Медицинские истории #врач

Левая еще кое-как сгибалась в локте и сжималась в неуверенный кулак, с правой было совсем безнадежно. Бабушка слонялась по участку и не знала, куда себя деть. Три радости у нее было в жизни, кроме внука: огород, рукоделие и домашние заготовки. И всех трех лишил проклятый инсульт… Соседи поддерживали ее как могли. Как под копирку, пересказывали истории о дальнем родственнике коллеги троюродного брата, у которого был не просто инсульт, а вообще инсультище на всю голову. «И что бы вы думали, восстановился полностью! Не сразу, да, лет пять прошло, но человеческий организм такая штука, так что ты, баб Ев, не теряй надежды! »

Прошлым летом бабушка Ева все так же сидела на крылечке или бродила по огороду. Несмотря на горы лекарств и сложную физиотерапию, за год она смогла только научиться зажимать в кулак левой руки ложку и с грехом пополам доносить до рта. «Не надейтесь особенно» - сказали дочери врачи.

Этим летом мы на дачу не поехали. Возили дитя на море после успешного поступления в университет. Добрались до огорода только в конце августа, яблоки-груши снять. Первым делом смотрю – на соседнем участке бабушка Ева затопила буржуйку во дворе и варит варенье. Одной рукой мешает, другой кастрюлю придерживает. Похорошела, надела яркий спортивный костюм, даже подкрасилась, кажется. Мы всей семьей к ней: поздравлять с удачной реабилитацией, расспрашивать…

А бабушка Ева говорит: «Не было никакой реабилитации. Вылечила меня фельдшер скорой помощи. За одну новогоднюю ночь».

Вот такая удивительная и страшная приключилась история (в медицине не силен, со слов бабушки пишу). Новый год семья бабушки Евы решила встречать на этой самой даче. Как раз предыдущим летом дом утеплили, котельную построили, вот и захотели обновить. Приехали, нарядили елку, стали накрывать стол, включили телевизор. Дочь с зятем готовят, внук возился на полу с игрушками, тут и уснул, бабушка тоже прикорнула в кресле. Внука стали будить, время кушать, а он не просыпается. И тут дочь кричит: «Он не дышит! »

Дальше бабушка Ева помнит все, как в тумане. Помнит, как стояла в дверях и молилась, чтобы если внук умрет, ей бы умереть с ним вместе. Как ее дочь рыдала, а зять пытался делать то искусственное дыхание, то непрямой массаж сердца, и они никак не могли понять, мальчик дышит хоть немножечко или совсем нет. Как бесконечно долго ехала скорая. Как наконец приехали и стали что-то делать с ребенком.

Вдруг из тумана выплыло суровое лицо молодой фельдшерицы. «Слушайте внимательно, - строго произнесла она, - объяснять буду быстро, только на вас вся надежда. Видите, в каком состоянии родители? А вы человек взрослый, серьезный. Сейчас они едут с нами в больницу, а вы берете бумагу, ручку, садитесь за стол и пишете во всех подробностях, как ваш внук провел день. Как спал, когда проснулся, что и когда ел, во что играл, были ли какие-то признаки нездоровья, заметили ли вы что-то необычное. Все-все, что вспомните. Для анамнеза мелочей нет. Утром в семь часов отнесете на вахту, будет наш экипаж проезжать, заберет, отвезет лечащему врачу. Поняли меня? »

Бабушка Ева кивнула. Ну, откуда было фельдшерице знать, что у нее руки не работают? Тем более, это не оправдание. Ради жизни внука она бы ногами, зубами, носом, собственной кровью – что угодно и где угодно написала бы.

Она попробовала зубами. И зажать ручку между пальцами ноги тоже попробовала. Не получалось. Воткнула кое-как крупный красный карандаш в непослушный левый кулак. Стала пытаться выводить буквы. На четвертый час полного отчаяния без новостей (новогодняя ночь, сотовая сеть перегружена) стала дергаться от локтя правая рука. Потом кисть правой руки сложилась в щепоть. Бабушка Ева переложила стопку бумаги на журнальный столик, прижала ее угол тяжелой книгой и стала рисовать Очень Крупные Буквы, сжимая карандаш одной рукой и подталкивая другой.

В шесть часов утра снова приехала фельдшер. Ее беспокоило состояние бабушки Евы. Стоит, не шевелится, вся то ли белая, то ли серая, то ли синяя. Мало ли, инфаркт, инсульт нагрянет от переживаний. Она же не знала, что инсульт уже был. Вот и придумала, чем занять пожилого человека на всю ночь.

И вот что она увидела: бабушка, склонившись в три погибели над журнальным столом, держит карандаш примерно как клюшку для гольфа, выводит огроменные буквы и рыдает в три ручья. Потому что очень медленно все получается, и руки страшно болят, и поясница, и голова, и глаза. Через час относить анамнез на вахту, а она описала день внука только с семи утра до полудня.

А мальчик-то живой и дышит. Нашли полип в горле, удалили, но все же еще только начинается. Мало ли, как проснется после наркоза. Мало ли, что анализы покажут в этом полипе. Куковать родителям в больнице еще долго.

Фельдшер все уже понимает про инсульт, а бабушка и говорит ей, что вот, пока старалась-писала, правая рука немножко заработала. Фельдшер делает бабушке укол от давления и ласково говорит: живой ваш внучек, но лечиться еще придется. Эти бумажки я сейчас у вас заберу, а вы отдохните, теперь уже не к спеху. А как отдохнете, пишите дальше, пишите. Это врачу обязательно пригодится.

Не пожалела времени эта девочка, нашла родителей в больнице, говорит им: мама ваша инсультница мне целую летопись за ночь выдала, и другая рука у нее ожила. Вы обратите внимание, скажите врачу, кто у нее там физиотерапию проводит, и пусть дальше пишет. Пусть все хорошо будет, с новым годом, что ли…

И вот прошло восемь полных месяцев… Мальчик жив и здоров, носится на самокате по всему товариществу. Папа его, исполнившись впечатлений, прошел специальные курсы первой помощи. А бабушка Ева переписала за весну печатными буквами «Руслана и Людмилу» и несколько десятков стихотворений, раскрасила цветными карандашами множество картинок и даже освоила немного пропись для первого класса.

Человеческий организм, конечно, штука сложная, но без неземных чудес. Волосы уложить и красоту навести бабушке Еве все еще помогает дочь. Поднять тяжелое – зять. Но поиграть с внуком в кубики и конструктор, сварить варенье, а самое главное, самостоятельно одеться-раздеться, помыться и почистить зубы она уже может. И почерк у нее даже не хуже пока, чем у внука.

В тот день она налила нам сливового компота из большой кастрюли, половником. Чокнулась с нами чашечками и опрокинула чашечку в себя, не пролив ни капли. Дай бог бабушке Еве долгих лет жизни и крепкого здоровья. Дай бог всякому внуку такую бабушку. А пили мы тогда за фельдшера Светлану. Компот, да, потому что нельзя алкоголь после инсульта. Светлана в ту ночь не только внука бабушке спасла, но и спасла внуку – бабушку. Так что, дорогой бог, дай ей, пожалуйста, всего, всего, всего, и побольше.

подарил тем, у кого его купили.

Диалектикой меня убедить легко, потому что я нить быстро теряю.

Флоатинг это когда тебя кладут в герметичную камеру с насыщенным соляным раствором, и ты там без связи с внешним миром час паришь в невесомости. Через это случается просветление, перерождение, контакты с умершими диктаторами и творческий прорыв.

Побежал после работы куда-то в клинику на задворках Савеловского вокзала. Все думал – каково это? Вот приду я один туда. Надо же как-то раздеваться. Не лезть же в эту камеру в одежде. Вдруг там другие люди, а я не похудел не только к лету, но и к флоатингу?

В клинике мне сразу понравилось. Там бахилы дорогие - не голубые полиэтиленовые, а целлюлозные, коричневые и с прокладочкой. С ботинок не течет, чувствуешь себя уверенно.

На стене портреты всех врачей. У кардиолога фамилия Ворслов.

- Присаживайтесь, - говорят. Они всегда говорят «присаживайтесь», будто я в дверях на корточки должен опуститься. – Вас позовут.

Прошло полчаса, и я уже, надо сказать, неплохо отдохнул и даже, в некотором роде, просветлился. Был готов идти домой и рассказывать, как я хорошо провел время. Но тут мне сказали, что моя камера готова. Кто из людей, живущих в России, не мечтал услышать этих слов?

В кабинете флоатинга мило, только света маловато. Но это для просветления так нужно. Сопровождающий меня санитар сказал:

- Раздевайтесь. Вот тут лежит вазелин.

Пока мой ум метался в поисках верной трактовки, санитар добавил:

- Мелкие ранки лучше смазать. Чтоб не саднило.

Через минуту я остался один в полутемной комнате с душем и камерой сенсорной депривации, которая снаружи была похожа на электрическую машинку из парка развлечений, а изнутри - на гроб.

Внутри там неплохо. По крайней мере, тихо и темно. Хотя, у меня и в подъезде так же примерно.

Вода только в уши затекает и мелкие порезы саднят. Но об этом меня предупреждали.

Вроде бы, здесь мне предлагалось успокоиться. И действительно, все к тому располагает. Лежишь в глухом гробу с ощущением того, что тебе выкололи глаза. Чего уж тут волноваться, да?

Но зад в этой невесомости время от времени касается стен камеры, а они такие осклизлые и теплые, что хочется сбегать за пемолюксом.

Все прыщи начинают чесаться, а в глазах режет от соляных испарений.

Так я себе и представлял просветление.

Когда я полностью отстранился от внешнего мира и всех физических ощущений и перестал слышать шум своей текущей в жилах крови, кто-то резко отрыл крышку гроба, извинился и закрыл ее обратно.

Оставшееся время сеанса – сколько его было, сказать трудно, потому что смысл сеанса в отсутствии времени как объективной категории – оставшееся время я думал даже не о том, что у меня могут украсть часы и бумажник, которые я, конечно, не взял в гроб, потому что у оного нет карманов, я думал о том, что, возможно, сейчас в одной полутемной комнате со мной находится человек и тюбик с вазелином.

Все условия для перерождения, просветления и супершавасаны – хер его знает, что это, так на сайте написано.

Наскоро смыв с себя соляную оболочку, я бежал вниз по лестнице, туда, где висел портрет кардиолога Ворслова.

- Спасибо, - говорю, - всего доброго!

- Приходите еще, у вас по сертификату два сеанса осталось.

Главное, - думаю, - что подарок не пропал.

Себе назло, на радость людям.

процентов 20 моих полётов прерываются словами :

"Нет ли среди пассажиров медицинского работника? "

Два интересных случая расскажу, коли любопытствуете.

Канун Нового Года, лечу к другу со студенческой скамьи на Новый Год и на следующий день-юбилей, 50.

Люди мы занятые, я еле успел подарки купить и на ночной рейс поспел, на Детройт, сильно запыхавшись и с ручной кладью-только.

А это значит, что мои возлюбленные калифорнийские вина остались в машине- нельзя на борт их тащить, после 9/11.

Сел, забросил сумку наверх, заглотил снотворное и только завёл глаза за веки-вырубился, после дежурства и дороги к аэродрому притомился.

Но сплю я чутко, в полусне слышу знакомые слова- просьба о помощи, командир просит откликнуться медиков.

Блииин, поспал-вскакиваю, вытаскиваю сумку со стетоскопом, аппаратом для измерения давления, измеритель пульса и кислорода, кое-какие лекарства и вперёд, в салон первого класса, ишь ты, стюардессы проводят к паре очень хорошо и дорого одетых чёрных.

Непростые ребята, подумалось. Стоящий рядом стоматолог с удовольствием ретировалась на своё место, мой выход.

Жена в панике, объясняет, что его не добудиться , в бессознании.

Так -пульс, на руках-нет, на шее-слабенький, но есть.

На болевой стимул не отреагировал, дышит, мой пульсоксиметр ничего не показывает-что обычно при низком давлении.

Мягко скидываю мужика в проход, с помощью стюардесс волоку к их посту, где они готовят подносы и напитки.

Подымаем ему ноги с помощью нескольких чемоданов- всё это время я продолжаю добывать информацию о пациенте от его жены.

Так, обычный набор-диабет, гипертония. Недавно ел-не гипогликемия, таблетки принимал от давления, принял их раньше обычного- в связи с 3 часами разницы с Калифорнией он изменил время приёма, простудился два дня назад. Грамотное изложение, я поинтересовался специальностью- она врач, он- продвинутый архитектор. Непростые ребята оказались.

Ему лучше, открыл глаза, мой аппарат давления показал первые цифры-низкие, пульсоксиметр, наконец-то, показал нормальный ритмичный пульс и нормальное наполнение кислородом. Он оклемался и попросил попить, мы сварганили ему крепкий кофе с сахаром, бросили лёд и дали ему через соломинку.

Давление продолжало нормализоваться , мы перевели его в сидячее, никаких изменений, напоили уже сидя вдосталь, повели к его креслу, посадили и я убедился что его давление держиться нормальным.

Пилот два раза присылал спросить, не надо ли приземляться досрочно? Не надо.

По прилёту-всем ждать, его вынесли парамедики и в больницу на проверку, я попрощался, пожали руки, пожелал здоровья и хорошего Нового Года.

Авиакомпания была щедра-выписали мне ваучер на $200, его я благополучно потерял и ! 6 бутылок вина! Калифорнийского! ! Довольно приличного.

Так я утром и зашёл к Ромке в дом, позвякивая тарой.

А вот и вторая история, тоже с вином.

Лечу в Амстердам без пересадки. Сел вечером, усталый, хлопнул алкоголя, поел и задрёмываю.

Вот ещё деталь-сижу в середине компании скандинавских дизайнеров одежды и обуви, как я понял из разговора.

Все молодые, красивые , экзотично одетые и стриженые, чирикают девушки и парни на всех языках .

Их я не заинтересовал на секунду-седоватый, простоватый, полноватый, в неинтересной одежде. да ешё сонный.

Ну и, как вы уже догадались -просьба командира корабля о медике, на первом же часу полёта!

[м]ля, поспишь тут с вами, ссуккины дети.

Рывком поднимаюсь, вытаскиваю сумку-короче, смотри выше, те же яйца-но в профиль.

Стюардессы ведут меня в подсобку первого класса, довольно большую комнату, там сидит пацан лет 16-18, дико пялится на всех и выглядит очумевшим и испуганным.

Возле него стоит мужик-француз, психолог, с удовольствием передавший мне полномочия.

Проверяю параметры-всё в норме, пульс учащенный, для молодого нестрашно.

Так-с, начинаю расспрос, что и как, парень летит домой в Европу со своей компанией недорослей.

Чувствует сильный испуг, панику и не мог усидеть на месте...

История жизни-совершенно здоров, наркотики отрицает, что-то необычное принимал- мнётся.

Ну-ка, нажми на него-прошу я стюардессу. Он колется-его лосанджелевский знакомый перед длинным перелётом поделился таблеткой, сказал, что хорошо для сна...

Название-пиши на бумаге, пишет- сероквел, сильное антипсихотическое средство с массой побочных эффектов, им описанных очень верно.

Тот парень -недоумок, плохого не хотел-но делов наделал, парень после взлёта запаниковал, заметался, очумел.

Ну, а компания его ребят ухудшила состояние подколками и издёвками. Дальше-больше, стюардесс он не слушается, мечется-его и препроводили в подсобку.

Командир прислал зама-сажать? Тут я задумался-опасности для жизни нет, не агрессивный -справимся, нет, летим дальше.

Седативное и противосудорожное у меня в сумке, народу много для помощи, сдюжим.

Дали ему обильно пить, объяснили ситуацию, я попросил его держать в подсобке- не возвращать к его насмешливым друзьям.

Пообещал навещать-он успокоился , расслабился, всем-спасибо, вернусь проведать, руку он мне пожал вполне адекватно.

Иду было на место, взъерошенный, второй пилот с главным стюардом останавливают, благодарят и ...

Правильно угадали, штук пять бутылок вина-калифорнийского разлива, родные красные, розовые и белые.

И компания дизайнеров меня встретила с неподдельным интересом, расспросы, разговоры-ребята, а не выпить ли нам это винцо?

Несколько часов пролетело незаметно, ребята были интересные-да и вино помогает дружбе...

Я ходил проверял моего пациента, он полностью пришёл в себя, обещал быть осторожнее, впредь не есть всякую бяку-даже от друзей.

KLM назад везла меня первым классом-охеренная роскошь, первый и, наверное, последний раз в жизни.

Такие вот истории -про вино и полёты.

Всем здоровья!

юга. Кстати, девушка тоже медик. На машине. Багажник забит, все дела. Приезжаем на место, начинаем разгружаться, вынимает моя дама сердца свои баулы, начинает их разбирать — раскладывать в шкафах-комодах. И вот тут я наблюдаю, как она укладывает аккуратно и в строгом порядке, запечатанные пакеты с хирургическими иглами, шприцы, медикаменты в таблетках, ампулы, бинты, гипсовые бинты (не знаю, как правильно называется), мазюки какие-то, какие-то прибамбасы неизвестного названия и назначения. В общем, передвижной филиал больницы. Спрашиваю, а зачем все это собственно? Отвечает: «А вдруг... ». Учитывая, что в моем холостяцком жилище не было даже зеленки или йода. Градусника! и того не было... В общем, товарищи, это профессиональная деформация. Знаете, как-то приятно стало, спокойнее. Возникло ощущение, что, вот, конкретно о тебе беспокоятся. Вот, конкретный человек, конкретно о тебе. Вот, в принципе и все. Да, забыл сказать, что я всегда с собой, в машине, вожу приличных размеров ящик с автомобильными инструментами. И только раз, или два, почти за двадцать лет, довелось им воспользоваться неожиданно и по назначению. А вот когда дома (или еще где) вдруг не находится нужного инструмента, этот ящик спасает. Да и при его наличии, как-то приятнее, спокойнее. Так что, за профессиональную деформацию, друзья, за приятности и спокойствие...