Медицинские истории #операция

как (теперь я знаю) брачная ночь без невесты. Вовремя вспомнил, что мама, лучший в мире кондитер, пакет с сахарной пудрой клала высоко и глубоко в шкаф (для сохранности, ... ... эээх, от собственных детей). Мои движения отточены долгой практикой: открыть шкаф, на стул, рука вглубь семейного добра... . вот он, непочатый (бумажный) пакет (1 кг) сахарной пудры. Конечно, без "ока государева", положил в суп 5 ложек пудры. Пакет - на место, замаскировал, как мог, шкаф - закрыл, стул - на место. Пудру размешал, устроился у телевизора, супик - поближе. Вот оно какое, счастливое детство, начал кушать. После первой же ложки понял, что на сахаре экономить нельзя, здоровье дороже. Повторил реквизицию пудры из шкафа.

Все строго по технологии. Попробовал - опять мало. Чувствую - сладко, но не так, как надо. Опять - повтор операции. Срочный, родители могут вернуться, а надо, чтобы сразу не заметили уменьшения количества пудры - тогда бывает "амнистия за давностью". Уже слаще, но МАЛО. Опять повтор "операции". МАЛО... . Придерживаясь технологии "операции" повторил много раз, пока суп не стал сладким, как "узюм". Пудры осталось ложки полторы.

Наконец, поужинал. Потом чуть не стал сиротой.

Т. к. вернувшиеся родители сразу (уважаю профессионалов) обнаружили недостачу. От возмездия меня спасло то, что сахарная пудра в доме кончилась неделю назад, а я слопал весь запас отца (военного врача) СТРЕПТОЦИДА.

Родители чуть не умерли от смеха, спасла молодость. Признаться, я тоже хохотал, но после того, как отец обяснил мне, что это - не вредит.

Так я стал жертвой социалистических порядков (беспорядков), т. к. в те времена сахар, соль, крупы, лекарства и многое другое паковали в одинаковые бумажные пакеты, а штампы с названием продуктов были всегда размытыми.

премерзкая, около нуля, вместо снега горы жидкой густой грязи, и в этом всём у моего «Опеля» дохнет генератор. У «Опелей» это бывает, особенно в густой жидкой грязи. В первом сервисе мне предложили оставить машину до завтра, пришлось объяснять, что в машине жена и пять кошек, и вариант «завтра» не катит. Машина тоже не очень катила, с трудом добрался до другого сервиса, там генератор заменили, но процесс переезда и перемещений по территории сервиса привели к тому, что я насквозь промок и жутко замёрз. В итоге благополучно доехали, начали отдыхать, но меня почему-то напрягала мысль, что от холода и сырости у меня может начаться невралгия. Не знаю, почему я так решил, никакой невралгии у меня сроду не бывало, просто слово такое знал. На фоне переживаний, принимая вечером душ, поскользнулся и ударился боком, но на фоне предстоящей невралгии это была, конечно, ерунда. Ночью проснулся от острой боли в боку. Ну, точно, невралгия! Жена помазала меня каким-то хреналгоном, но он помог мало. Так и прошли длинные праздники. Когда надо было ехать домой, за руль садился минут десять. Жена сказала, что, по её мнению, мне надо на следующий день идти не на работу, а в поликлинику. Я мужественно ответил, что если смогу зашнуровать ботинки, то поеду на работу. Ботинки я зашнуровал, но по дороге на работу решил всё-таки зайти в поликлинику, может, у них есть от невралгии что-то эффективнее хреналгона. В поликлинике симпатичная девушка-терапевт сочувственно сказала, что больничный по невралгии может дать только невропатолог, но, прежде чем она отправит меня к нему, надо сделать ЭКГ и рентген. «Чтобы исключить», - пояснила она. На ЭКГ очереди не было, но ушло время на спор о том, обязательно ли для снятия кардиограммы ложиться на кушетку. Оказалось, да. На укладывание и вставание ушло время, зато кардиограмма оказалась отличной! На рентген была очередь, но зато там не надо было ложиться. Зато возникла другая проблема: я никак не мог прикрепить к себе тяжеленный передник, который должен был защитить мои гениталии от излучения. Рентгенолог, крупная дама, недовольно смотрела на мои манипуляции, потом посмотрела на монитор перед собой. Лицо у неё вытянулось, и она начала судорожно стучать по клавиатуре. «Надеюсь, у меня ничего не сломано? » - игриво спросил я. «У вас всё сломано», - сказала она голосом, тяжёлым как её передник. На самом деле сломано было не всё, а только четыре ребра. Потом девушка-терапевт, хлопая глазками, упрекала меня: «Что же вы мне говорили про какую-то невралгию? ? ». У травматолога, который пришёл на меня поглядеть, пока ехала «Скорая», я спросил, почему меня отправляют в больницу, ведь сломанные рёбра можно лечить дома? «Отрезанную ногу тоже можно лечить дома, - задумчиво сказал травматолог, - Но не всегда успешно! »

В больнице меня усадили в инвалидное кресло-каталку и повезли по коридорам – также, как я ехал на работу, то есть с портфелем, в костюме с галстуком. По-моему, креслу не хватало мигалки! Дальше всё было не так забавно: меня продержали почти месяц, потому что уровень жидкости в лёгком не хотел снижаться. Я спросил зав. хирургическим отделением (меня лечили в травме, но и в хирургию водили, чтобы те тоже могли на меня посмеяться): «Вы же сказали, что можно сделать операцию? » «Мы можем сделать операцию хоть сейчас, - отвечал он с акцентом, напоминавшим другого руководящего кавказца, - Но тогда мы вам сломаем ещё два ребра. Это вам надо? »

Я понял, что медицина наша всесильна, и лучше не давать ей повода доказывать это.

При выписке мне посоветовали купить много надувных шариков и надувать их каждый день. Это был лучший медицинский совет, какой я когда-либо получал. Но за прошедшие несколько лет всё никак не соберусь его выполнить. Всё жду чего-то. Наверное, невралгии.

«посмотреть, посоветовать, проконсультировать».

Вот и тут будущая супруга попросила «просто глянуть ребёнка подруги, что-то болеет».

Да с удовольствием. Приезжаем вечером к подруге - ребёнку лет 10-12, такой упитанный, спокойный, все у него в порядке, ничего не болит.

Дня три назад слегка прихватило живот.

Мама вызвала участкового - что-то типа легкого гастрита.

Бабушка вечером вызвала «скорую» - те, кроме красноватого горла, ничего не нашли.

Дедушка позвал хорошего знакомого - профессора из мединститута - остаточные явления ОРЗ.

Маме показалось мало и она снова вызвала участкового - за что и получила от него легкий втык за бессмысленное беспокойство.

Потом была ещё, по-моему, неотложка...

Я посмотрел ребёнка, тоже ничего не нашёл - горло чуть отечное, лимфоузлы средние, дыхание чистое, живот жирненький, мягкий, почки не реагируют.

По лицам окружающих понял, что совершенно не оправдываю их надежд - и ещё раз посмотрел. Снова ничего. Осуждение и разочарование мною у домочадцев усилилось...

Перестал трогать и смотреть на ребёнка, просто сел рядом и начал его «чувствовать».

Окружающие продолжили тихонько недоумевать и усилили выражение лиц...

... горло - ничего, сердце - ничего, легкие - ничего, желудок - ничего, печень - чуть-чуть что-то чувствуется (толстенький парень, или желчный пузырь барахлит, или протоки сужены), почки - ничего...

Посидел, подумал, звоню другу-хирургу: извиняюсь почти за ночной звонок, так мол и так, все нормально, ничего не вижу, если уж очень придираться - что-то в области печени, неудобно беспокоить, но люди хорошие, смотрят осуждающе, не хочется опарафиниться, опять же будущая супруга рядом, не соизволит ли Великий Гуру дать совет...

Андрей хмыкнул что-то про туповатых экс-педиатров, лезущих не туда (в живот? ? ) и спросил адрес. Через минут триддцать - мы кофе с мамашкой ребёнка допить не успели - приезжает. Хищно повёл усами, обаял маму заодно с бабушкой, осмотрел ребёнка и говорит собираться и ехать в больницу, смотреть подробно. На предложение бабушки «подождать до утра» вежливо ее послал. Ей же было сказано сидеть дома, а вот маме - плотоядно окинув ее взглядом поручика Ржевского - надо тоже ехать.

Андрей на своей машине, мы с ребёнком и егойной мамашкой - на своей, через час в 4 ГКБ.

Осмотр, экспресс-анализ крови, выходит довольный Андрей и говорит, что сейчас сделают лапароскопию (маленький прокол в передней стенке живота) и через зонд посмотрят, что там и как, поскольку в анализах явное воспаление, минут через 15-20 он все нам расскажет.

Через 15 минут заглянула его медсестра, хорошо знающая меня, поздоровалась. Ещё через 15 минут сделала нам всем чаю, поставила коробку конфет, попутно дежурно попеняв мне, что «Андрей Владимирович двое суток ведь отдежурил, только что уехал домой, а Вы его обратно притащили, вот он то, небось, даже чаю дома попить не успел».

Ещё через 30 минут она сказала, чтобы мы не волновались, так как «вся бригада уже приехала и все в операционной».

Глянув на побелевшую мамашку, участливо спросила, причем у меня, а ей лучше накапать валерьянки или сразу налить коньяка?

Сошлись на валерьянке.

Часа через два приходит улыбающийся Андрей.

«При внешнем осмотре ничего нет. Но мне, как и тебе, что-то не нравится в области печени. А вот в анализах - явное воспаление. Делаем лапароскопию - ничего, но кровеносные сосуды расширены, возможно катаральный аппендицит. Самого аппендикса не видим, он спрятался за кишкой. Даём наркоз и идём на полостную операцию. Завожу руку за кишку - аппендикс вздут. Когда мы его убирали, он лопнул в салфетке прямо у меня в руке. Гнойный аппендицит. Ещё максимум час-полтора - и гарантировано получили бы перитонит».

Домой Андрей уже не поехал, «я до твоего звонка успел пол-ужина дома съесть, так что сейчас тут посплю, через три часа все равно смена начинается».

Спустя двадцать пять лет, весной 2020 года, главный врач 4 ГКБ Ронзин Андрей Владимирович, в том числе, за организацию лечения коронавирусной инфекции, указом Президента России награждён медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени.

В этом, вышедшем под Новый 2021 Год, ролике про ковид пели и играли сотрудники 4 ГКБ; первый запевала, усатый и в очках - главный врач, Андрей Ронзин.

как я осталась жива, хотя шансов казалось бы не было:

Я родилась в 1999 году в городе Магнитогорске. Я была вторым ребёнком в семье, поэтому никто не ожидал никаких возможных проблем. Однако, я родилась с исключительно тяжёлой аномалией строения сердца и абсолютно минимальными шансами на выживание. Врачи не давали мне больше трёх возможных месяцев, единственным возможным вариантом для спасения на тот момент была операция в Германии за 100. 000 долларов. Конечно же, моей семье это было недоступно. Врачи умоляли отказаться от меня, и родственники семьи тоже. Родители и не думали об этом варианте, поэтому сразу же из роддома меня перевели в городскую больницу. Мое сердце не разгоняло кровь, и из-за этого она застаивалась в нём, оно увеличивалось в размере и давило на легкие. В 3 месяца я была в весе новорождённого ребёнка. Каждый день мог стать последним. Однако, я оказалась слишком живучей, и никто не понимал, каким образом. Одна медицина Челябинской области могла лишь поддерживать мое более-менее возможное «нормально» состояние, но не вылечить.

Спустя время мои родители узнали о клинике в Ереване и фонде «Норк-Мараш». Это детский кардиологический центр, который делал сложнейшие операции в области кардиологии за счет фонда и моя семья схватилась за этот шанс. Напомню, что на дворе 1999 год. Связаться с клиникой из Челябинской области невозможно практически никак. И моя мама решает написать письмо «Почтой России». Как вы понимаете, если бы она отправила его именно почтой, то дошло бы оно скорее всего только сейчас. Моя мама на почте в очереди была в ужаснейшем состоянии. Понятно почему. И в этот момент к ней подошел пожилой мужчина и спросил, что произошло. Она рассказала и тогда услышала: мой племенник завтра летит в Ереван. Он сможет письмо отвезти - и мама на доверии отдала ему это письмо. Это одна из первых случайностей в последующей цепочке тех, в которые сложно поверить, но которые в итоге спасли мне жизнь. Уже через день письмо было в клинике и привезли его в день конференции врачей.

Письмо зачитывал главный хирург, Грааер Саакович, который в будущем трижды оперировал меня. Врачи сразу после прочтения письма приняли решение браться за мой случай, как сказал главный хирург: Счёт идет не на дни, а на часы - однако, на тот момент деньги фонда уже были потрачены. За тот год прооперировали порядка 20 детей. Денег уже не было. И весь персонал клиники отказался от своих зарплат и содержания, чтобы спонсировать операцию. Сразу, без каких-либо сомнений. Однако, появилась другая проблема - связаться с моей семьей и оперативно доставить меня в Ереван.

И вот снова по счастливой случайности у одного из врачей клиники в Челябинске жил брат, и он в тот же день позвонил ему и попросил найти мою семью. Человека, которого попросили меня найти зовут Артём, сейчас он мой крестный отец. Он в ту же ночь занялся поиском моей семьи по телефонным справочниками Челябинской области. И нашёл. На звонок дома ответил отец и сказал, что мы с мамой находимся уже в Челябинске. Он сразу же поехал в больницу. Нашёл нас и сказал, что нас берутся оперировать. Через чуть больше суток я уже была в Армении. Однако, оставалась другая проблема. Оплата операции и реабилитации была решена, но необходимы были, как их называл мой хирург, «винтики-шпунтики» из США стоимостью 15. 000 долларов. Жена Артёма, моя крёстная, Таня на тот момент была известной телеведущей (она кстати брала интервью на первой инаугурации Путина) и во всех газетах разместила информацию о счёте для сбора средств. Конечно, ничего с помощью этого способа не смогли собрать. Пара поступлений и всё. Казалось, что теперь всё - жизнь дала шанс и сразу же его отняла. Но, как говорится, х[рен], потому что в этот момент появляется «хороший человек», который с условием, что его имя никогда не будет озвучено переводит одну сумму всем платежом. Моя семья так и не знает, кто это был. Он был другом моего крёстного. По факту именно он дал мне шанс. И меня прооперировали. В полгода была моя первая операция длительностью около 8 часов. В дальнейшем будущем у меня было ещё две операции. В 5 и в 12 лет. Самая сложная была в 5: кома, клинические смерти, атрофия мышц, переучивание говорить и очень долгая реабилитация.

Эту историю я сейчас рассказала вам лишь с одной целью: даже когда кажется, что шанса нет, когда буквально в любую минуту может случиться катастрофа и пути назад нет - всё может стать хорошо и именно благодаря людям. В такие времена только вместе можно спастись. Один незнакомый человек с добрым сердцем может спасти вашу жизнь. Одна случайная встреча. Один звонок, один разговор. Я очень прошу вас не терять надежду и верить, что однажды все станет лучше. Что вы сможете вздохнуть так же, как и я, полной грудью, хотя месяц назад ваше сердце разрывало само себя и вы не могли дышать. Сейчас уже всё хорошо, я здорова в пределах своей нормы, и особо это всё не мешает мне жить.

о малоприятных чертах моей профессии , по возможности - занимательно.

Выбирая анестезиологию , я твёрдо верил - моя любовь к ней будет вечной.

Но , как и при семейной жизни - стали вырисовываться малоприятные мелочи , сопутствующие моей возлюбленной анестезиологии.

И вот уже лет тридцать спустя - две вещи по- прежнему мучают меня и моих коллег...

Первое - всё время хочется спать. И нет , это не анестетические газы.

Просто мы начинаем работу ни свет ни заря , рано или очень рано - 6, максимум 7 утра. А ещё много работаем по ночам...

Ничего с этим не поделаешь , приспосабливаешься - дремлешь в промежутках , спишь про запас , прикидываешь места для лёжки по всему периметру госпиталя.

Вторая пытка - пытка холодом.

В операционных холодно или - очень холодно.

И только иногда - очень жарко, при кесаревых сечениях.

Особенно холодно при больших ортопедических операциях - для удобства хирургов , носящих специальные космонавтские костюмы для полной изоляции от среды операционной , в целях строжайшей стерильности.

Холод не есть хорошо для пациентов , особенно старых и малых , согреваем их искусственно , с помощью специальных нагнетателей согретого воздуха в одноразовые одеяла с дырами для труб - выглядит это как анаконда , вылезающая из ящика и ныряющая с головой под одеяло пациента.

Так , пациентам тепло.

А нам ?

Начинающие поддевают тёплые майки, шерстяные нельзя , кстати.

Так себе решение - вспотев при нагрузках , холод ощущается намного хуже.

Решение всё же есть : те же самые дующие тёплый воздух " анаконды" - включаешь на полную мощь и засовываешь себе под форму или за пояс.

Решение отличное - но побочным явлением от приятного тепла является?

Правильно , сонливость , главный враг анестезиолога и его пациента.

Выключаем , периодически, переходя от приятных тропиков в суровую Арктику.

И обратно.

Как- то в особенно длительную и холодильную операцию мне было так знобко , что пришлось воспользоваться двумя " анакондами" , пустив одну вокруг шеи и одну вокруг талии в штаны.

Сделал селфи и послал своей приятельнице , пожаловаться на свою горькую судьбу ямщика , замерзающего не в степи - посреди людной операционной.

Она же присылает мне смеющихся до слёз трёх уродцев - имоджи!

И , предчувствуя моё недоумение её чёрствостью , присылает мне картину статуи , древнегреческой - " Лаокоон и его сыновья" , по преданию задушенные змеями за его призывы не затаскивать Троянского коня в город.

Статуя, действительно напоминает меня- обвитого " анакондами" .

Пригодилось её гуманитарное образование - прикольнуться...

Не дождался я сочувствия.

Освежила моё знание греческой мифологии и на том спасибо.

В заключении скажу- какие бы мы ни были не поевшие не попившие не поссавшие, холодные и невыспавшиеся - мы охраняем вас лучше, чем доберманы и овчарки, так что спите крепко, когда надо- разбудим.

Крепкого здоровья вам и да НЕ понадобится вам наша специальность!

его в будущем на плановую операцию, ну а пока обследовали.

Надо сказать, что дед выглядел не очень-то упитанным, и посему доктор посоветовал приносить ему мясо, яйца и прочие калорийные продукты, чтобы малость подкормить. Бабушка дедова, ес-но, послушалась и на следующий же день приволокла всего, что требовалось.

На следующий день утром уролог идет с медсестрами на обход. Торжественная процедура, наверное, каждый это себе представляет. Блокнотики, полотенца, истории болезни и пр. И вот подходит доктор к кровати деда, а на тумбочке рядом аккуратненькой горкой сложены куриные яйца - недавно снесенные, все в курьих выделениях - в общем, не очень опрятного вида. Доктор говорит:

- Так, а это что такое? Помойте-ка деду яйца!

Медсестра в полной уверенности, что больного готовят на соответствующую операцию, пишет в блокноте: "Помыть такому-то больному яйца". Затем, после обхода, посылает к деду санитарку с наказом произвести эту нехитрую манипуляцию.

На следующее утро очередной обход. Другая сестра. Доктор, видя, что яйца так и лежат горкой на тумбочке, говорит:

- Говорил же, помыть яйца деду! Почему не сделали?

Медсестра пишет в блокноте: "Помыть яйца". Далее история повторяется. Дед счастлив, все довольны.

На третье утро доктор видит все те же куриные продукты, которые дед не ест (не до того), уже с негодованием:

- Три дня говорю помыть яйца, и бесполезно! Теперь они уже протухли, и придется выкинуть!

Несчастный дед приподнимается с кровати и испуганно говорит:

- Доктор, милый, как же их выкинуть! Мне их уже два дня моют, как же они могут протухнуть!

Занавес. В этот день операций уже не было.