вечером Ваня Пасюк держал Глеб Егорыча. И вся страна держала.

(Знакомо ли вам это удивительное чувство – когда что-то делает вся страна? )

В общем, являемся мы (точнее, никак нет – прибываем, так точно) на урок, а Марь Петровна вместо утренней поверки и леденящего душу "к доске пойдёт... " вдруг спрашивает: "Вчера смотрели? "

Она б ещё спросила, дышали ли мы.

Но одна девочка вдруг пискнула:

– А у нас света не было...

– И у нас! . . И у меня! – угрюмо поддакнули ей ещё несколько голосов.

Марь Петровна несколько секунд глядела куда-то вдаль, поверх наших голов.

– В общем, так. Сейчас по телевизору будет утренний повтор... Но чтобы тихо мне!

От удивления мы даже не удивились.

У Виктора Драгунского есть рассказ "Сражение у Чистой речки" – помните, там школьников всем классом ведут в кинотеатр на фильм о Гражданской войне, и когда на экране начинается бой...

"... В это время, откуда ни возьмись, появились белые офицеры, их было очень много, и они начали стрелять, и красные стали падать и защищаться, но тех было гораздо больше…

И красный пулеметчик стал отстреливаться, но он увидел, что у него очень мало патронов, и заскрипел зубами, и заплакал.

Тут все наши ребята страшно зашумели, затопали и засвистели, кто в два пальца, а кто просто так. А у меня прямо защемило сердце, я не выдержал, выхватил свой пистолет и закричал что было сил:

– Первый класс «В»! Огонь! "

И они палят в экран из всех своих пистолетов сразу. Помогают нашим.

С нами произошла ровно та же история. Литература воплотилась в жизнь! Мальчики палили в телеэкран с двух рук, "по-македонски". Моя соседка по парте Наташа Верховская попросила один из моих пистолетиков и тоже стреляла. Девчонка, а понимает!

– Глеб Егорыч, стреляй! Стреляй, Глеб Егорыч! Уйдут проклятые!

Сорок четыре года прошло.

О чём вы думали, Мария Петровна, глядя поверх наших макушек на портреты Пушкина, Лермонтова и Гоголя? В себя ли заглядывали (самой тоже посмотреть хочется) – или думали о чём-то совсем другом? Может, вы просто смотрели в будущее? Сорок четыре года прошло, но тот ваш урок навсегда со мной.

площадку, поставили холодильники с мороженым и лотки со всякими вкусностями и клоунскими носами. Девчонки сразу рванули на качели, а я решила купить сладкую вату, одним глазом наблюдая за племянницами.

Расплатилась, несу сладости, иду к площадке, смотрю как дети играют и тут окружают три цыганки, откуда взялись – непонятно, вроде не было их тут видно. Начинают что-то все вместе говорить, тянут за одежду, лезут в сумочку… понимаю, что ничего уже не понимаю, но сделать ничего не могу, руки заняты, локтем прижимаю сумку, эти что-то лопочут, пытаюсь найти взглядом детей и не могу… Тут слышу дикие вопли:

УУУУ! ! ААААА! Я ПРОКУШУ ТВОЮ ПЕЧЕНЬ! ! ОТДАЙ МОИ ДЕНЬГИ! ! ЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ! ! ОТДАЙ! МОЁЁЁЁЁ! ! АААААЫЫЫАУУУУУУУУУУУУААААААААА!

Мозги резко включились… рядом в безумном танце скачут племянницы, глаза выпучены, трясущимися руками хватают цыганок и орут как умалишённые! Стоит говорить, что на нас тут же все обратили внимание, такое ощущение что даже качели зависли в воздухе. Цыганки начали креститься и убегать, а девочки засмеялись, забрали у меня угощение и направились обратно к площадке.

Когда немного пришла в себя, спросила, кто их этому научил, сказали папа, горжусь братиком).

в редакцию, они напишут об этом статью! » А ведь дети отвечают быстро и правильно: «Нужно переходить дорогу! »

Вот и герой нашего сегодняшнего рассказа стал жертвой подобного недоразумения.

Однажды вечером я вернулся домой с работы. Жена как раз заканчивала готовить ужин, а я, чтобы не отвлекать ее, решил пообщаться с нашей 7-летней дочкой. Я спросил ее, что нового они проходили сегодня в школе, и она с радостью стала обо всём мне рассказывать.

Сначала она говорила о том, как они учились красиво писать в тетрадку и что они учили по математике. Признаюсь, что я был уставшим и сперва слушал ее невнимательно. Но потом слова дочки заставили меня встрепенуться.

“А еще сегодня учительница рассказала нам, чем мальчики отличаются от девочек! Знаешь, как их отличить? ” — спросила мена малышка.

Я решил ей подыграть, и сказал, что не знаю. Да мне и самому стало интересно, что в начальных классах могут об этом рассказать. Ответ дочери заставил меня крепче ухватиться за стул.

“У мальчиков есть такая штучка, которой нету у девочек. Если ты увидишь свисающую штучку, значит это мальчик”, — сказала моя дочурка. Мои глаза стали округляться от удивления, но она продолжила.

“А когда мальчики видят девочек, то эта штучка начинает у них набухать. А девочкам это очень нравится! ” — не унималась малышка. Я поймал себя на мысли, что сижу с открытым ртом. Но дочка решила добить меня окончательно.

“Учительница сказала нам нарисовать мальчика. Сейчас я тебе покажу, что у меня получилось! ” — радостно продолжала дочурка. Я уже готов был от стыда провалится сквозь землю! А тем временем дочка достала альбом и протянула его мне.

Я неуверенно посмотрел на рисунок, а дочка в это время ткнула в него пальчиком и воскликнула: “Вот! Вот эта штучка, про которую я тебе говорила! ”

Оказалось, что доченька показывала на нарисованного индюка, у которого с клюва свисал большой красный нарост. Черт, я и прослушал, что дочка с самого начала говорила об индюках! . .

Спустя минуту моего непрерывного хохота девочка спросила меня: «Папа, с тобой всё в порядке? »

Вот так обычные слова ребенка могут вызвать столько недоумения у взрослого!

так что, наверное, не ветрянка или чесотка, а какие-то безобидные болячки. Но выглядело жутенько.

Из-за этих болячек девочки постарше ее гоняли, называли паршивой. А она тянулась ко всем, видимо, не хватало ласки в своем детдоме. И в первый же день, когда я пришел в столовую и сел на стул, она подбежала, по штанам вскарабкалась ко мне на колени, обняла и замерла пугливо. Видно было, что она и боится, и надеется, что не прогонят.

А я не стал ее прогонять. Мне самому очень не хватало тактильных ощущений. У нас в семье телячьи нежности были не приняты, родители почти никогда нас не обнимали, с братом мы если не дрались, то играли во что-нибудь шумное. А в больнице пропало и то немногое, что было. Так что я обнял эту малышку, прижал к себе и стал покачивать. А она что-то такое завыла-запела, без слов, но очень уютное и ласковое.

Не помню ее имени. Все называли ее Мартышкой, у нее и правда было что-то обезьянье в личике. Когда я утром выходил из палаты, нянечки мне говорили: «Ну где же ты, невеста уже заждалась». Я негромко звал: «Мартышка! », и она, где бы ни была, слышала и бежала по больничному коридору мне навстречу с радостным воплем. Я подхватывал ее на руки и потом таскал на себе весь день, то на плечах, то под мышкой, то садился и сажал на колени.

Хотелось бы написать что-то вроде: «Мои родители удочерили Мартышку, и теперь она моя сестра». Но я рассказываю не рождественскую сказочку, а кусочек реальной жизни. Я ничего не знаю о ее судьбе. Может быть, ее и правда потом удочерили. Может быть, нет, и она покатилась по наклонной и спилась, как 90% детдомовцев. Может, преодолела всё и прожила достойную жизнь. А может, так и не научилась говорить и кончила свои дни в инвалидном доме.

А меня эта встреча перевернула. Я потом очень сильно тосковал по этому ощущению, когда мелкое теплое существо сидит у тебя на коленях и доверчиво обнимает. До сих пор считаю, что это – самое восхитительное, что может почувствовать человек в своей жизни, никакие сигары с коньяком, орг@змы и спортивные победы рядом не стояли.

Тоска прошла, когда родились мои собственные дети, а родились они довольно рано. С первого дня я их бесконечно обнимал, ласкал, таскал и тискал – но, конечно, не только тискал, но и укачивал, переодевал, мыл, кормил и делал всё остальное, что полагается делать с маленькими детьми. Случился в моей семейной жизни такой момент, когда я влюбился в другую женщину и задумался об уходе. Но задумался ровно на минуту, пока не задал себе вопрос: смогу ли я прожить хотя бы день без моих мартышек? Сразу понял, что нет, и вопрос был решен.

У моей жены была подруга Галя, которая вышла замуж за человека, помешаного на чистоте и порядке. Он мыл руки по двадцать раз в день и мог закатить скандал из-за одной крошки на полу или одной капли воды в раковине. Человек вырос в доме, полном грязи и тараканов, и двинулся на этой теме. Конечно, о детях в этой семье нечего было и думать, они ведь писают, какают, пускают слюни, срыгивают, размазывают еду по столу и так далее. Галя сперва переживала, потом смирилась.

Году на шестом этого брака Галя привела мужа к нам в гости. Он с опаской сел на наш не слишком чистый диван, держа руки на весу, как хирург перед операцией, чтобы ничего не коснуться. Но тут подошла наша младшая дочь, ей как раз было два года, и не говоря худого слова полезла к нему на колени.

Я прямо видел внутреннюю борьбу на его лице. Согнать вроде неудобно, не кошка всё-таки. Трогать – страшно и противно. Задал какой-то светский вопрос, типа как зовут твою куклу. Дочка охотно ответила, она в два года неплохо говорила. Сказала ему еще что-то, он ответил. Всё это держа руки на весу. Но постепенно он почувствовал, что ничего страшного не присходит, а происходит что-то хорошее, и перестал следить за стерильностью рук. Обнял дочку за плечи, покачал на колене, погладил по голове. Видно было, как человек оттаивает. Минут через двадцать он уже вел себя как любой другой гость в доме с детьми. Уходил очень довольный и жал всем руки, как нормальный человек.

А назавтра Галя позвонила моей жене в радостном потрясении: вернувшись от нас, муж потребовал немедленно, не откладывая ни на день, завести ребенка. Вот такая эстафета от Мартышки через мою дочь к Галиному сыну, который в ином случае мог бы и не родиться.

жизни так не радовался. Он стоит, терпит. Явно меня стесняется.

Дело было на детской игровой площадке. Народу как в субботу на толкучке. Такой, панимаешь, птичий базар, когда целая куча детей орёт одновременно. Каждый что-то своё, и при этом всем друг на друга откровенно наплевать.

Явным диссонансом посреди этого праздника жизни выглядит это «Прощание Славянки», ну а если быть до конца точным, то конечно же Турчанки.

Пообнимала она его, утешилась и отпустила на волю, в пампасы.

Идём дальше. Я так, по свойски, спрашиваю.

-Это что, твоя подружка?

-Угу.

-Слышь, Макс, а как же Альбина? (тоже, кстати, очень симпатичная девочка.)

-Так Альбина у меня во дворе и на каратэ подружка, а Рита в детском садике - со снихождением более опытного покорителя женских сердец, обьяснил мне Макс.

-А, ну да. Логично! (Запасливый ты мой, - подумал я.)

Максу наверное не очень понравилось выражение моего лица, поэтому он счёл нужным привести ещё одно уточнение.

-Альбина из России, а Рита, она из Турции.

-Слышь, Макс, а у вас в садике [мав]ритянки есть?

-Нету! А что?

-Ну и слава Богу! Пошли быстрее интернационалист чёртов, а то магазин закроется и дядя Лёша без пива останется.