Медицинские истории #операция

первичный приём приходит вполне симпатичная женщина лет примерно тридцати, которую многие из вас назвали бы достаточно привлекательной для большинства мужчин. Сама женщина, разумеется, так не считала. И сходу попросила врача сделать ей большую грудь, большую попу и откачать лишние запасы жира. Хирург и психолог обстоятельно побеседовали с женщиной, рассказали о противопоказаниях, попросили принести анализы, но по клиентке было видно: решение принято, надо резать.

Когда женщина принесла анализы, всё оказалось неплохо, кроме свёртываемости крови: она была на нижней границе нормы. То есть, ещё не противопоказание к операциям, но повод лишний раз предупредить об осложнениях и попросить клиентку подумать. Хирург, как честный человек, так и сделал: сказал, что потребуется более длительная реабилитация и несколько переливаний крови.

- Думать нечего, я уже за вас подумала. Мне нужно новое тело. Если вам не нужны деньги, я найду врачей, которым они нужнее, - отрезала клиентка.

Итак, врачи принялись за улучшение пациентки: здесь надули, там сдули, тут поработали напильничком. Процесс проходил в несколько заходов, и каждая операция, действительно, сопровождалась массивным переливанием крови. Но, в целом, обошлось без осложнений, и все надутые места надулись симметрично и как полагается. Оценив результат, стороны разошлись, довольные друг другом.

Но довольно скоро в клинике раздался звонок, и знакомый голос истерически верещал в трубку:

- Что вы натворили, коновалы?! У меня начали расти усы!

- Что вы такое говорите? Не может быть!

- Я сегодня же приеду, и мы посмотрим, может или не может! Попробуйте мне в глаза сказать, что я их нарисовала или вру!

После звонка в клинике началась лёгкая паника. Сперва были проверены все шкафчики с лекарствами – не попал ли куда по ошибке не тот препарат. Потом подняли медицинскую карту и анализы пациентки. Всё вроде было в порядке. Наконец, гематолог отозвал хирурга в сторону и шепнул:

- Я вот что думаю, у нас систематически сдают кровь парни с первого этажа. Химики-бодибилдеры. Накануне её операций целая группа заходила, сразу после соревнований. Медсестра ещё радовалась – ой, спасибо ребятам, так много второй группы сдали.

- Ты почему не предупредил?

- А что я сделаю? По стандарту кровь чистая – вирусов нет. А на стероиды мы не проверяем.

Через час приехала взволнованная клиентка. Главврач и хирург принимали её в кабинете вместе. Минут пятнадцать продолжался монолог – точнее, крик и посулы самых страшных кар на головы врачей. Когда пациентка выдохлась, слово взял главврач:

- Каждый организм индивидуален и по-своему реагирует на оперативное вмешательство – тем более, неоднократное. Возможно, случился гормональный всплеск. Мы предлагаем немного подождать и дать вашему телу прийти в норму.

- Но усы?! Что мне делать с усами?!

- Ну что вы заладили – усы, усы! Вы ведь довольны тем, как выглядит грудь?

- К груди не имею претензий.

- И талия тоже уменьшилась в объёме, не правда ли?

- Это всё хорошо, но…

- Ну вот! А усы, в конце концов, и побрить можно, - веско сказал главврач, погладив окладистую бороду.

судорожно вспоминать, кому и зачем, собственно говоря. Как оказалось, я уже до этого приходила в себя и первым делом попросила у медсестры телефон. После обзвона всех знакомых, мне пришла в голову гениальная идея (только вот автор этой идеи был явно ещё не отошедший до конца наркоз) — нужно купить козу. КОЗУ, КАРЛ. Я зашла на всем известный сайт объявлений и в городе Белебей, республики Башкортостан, нашла подходящую. Как потом выяснилось, я ещё умудрилась позвонить хозяину этой парнокопытной красотки и задавала серьёзные вопросы о состоянии рогов, зубов, копыт и даже, чем обрабатывают вымя. К слову, от сельского хозяйства я далека, как Солнце от Юпитера. Но тем не менее, завершив диалог, я благополучно перевела деньги за животное и провалилась обратно в сон.

Придя окончательно в себя и поняв, что произошло, я на удачу решила позвонить по последнему набранному. Объяснив ситуацию, в ответ услышала расстроенный голос: «Так я не понял, Машку никуда везти не надо? ». Ну, как бы можно было бы, наверное, из Башкирии-то прокатить.

Слава богу, что человек оказался порядочным и вернул деньги, которые были очень нужны.

Надо ли говорить, что к вечеру о моей покупке знало почти все отделение. Но апогеем всего стало, когда я приехала через полгода в эту же клинику на осмотр, и идущая по коридору медсестра, увидев меня, крикнула: «О, Танюха! Ну что, в этот раз корову брать будем? ».

как я осталась жива, хотя шансов казалось бы не было:

Я родилась в 1999 году в городе Магнитогорске. Я была вторым ребёнком в семье, поэтому никто не ожидал никаких возможных проблем. Однако, я родилась с исключительно тяжёлой аномалией строения сердца и абсолютно минимальными шансами на выживание. Врачи не давали мне больше трёх возможных месяцев, единственным возможным вариантом для спасения на тот момент была операция в Германии за 100. 000 долларов. Конечно же, моей семье это было недоступно. Врачи умоляли отказаться от меня, и родственники семьи тоже. Родители и не думали об этом варианте, поэтому сразу же из роддома меня перевели в городскую больницу. Мое сердце не разгоняло кровь, и из-за этого она застаивалась в нём, оно увеличивалось в размере и давило на легкие. В 3 месяца я была в весе новорождённого ребёнка. Каждый день мог стать последним. Однако, я оказалась слишком живучей, и никто не понимал, каким образом. Одна медицина Челябинской области могла лишь поддерживать мое более-менее возможное «нормально» состояние, но не вылечить.

Спустя время мои родители узнали о клинике в Ереване и фонде «Норк-Мараш». Это детский кардиологический центр, который делал сложнейшие операции в области кардиологии за счет фонда и моя семья схватилась за этот шанс. Напомню, что на дворе 1999 год. Связаться с клиникой из Челябинской области невозможно практически никак. И моя мама решает написать письмо «Почтой России». Как вы понимаете, если бы она отправила его именно почтой, то дошло бы оно скорее всего только сейчас. Моя мама на почте в очереди была в ужаснейшем состоянии. Понятно почему. И в этот момент к ней подошел пожилой мужчина и спросил, что произошло. Она рассказала и тогда услышала: мой племенник завтра летит в Ереван. Он сможет письмо отвезти - и мама на доверии отдала ему это письмо. Это одна из первых случайностей в последующей цепочке тех, в которые сложно поверить, но которые в итоге спасли мне жизнь. Уже через день письмо было в клинике и привезли его в день конференции врачей.

Письмо зачитывал главный хирург, Грааер Саакович, который в будущем трижды оперировал меня. Врачи сразу после прочтения письма приняли решение браться за мой случай, как сказал главный хирург: Счёт идет не на дни, а на часы - однако, на тот момент деньги фонда уже были потрачены. За тот год прооперировали порядка 20 детей. Денег уже не было. И весь персонал клиники отказался от своих зарплат и содержания, чтобы спонсировать операцию. Сразу, без каких-либо сомнений. Однако, появилась другая проблема - связаться с моей семьей и оперативно доставить меня в Ереван.

И вот снова по счастливой случайности у одного из врачей клиники в Челябинске жил брат, и он в тот же день позвонил ему и попросил найти мою семью. Человека, которого попросили меня найти зовут Артём, сейчас он мой крестный отец. Он в ту же ночь занялся поиском моей семьи по телефонным справочниками Челябинской области. И нашёл. На звонок дома ответил отец и сказал, что мы с мамой находимся уже в Челябинске. Он сразу же поехал в больницу. Нашёл нас и сказал, что нас берутся оперировать. Через чуть больше суток я уже была в Армении. Однако, оставалась другая проблема. Оплата операции и реабилитации была решена, но необходимы были, как их называл мой хирург, «винтики-шпунтики» из США стоимостью 15. 000 долларов. Жена Артёма, моя крёстная, Таня на тот момент была известной телеведущей (она кстати брала интервью на первой инаугурации Путина) и во всех газетах разместила информацию о счёте для сбора средств. Конечно, ничего с помощью этого способа не смогли собрать. Пара поступлений и всё. Казалось, что теперь всё - жизнь дала шанс и сразу же его отняла. Но, как говорится, х[рен], потому что в этот момент появляется «хороший человек», который с условием, что его имя никогда не будет озвучено переводит одну сумму всем платежом. Моя семья так и не знает, кто это был. Он был другом моего крёстного. По факту именно он дал мне шанс. И меня прооперировали. В полгода была моя первая операция длительностью около 8 часов. В дальнейшем будущем у меня было ещё две операции. В 5 и в 12 лет. Самая сложная была в 5: кома, клинические смерти, атрофия мышц, переучивание говорить и очень долгая реабилитация.

Эту историю я сейчас рассказала вам лишь с одной целью: даже когда кажется, что шанса нет, когда буквально в любую минуту может случиться катастрофа и пути назад нет - всё может стать хорошо и именно благодаря людям. В такие времена только вместе можно спастись. Один незнакомый человек с добрым сердцем может спасти вашу жизнь. Одна случайная встреча. Один звонок, один разговор. Я очень прошу вас не терять надежду и верить, что однажды все станет лучше. Что вы сможете вздохнуть так же, как и я, полной грудью, хотя месяц назад ваше сердце разрывало само себя и вы не могли дышать. Сейчас уже всё хорошо, я здорова в пределах своей нормы, и особо это всё не мешает мне жить.

премерзкая, около нуля, вместо снега горы жидкой густой грязи, и в этом всём у моего «Опеля» дохнет генератор. У «Опелей» это бывает, особенно в густой жидкой грязи. В первом сервисе мне предложили оставить машину до завтра, пришлось объяснять, что в машине жена и пять кошек, и вариант «завтра» не катит. Машина тоже не очень катила, с трудом добрался до другого сервиса, там генератор заменили, но процесс переезда и перемещений по территории сервиса привели к тому, что я насквозь промок и жутко замёрз. В итоге благополучно доехали, начали отдыхать, но меня почему-то напрягала мысль, что от холода и сырости у меня может начаться невралгия. Не знаю, почему я так решил, никакой невралгии у меня сроду не бывало, просто слово такое знал. На фоне переживаний, принимая вечером душ, поскользнулся и ударился боком, но на фоне предстоящей невралгии это была, конечно, ерунда. Ночью проснулся от острой боли в боку. Ну, точно, невралгия! Жена помазала меня каким-то хреналгоном, но он помог мало. Так и прошли длинные праздники. Когда надо было ехать домой, за руль садился минут десять. Жена сказала, что, по её мнению, мне надо на следующий день идти не на работу, а в поликлинику. Я мужественно ответил, что если смогу зашнуровать ботинки, то поеду на работу. Ботинки я зашнуровал, но по дороге на работу решил всё-таки зайти в поликлинику, может, у них есть от невралгии что-то эффективнее хреналгона. В поликлинике симпатичная девушка-терапевт сочувственно сказала, что больничный по невралгии может дать только невропатолог, но, прежде чем она отправит меня к нему, надо сделать ЭКГ и рентген. «Чтобы исключить», - пояснила она. На ЭКГ очереди не было, но ушло время на спор о том, обязательно ли для снятия кардиограммы ложиться на кушетку. Оказалось, да. На укладывание и вставание ушло время, зато кардиограмма оказалась отличной! На рентген была очередь, но зато там не надо было ложиться. Зато возникла другая проблема: я никак не мог прикрепить к себе тяжеленный передник, который должен был защитить мои гениталии от излучения. Рентгенолог, крупная дама, недовольно смотрела на мои манипуляции, потом посмотрела на монитор перед собой. Лицо у неё вытянулось, и она начала судорожно стучать по клавиатуре. «Надеюсь, у меня ничего не сломано? » - игриво спросил я. «У вас всё сломано», - сказала она голосом, тяжёлым как её передник. На самом деле сломано было не всё, а только четыре ребра. Потом девушка-терапевт, хлопая глазками, упрекала меня: «Что же вы мне говорили про какую-то невралгию? ? ». У травматолога, который пришёл на меня поглядеть, пока ехала «Скорая», я спросил, почему меня отправляют в больницу, ведь сломанные рёбра можно лечить дома? «Отрезанную ногу тоже можно лечить дома, - задумчиво сказал травматолог, - Но не всегда успешно! »

В больнице меня усадили в инвалидное кресло-каталку и повезли по коридорам – также, как я ехал на работу, то есть с портфелем, в костюме с галстуком. По-моему, креслу не хватало мигалки! Дальше всё было не так забавно: меня продержали почти месяц, потому что уровень жидкости в лёгком не хотел снижаться. Я спросил зав. хирургическим отделением (меня лечили в травме, но и в хирургию водили, чтобы те тоже могли на меня посмеяться): «Вы же сказали, что можно сделать операцию? » «Мы можем сделать операцию хоть сейчас, - отвечал он с акцентом, напоминавшим другого руководящего кавказца, - Но тогда мы вам сломаем ещё два ребра. Это вам надо? »

Я понял, что медицина наша всесильна, и лучше не давать ей повода доказывать это.

При выписке мне посоветовали купить много надувных шариков и надувать их каждый день. Это был лучший медицинский совет, какой я когда-либо получал. Но за прошедшие несколько лет всё никак не соберусь его выполнить. Всё жду чего-то. Наверное, невралгии.

на небольшом контейнеровозе. Ура.

Это сейчас никаких проблем с передвижением по миру – а в восьмидесятые советскому человеку побывать в Европе – считай повезло.

Ну Юра и побывал. Многого за рейс конечно не увидишь, в команде все были озабочены «что- то купить импортное», а не «посмотреть достопримечательности». А поодиночке на берег не отпускали.

В Марселе погрузили десяток контейнеров с пунктом назначения Венеция, а дальше – основная доставка через Суэц и Красное море в Момбасу и Дар-эс–Салам.

Вот в Венеции это и произошло. Контейнеры оказались с явным перегрузом – у разгружающего крана сработал тревожный сигнал, и портовый суперкарго упёрся с требованием проверки груза. Ну, если в документах написано 21 тонна, а вес явно за тридцать – это вызывает сомнения.

Юрке-то по барабану – чай не своё. Но при вскрытии обязан присутствовать представитель компании перевозчика – вот его и послали. В контейнере какие- то запчасти к дизелям, забито под завязку – конечно перегруз. Пока оформляли бумаги, отошли в сторонку. И тут ветром (слегка штормило) развернуло открытую дверцу контейнера и Юрик со всего маху получил этой дверью по лодыжке.

Ахнуло по ноге, но искры посыпались из глаз. Сказать, что это было больно – ничего не сказать. Бумаги подписали, контейнер закрыли, чиновник навесил свою пломбу – теперь у отправителя будут проблемы, а получатель сможет забрать груз только после их решения.

Юрик, забрал свой экземпляр акта, стиснувши зубы на одной ноге допрыгал до трапа – кричат вслед что- то. А хрен его знает, что кричат? С Английским у него было не очень. Понял только «доктор». Это на всех языках понятно.

Подняться по трапу не получилось, акт забрал второй помощник, с ним же вместе они поехали в местный медпункт.

Врач (или фельдшер) пожевал губами, глядя на наливающийся огромный синяк, дал выпить таблеточку, намотал какой- то компресс. Вроде маленько отпустило. Пошли на судно.

Капитан посмотрел скептически –

- Внимательнее надо быть, товарищ третий помощник. Что мне теперь с тобой делать? Ходить- то сможешь?

- Да вроде ничего, завтра посмотрим.

К утру ногу раздуло как футбольный мяч. Судовой врач сказал:

- Это в больницу, и желательно скорей. На перелом похоже, и сложный. Что я здесь без рентгена могу?

Травмы, полученные за рубежом, лечатся там же – медицинская страховка на всех оформлена. Но проблемы, которые при этом возникают, вызывали у руководителей пароходства такую изжогу, что по негласному правилу всех, кого можно везти домой, везли лечить в Союз. Ногу кое- как зафиксировали, и пошли звонить по рации, обеспечивать доставку раненого.

Повезло (или не повезло, глядя на следующие события). В Хорватском порту Сплит, в местном аэропорту дожидался груза транспортник Аэрофлота. И уже через двое суток Юрик был в Киеве.

В больнице сделали рентген – неутешительно, голеностоп разбит, трещина со смещением. Нога болела всё сильнее, пациенту скармливали обезболивающее, дожидаясь прибытия медицинского светила районного масштаба – чтоб высказался.

Светило появился только на четвёртый день, долго смотрел плёнки, осторожно (Юрка старался не орать) мял и шевелил ногу-

- А здесь больно? А тут что чувствуешь?

- Чувствую, что ещё немного, и проще будет меня пристрелить, [м]ля…

- Так. Не хочется вас расстраивать, молодой человек, но боюсь, здесь мы вам толком не допоможемо. Это вам надо в Москву, в институт какой-то-логии. Операция дюже сложная, есть опасность, что двигательные функции сустава могут не восстановиться.

То есть, медицина- то у нас пока ещё бесплатная, но доставка инвалида маршрутом Киев- Москва стала проблемой. Пока разрулили в пароходстве, прошло ещё несколько дней. Денег с собой у Юрки почти не было- остатки аванса. Спасибо, хоть голодом не морили. Да ещё подарили с собой костыли.

А в Москве профессор, что мог бы сделать такую операцию, вынужден был срочно уехать на какой- то симпозиум, и ждали его не раньше, чем через три недели. Позвонили в Ленинград, в первый медицинский, там вроде тоже был специалист - мастер лечить расколотые копыта. Уговорили. Но в пароходстве Юрика уже просто крыли матом – кому охота оплачивать эти переезды?

Стопа уже начала темнеть, без таблеток заснуть было невозможно, Юрка замучился терпеть эту пытку.

А вот в Ленинграде он получил, что называется, «пыльным мешком по голове»- да ещё со всего размаха-

- Вы ещё дольше подождать не могли с лечением? Тут же всё запущено совершенно! Кости уже начали срастаться, причём неправильно. Вероятнее всего, слева вена разорвана и затромбовалась, а справа пережата- кровоснабжение стопы- процентов на десять от потребного. Гангрену не гарантирую, но ходить вы на этом вряд ли сможете. Могу предложить разве что ампутацию – в этом случае наилучший выход. Принимайте решение и не тяните – будет только хуже.

Пи…дец.

Юрик дохромал до палаты, завалился на койку, отвернулся лицом к стене и начал себя жалеть.

- Бл...дь! БЛ...ДЬ! Двадцать четыре года! Ну, с@ка, повезло, так повезло… Сходил, [м]ля в рейс. Посмотрел, с@ка, на Европу. Хотелось просто выть от безысходности.

- Сосед, ты что зубами скрипишь? Глисты?

- Какие на хер глисты, эти твари, Айболиты ёба…ые ногу мне оттяпать хотят. И Юрка рассказал соседу по палате, во что ему довелось вляпаться.

- Так. Ты, главное не ссы. Ты случайно не запомнил номер акта, который в Венеции оформляли?

- Запомнил. Как раз-один в один цифры моего дня рождения – 031262.

- Если акт был, было нарушение, значит замылить им инцидент не удастся. Пиши письмо в Международный Красный Крест, по закону тебя лечить должны там, а оплатит всё страховая компания. Глядишь, если повезёт, и вылечат – там врачи всё же не такие коновалы, как у нас, тем более- за деньги. Скандал будет громогласный – это ты готовься. Пароходство из тебя через жопу кишки вытянет и на кол намотает, а работу ты вероятнее всего потеряешь. Ну тут уж сам решай, что тебе дороже – нервотрёпку пережить, или ногу сохранить.

- Так я языков- то толком не знаю, что я напишу? Куда?

- В Москве есть представительство, пиши на Русском.

Письмо было написано и отправлено. Юрик ждал событий.

Первым в палате появился представитель пароходства. Начал мягко и издалека – что как Советский человек и кандидат в члены КПСС, Юрий Михайлович совершает большую ошибку, может быть главную ошибку в своей жизни- что можно ещё всё исправить, отозвав письмо обратно, что в пароходстве разочарованы…

Но уже через полчаса съехал на злобное шипение пополам с криками –

- Страна тебя учила! Бесплатно! Профессию такую дала! А ты - ты просто предатель! Как ты товарищам в глаза смотреть будешь?

В общем это надо было вытерпеть. Потом приходили ещё двое, один из КГБ, обработка продолжалась. Соседа по палате на это время выставляли в коридор. Давили на мозги довольно основательно – это они умеют. Юрик стиснувши зубы молчал, или отвечал односложное «нет».

Дней через пять в палате появился представитель Красного креста.

- Это вы Х…нов Юрий Михайлович?

- Я.

- По закону вы имеете право получить квалифицированную медицинскую помощь в специализированной клинике в Венеции. В вашем случае стоимость лечения с последующей реабилитацией будет очень высока, мы говорили со страховой компанией- они готовы вам помочь, но при одном условии.

- Вам придётся дать показания, и возможно выступить в суде – ведь это ваша подпись стоит в акте о перегрузе?

- Моя. Я согласен.

Одиннадцать месяцев. Одиннадцать месяцев и шесть операций. Большую часть этого срока пришлось лежать с ногой на растяжке. Скучища невообразимая – в палате было окно, выходящее на растрескавшуюся стену противоположного дома и телевизор – четыре программы на Итальянском, и две на Английском – да хоть на Китайском, всё равно ни хрена не понятно.

Выпросил Русско- Английский словарь, и от безделья учил его наизусть, практикуясь в разговоре с хорошенькими медсёстрами- надо же чем- то заниматься?

Ногу удалось спасти. Через полгода Юрик уже довольно бодро стоял на костылях.

Большую часть оплаты страховая компания сумела по суду повесить на Марсельского грузоотправителя, так что лечение осуществлялось по высшему разряду.

Домой он ехал уже с тростью, осторожно ступая на ногу.

Последнее, что ему оставалось - получить в пароходстве расчёт, трудовую книжку с волчьим билетом, и навсегда забыть о возможности выезда за рубеж с паспортом моряка. Знакомые сторонились, как от зачумлённого. Но был и приятный момент – по КЗоТу РСФСР, при производственной травме, за всё время лечения, больному сохранялись сто процентов оклада- и кассирша чуть в обморок не упала, выплачивая эту сумму.

Прошло много лет, социализм давно кончился, миновали девяностые, Юрик стал владельцем солидного совместного торгового предприятия – всё- таки он неплохо разбирался в логистике морских перевозок. Вместе с успехом пришла обеспеченность, передвигаться по всему свету теперь можно было легко и непринуждённо.

В один из отпусков жена уговорила его съездить в Италию-

- Ну ты же целый год жил в Венеции, а я там ни разу не была!

- Да что я там видел? Стену напротив? Я один этот запах терпеть не могу! Там в заливе так тиной воняет – вот я эту срань целый год и нюхал!

В небольшом ресторанчике, делая заказ на Английском, он вызвал неподдельный интерес у хозяина - тот с улыбкой принёс бутылку вина, сказавши, что это за счёт заведения и спросил-

- Мi scusi, posso fare una domanda? Signore di Napoli?

- Что?

- Извините, я хотел спросить, вы не из Неаполя? Приятно пообщаться с земляком – это уже на Английском.

- Нет, мы Русские, из Санкт- Петербурга.

- О! Вы говорите по Английски, но произносите, как настоящий Неаполитанец!

А Венеция Юрику не понравилась в отличие от его супруги. В Питере гораздо краше, и мостов в три раза больше. Он смотрел, и ворчал, что это не Петербург- северная Венеция, а Венеция – жалкая попытка походить на Петербург…

11 лет. Шахтерский поселок на Дальним Востоке. Каникулы и развлекались мы как могли. В тот день мы лазили по деревьям и крышам. Подо мной обломилась ветка и я с 2-х метров накололся на штакетину забора. Мне сказочно повезло, что заборчик был низкий и через дорогу была территория районной больницы. Поэтому я первым делом снялся с забора, заткнул рукой дырку в правом боку и потопал штопаться в больничку. Устал, только начал потихоньку дышать после болевого шока, кровища хлещет, присел на завалинку лаборатории и тут добрая тетенька идет. Увидела меня в кровище и говорит добрым голосом "мальчик! тебе в больницу надо" и пошла дальше. Пилят! А я куда иду?

Дошел до скорой помощи, там человеку соринку из глаза вытаскивают. Сел на кушетку ждать. Тут они мой бок и увидели и повели в хирургическое отделение. До середины лестницы на 2 этаж дошел сам, потом вырубило.

И вот мне повезло второй раз. Дежурил хирург от Бога дядя Вася Черепанов!

На кушетке, на входе в отделение мне сделали рентгеновский снимок как раз аппаратом на колесиках, поставили катетер для будущих капельниц и еще с тех пор я знаю свою группу крови. В больнице был ремонт, так что операцию мне делали в "грязной" операционной. Не многие знают как охренительно поют летом птицы за окном после выхода из наркоза. Выписывался я уже из местной гинекологии (ремонт однако! ).

А еще у дяди Васи один глаз был стеклянный протез.

Много людей спас Дядя Вася!

Низкий поклон тебе дядя Вася Черепанов за моё спасение, долгих лет если жив и спасибо за новые стандарты при приеме пациентов в больнице им. Склифосовского, установленные в том далёком 1981 году в простой, советской, районной больнице шахтерского поселка на Дальнем Востоке!

если хотите, анализ спермы... ну, скажем так, на последующую "профпригодность".

Вот является мой студент с направлением на обследование в указанный кабинет и видит там двух барышень в белом - одну постарше (по всем признакам - доктора, что потом и подтвердилось), вторую помоложе (впоследствии оказавшуюся практиканткой). Протягивает он докторше направление и получает предложение последовать в некую комнатку. Замечу, что спермограмма - анализ, требующий и оборудования, и квалификации проводящего исследование. Но что качасается методики ПОЛУЧЕНИЯ материала на исследование - тут всё старо, как мир... уверен, что все читатели (независимо от пола) меня поняли. Так вот, заходит студент в эту самую комнатку, а следом за ним увязывается молодая барышня-практикантка... И возникает между ними примерно следующий диалог:

- Давайте я всё сделаю! - предлагает практикантка

- Да я вроде сам могу... - отвечает студент

- Нет, вы не знаете, как надо!

- Да вроде знаю...

- У вас не получится!

- Да вроде раньше получалось...

Продолжающиеся в таком же роде прения в конце концов прерывает возглас докторши: "Таня, отстань от него! Он не на мазок, а на спермограмму! " (для тех, кто не в курсе - мазок действительно берётся обученным медперсоналом из уретры, т. е. мочеиспускательного канала, для диагностики всяких "нехороших" мочеполовых инфекционных болезней). После этого Таня покрылась яркими красными пятнами и выскочила из комнатки, а студент воспользовался таки "дедовской" методикой. Хотя, по-моему, мог бы воспользоваться и помощью не в меру ретивой практикантки Танечки.

Такая вот история...