Медицинские истории #кабинет

принимает, каждые выходные и пятницу. Он чего только не принимает. Я один учусь!

Шло время, вот мне доверили одному пузо зашить. Доктор посмотрел на мои труды и констатирует:

— Сычев, с такими навыками тебе не раны, а носки зашивать! Тоже мне, рукодельница.

Первый блин комом, с кем не бывает? Я, значит, времени не теряю и все прошусь на операцию. Доверили, ура! Прооперировал. Ну как сказать. Больной, обрадую, жив остался. Вот только у меня кличка появилась — Бефстроганов.

— Сычев, ты человека лечишь или люля-кебаб готовишь? Хирургия — не твое.

— Ну ладно. Давайте пойду туда, где ответственность за жизнь пациента минимальная.

Так я стал патологоанатомом. Стремно, конечно, сначала было, а потом привык. Даже лучше. Мертвый справку не попросит, в кабинете не натопчет, главврачу не пойдет жаловаться.

Но только и здесь неудача постигла. Мое самое первое вскрытие показало, что больной был парализован. Ну не уследил, с кем не бывает?

— Первый блин комом, а первый мертвец живым, да, Сычев?

— Ну Файзулай Файзулаевич...

— Из тебя патологоанатом никудышный! Твою девушку тоже от мертвой не отличить, когда ты её приходуешь? К Хрящеву пойдешь в ученики, один тебе путь!

Хрящев Сергей Викторович. Говорят, после смерти он сам себя вскроет и констатирует отравление. Короче, он такой патологоанатом, что рядом с ним другие патологоанатомы — педиаторы. Или бабки в регистратуре.

Самый крутой трупорез, но и самый суровый. Прихожу к нему в первый день, а он глазами так делает: морг-морг. Мол, чтоб сразу понятно, с кем дело имеешь. Он и одежду зашивает только хирургической нитью, вместо зубочистки скальпелем в зубах ковыряет, пьет исключительно медицинский спирт. Словом, медик до мозга костей.

Да и как учитель он хороший. Но с приветом чутка. Первый раз заходим с ним в морг, и он так рявкнул:

— Рота, подъем! Чего лежим, живо встать!

Я потом узнал, что он бывший военный, и привычка осталась. А тогда показалось странным.

Еще он со своими "пациентами" любит разговаривать.

— О, Марья Петровна, умерла полчаса назад. Как говорится, с пылу с жару. Так, что тут в животе? Ага, супчик, еще теплый. Не то что мой. Славка, отнеси-ка борщ в микроволновку.

Или:

— Артур Борисович, а что у нас причина смерти? Вот вскрою черепную коробку, вместе пораскинем мозгами!

Тем не менее, мои навыки росли, учил он стабильно и любил говорить:

— Выучишься, Славка, пойдешь хирургом работать, будешь мне в морг клиентскую базу набирать!

Короче, веселый мужик.

Как-то раз к нам [мав]ра заносят.

— Сергей Викторович, он черный, как ваш юмор!

— Тссс, Славка. Слышишь эту тишину? Не потому что они мертвые, а потому что шутишь ты так же, как оперируешь! Да не обижайся, пошли загорелого резать...

И тут [мав]р как отрыгнет! Я чуть не поседел. А Хрящеву хоть бы что.

— Сычев, о посмертной отрыжке не слышал? Воняет жутко. Ладненько, что тут у нас.

Ладно, хрен с отрыжкой. Опасливо подхожу к афроамериканцу, а руки дрожат! Не у меня, у покойника. Второй раз я чуть не поседел.

— Спокойствие, Сычев. Посмертные судороги.

И тут [мав]р медленно открывает глаза. Смотрит на меня, потом на Хрящева. И мы с негром хором:

— Аааааааааааааа!

— Сергей Викторович, что это?!

Хрящев стоит озадаченный:

— О господи. Я помню, живых привозили, а они мертвыми оказались. Но чтоб наоборот... Тише, сникерс, не ори.

— Вы говорьите на руски?

— Охо, Славка, а он нас понимает.

— Я... я есть ничего не помнить... расель...

— А, тебя Рассел зовут? Я Сергей Викторович, а это Славка. Хеллоу, май блэк френд!

Бедный [мав]р что-то бормочет, руками за голову схватился.

— Аай, ни хюя не помнить! А, есть... Одна фраза я есть запомнить, главное!

— Ну-ка, что у тебя?

— Утро... Утро по мель...

— Ага, утром по мели.

— Утро по мели... Випь, випь!

— Ну, выпь. Птица вроде цапли.

— Утро по мель, выпь расель!

— Так. Утром по мели выпь, Рассел? Хм. Славка, иди сюда.

Пока [мав]р очухивается, Хрящев меня в сторонку отводит.

— Сергей Викторович, и что же это?

— Утром по мели выпь, Рассел? Вроде бред, но с другой стороны... У нас в армии и не так шифровали! Это кодовая фраза, видимо, а [мав]ра кто-то хотел ликвидировать. Надо в этом разобраться. Где черного нашли?

— Возле мусорки подобрали, он был, кхм. В русском народном костюме.

— Ага, реквизит. Ну точно агент. Еще и с амнезией.

Решил, значит, Хрящев к тому месту съездить и глянуть, может, что интересного. [мав]ра за неимением другого в форму врача одели — чистый интерн. Выходим из больницы, все оглядываются.

— Сергей Викторович, а это по обмену у вас?

— Нэээээ, ты пыздыыыышь!

— Тише, Рассел! Не привлекай внимание!

Сели в волгу Хрящева и поехали. До места недалеко, вот и мусорки. Бомжи сидят, ничего вроде интересного.

— О, уголек, здарова! Ну ты и зажег вчера!

— Нээээ, ты пыздыыышь!

— Рассел, отстань от бомжей. Сычев, ищи улики.

И тут вижу — идут серьезные господа. В костюмах. Обеспокоенные, шарят везде глазами. Вдруг нашего [мав]ра увидели и заторопились.

— Сергей Викторович, это не по нашу честь идут?

Руками машут, кричат что-то.

— Славка, Рассел, живо в машину!

Как в боевике. Запрыгнули, Хрящев педаль упер и вперед. Я оглянулся — они все машут, потом тоже в машину садятся. А машина серьезная, мне на такую полгорода прооперировать надо. Догоняют.

Рассел сидит, мычит, за голову держится. И тут такой:

— Вспомнить! Вспомнить! Утром по мель...

Обгоняют и прижимают нас. Сигналят. Хрящев побледнел:

— Ну все, Славка. Доигрались.

— Утром по мель...

Эти в костюмах дверь волги распахнули:

— Идиоты, вы нахрена нашего [мав]ра забрали?!

— Вспомниль! Утром будет похмель, випей рассоль!

Короче, рассказали все. Посол Зимбабве, первый день в городе, решили в кабак сводить. Он с непривычки водки напился и убежал по городу шастать. Потом с бомжами боярышником догнался и вырубился. Там его и приняли за мертвого.

Нас, конечно, отблагодарили за спасения посла и денежный подарок дали. Хрящев по такому поводу отпуск взял, а я решил из медицины уйти. Ну его, не мое.

Устроился в ресторанчик поваром. И знаете что? Никто лучше меня бефстроганов не готовит! У меня, кстати, здесь кличка Хирург. Фаршированную курицу зашиваю только хирургической нитью. И мясо нарезаю скальпелем. По старой привычке.

его не на шутку радикулит, и он ракообразно побрел в свой горяче любимый медпункт, а я, как человек отзывчивый и сердобольный, его придерживаю, дабы он не запнулся, и не расколбасил себе башку в добавок. Довел болезного до кабинета, и жду, а ну как его еще и обратно переть придется. И диалог за дверью весьма захватывает, что-то там про блокаду, позвонки, нервные окончания, и т. д. Все это перемежалось с хихиканьем и подозрительными придыханиями. Дождавшись выхода, я узнал вердикт: электрофорез, и чего-то еще. Повел его в физкабинет. Уложили его на стол пятой точкой кверху, и медсестра начала обкладывать ему поясницу тряпочками, электродами, из какого-то аппарата с кучей кнопок и ручек. Я же был выдворен за ширму. С любопытством слушаю.

- Сейчас я буду крутить вариатор, должно защипать. Как защиплет, скажешь.

- Угу, а стоять потом будет?

- Дурак! Ну как, щиплет?

- Неа

- А сейчас?

- Да ничего я не чую!

- Не может быть, я на полную уже подала! У тебя кожа, как у носорога!

- И не только кожа!(гордо)

- Ой! Да тут проводок отошел!!!

- Аааааааа!!!

Дальше грохот, трехэтажная непереводимая игра слов, и промелькнувший мимо меня на второй космической пациент.

Вот такая шоковая терапия!

P.S. Полгода не болел;-)

очередь стоит из пострадавших и я не пойми с чем. Боли нет, но пол-пальца висит как тряпка. Дождался, а в кабинете врачиха бойкая средних лет и её медсестра такая же, но потолще.

Разговор вначале получился неласковый: Дорогой друг, у вас ведь ЭТО не болит, так чего же хотите-то.

На мой робкий запрос, может приделать как-нибудь, пришить, мне было сказано: Вы ведь не музыкант, не пианист какой, так обойдётесь, без операции. В общем, понял я что в таких случаях операция вещь необыкновенная.

Подождите, -говорю, -а как же мне писать этой рукой я ведь правша.

Тут они призадумались. "Эврика, - сказала врачиха, - у нас где-то был кусок медной пластины, поищи-ка там в столе. "

Усилиями толстой медсестры кусок меди был найден, из него вырезали накладку на изуродованный палец и замотали лейкопластырем.

"Может и срастётся, бывают и такие случаи ", - напутствовали они меня, сами донельзя довольные, что нашли решение. Велели приходить через две недели на перевязку.

К моей несказанной радости палец сросся примерно за месяц ( месяц не мочить, не нагружать) и теперь я очень редко вспоминаю эту историю. А кусок меди изогнутый по форме пальца храню до сих пор.

Всем здоровья.

системы. Короче, полезная и приятная штука.

Когда мой шурин — кавказский мужчина — после окончания первой процедуры вылез из ванны, то увидел, что она в волосах.

— Извините, — сказал он медсестре, — я, кажется, засорил ваш резервуар.

Медсестра, немолодая весёлая женщина, махнула рукой:

— Да бросьте, ерунда это всё. Вот приходил ко мне один пациент, так у него волосяной покров был — мама не горюй! Я его как увидела, говорю: «Ложитесь в ванну, будем мыть вашу бурку».

Медсестра была словоохотливой и каждый раз вспоминала забавные истории из своей практики. Вот один из её монологов:

— Это я сейчас в гидромассаже, а раньше трудилась в грязелечебнице. Чего там только не повидала! Однажды пришёл высокий красивый мужчина. Серьёзный такой, солидный. Направили его ко мне на ректальное грязелечение. С простатой неполадки. Я ему говорю: «Раздевайтесь и примите коленно-локтевое положение». А он стоит и не двигается. Стесняется. Видать, не представлял, что за процедура его ждала. Короче, уломала я его, раздела, и поставила в нужную позу на кушетку. А он весь напряжён, как студент на экзамене. «Не стесняйтесь, — говорю, — расслабьтесь, я же врач». Ну и ввожу в него тампонатором Здравомыслова ректальный грязевой тампон. И тут мужчина как вскочет! Схватил трусы, брюки, рубашку и, одеваясь на ходу, выскочил вон из процедурной. Я его потом через два дня снова увидела. Вышла из кабинета, чтобы пригласить пациента, смотрю — мой красавец идёт по коридору. Солодковые ванны принимал, наверное. Увидел меня и метнулся к дальней стороне коридора. А потом бочком так, прижавшись к стеночке и не сводя с меня глаз, прошмыгнул мимо и затруси? л прочь, иногда оглядываясь назад. Больше я его не видела. А может и видела, кто знает?! У меня ведь память на лица плохая. Пришёл как-то пациент и говорит: «Здравствуйте! Вы меня помните? » А я ему: «Не помню, но всё равно проходите». Он вошёл, разделся и принял коленно-локтевое положение. И тут я говорю: «А-а-а, так это вы! »

Монолог периодически перебивался смехом моего шурина. А медсестра продолжала:

— Так что, милок, повезло тебе крупно, что встретил меня не в грязелечебнице, а на гидромассаже, а то бы не хохотал ты сейчас, а бегал от меня прочь.

флюса поплелась к хирургам. А среди них есть хирург по имени Гоча с соответсвующей фамилией. Я отлично отношусь к грузинам, честное слово, но все эти разговоры о покупке каказцами дипломов... Короче, старалась попасть к другому специалисту.

Захожу в кабинет и вижу - на приеме моя мучительница терзает очередную жертву. А возле пустого кресла стоит мужчина ярко выраженной "кавказской национальности". Я замерла в дверях, лихорадочно соображая, потерпит ли мой несчастный зуб до понедельника (дело было в пятницу). И тут мужчина меня заметил и, улыбаясь, спросил: "Девушка, что у вас? "

Приободренная обращением "девушка", а я уже перевалила за "бальзаковский возраст", говорю: "Нужно удалять восьмерку". И тут он, театрально раскинув руки, с пафосом произнес: "Ну почему, объясните мне, почему, когда нужно от девственности избавиться, идут к кому попало, а как от восьмерки избавляться, так к нам - стоматологам?! " Народ в кабинете, а там еще сестрички крутились, парочка собратьев по несчастью сидела, так и грохнул. Я просто онемела от неожиданности. Говорю: "Даже не знаю, что вам сказать. Разве что пообещать, что если вдруг еще раз понадобится, то только к вам обращусь? ".

Вобщем сделал он мне наркоз, взял какой-то инструмент, начал по зубам стучать: "Так больно? " "Нет". "А так? " "Нет". "А вот так? " "Нет". "А вот и наша восьмерочка". Я чуть не расплакалась от счастья.

Потом он дал мне свою визитку. На одно стороне фотография: он нежно обнимает деревянного крокодила с зубами-гвоздями. А на другой надпись:

"Наличие у вас зубов - не ваша заслуга, а моя недоработка".

Я люблю Вас, Гоча. Побольше бы таких врачей.

Харьков.

до этого не раз за каждый рабочий день много лет. А потом еще по одной лестнице не смог, а потом и по прямой ходить стало затруднительно. Опечаленный этими событиями, хотя вроде ничего явно и не болело, я первый раз в жизни поплелся к кардиологу, на подходе к кабинету коего уже собственно и завалился в обморок. Приведенный в чувство, я пересказывал эти события и на упоминании второго этажа случайно заметил, что кардиолог кинул на меня внимательный и недоверчивый взгляд. И при втором рассказе той же истории уже врач приемного покоя в том же месте моего повествования оторвался от экрана компьютера и задумчиво посмотрел на меня. Лежа на реанимационной койке, увешанный датчиками и капельницами я был снова допрошен, и уже сам внимательно следил за реакцией очередного эскулапа. И точно – в той же точке истории, на упоминании второго этажа поймал его недоуменный взгляд. Честно, не смотря на все обилие, новизну, неожиданность и несуразность происходящего со мной в тот и последующие дни я был почему-то заинтригован именно этой деталью – странной реакцией врачей на мой рассказ. Разгадку я нашел сам через несколько дней, когда уже был переведен в общую палату, где долечивался под кодовым названием "удачная тэла". Естественно, первым делом я стал шерстить интернет на предмет моего вновь приобретенного, будь оно не ладно, заболевания. На разных научно-популярных около медицинских сайтах во всех (именно во всех) статьях, подписанных совершенно разными кандидатами и докторами наук, одновременно с упоминанием о 60% смертности и сетованиями на серьезные трудности диагностирования, что приводит к несвоевременному выявлению и неуспеху лечения, непременно звучала одна и та же, явно копипастная, фраза, что «стоит исключить данный диагноз если, например, больной, вдруг не может подняться по лестнице на второй этаж, хотя до этого делал это без напряжения». И тут я понял, что, видимо, врачи эти тексты тоже читали и яркий образ «вдруг недоступного второго этажа» запал им в головы, а моя речь сразу вызывала в них нужные ассоциации. Посчитали ли они меня на какое-то время симулянтом, зачем-то шпарящим по методичке не так важно – главное диагноз правильный и вовремя поставили. За что – спасибо и им, и автору этой фразы!