Медицинские истории #врач

технически продвинулась. А раньше-то как зубы лечили? Один садизм! Бормашинка до мозга доставала, не обезболивали, по живому буравили. Которые слабые духом сознание теряли. Да-да, были такие случаи...

У меня в сорок-то лет зубы пропадать стали, а на работе каждый год медосмотр и марш-марш гонят зубы лечить. А я страсть как боялся в зубной ходить. И никак не отделаешься. Справку не принесешь — до работы не допустят. Такие дела... Так я вот что придумал.

Пришел в зубной в конце дня, чтоб последним значит пациентом быть. В кресло сажусь и говорю врачу: так мол и так, боюсь я вашего лечения до смерти. Разрешите анестезию принять. И достаю бутылку водки из-за пазухи. Первый-то раз доктор долго не разрешала, ругалась. Вы, мол, говорит, хулиганить тут потом будете или вам плохо будет. Я уж уходить собрался. Но она по-женски пожалела и разрешила. У меня стаканчик был складной, так я два таких стаканчика хлоп-хлоп, две трети бутылки зараз принял. И все-то мне хорошо стало. Сверли, говорю ей, голубушка, не волнуйся. Да-а-а... Так я и ходил в зубной с водкой... Меня уж врачихи запомнили потом, пить не запрещали, даже водички подносили запить.

А в конце восьмидесятых, это когда с водкой-то уже плохо в магазинах стало, пришел я значит на прием, как обычно с бутылочкой, а там врачом мужик какой-то незнакомый. Я ему объясняю свою болезненную ситуацию и водку показываю. Он говорит, пожалуйста, пейте. А мне, спрашивает, нальете?

Я, конечно, опешил, говорю, лечить-то потом сможете? Тот даже обиделся на мой вопрос. Говорит, все будет в лучшем виде. Распили мы с ним на двоих бутылочку, поговорили душевно. И не обманул он меня. Пломбу замечательную поставил. Так она потом целехонькая вместе с зубом, через лет десять и вылетела...

Да-а-а... А сейчас что, укольчик чик и хоть всю челюсть вынимай, не почувствуешь. Но водку я с собой все равно беру.

И дед, откинув полу пиджака, доверительно показал мне маленькую плоскую бутылочку водки.

Тут подошла его очередь, он засуетился и юркнул в кабинет. А когда он вышел, держась за щеку, мне уже было как-то неудобно спрашивать, каким способом он обезбаливался, новым или старым проверенным.

на небольшом контейнеровозе. Ура.

Это сейчас никаких проблем с передвижением по миру – а в восьмидесятые советскому человеку побывать в Европе – считай повезло.

Ну Юра и побывал. Многого за рейс конечно не увидишь, в команде все были озабочены «что- то купить импортное», а не «посмотреть достопримечательности». А поодиночке на берег не отпускали.

В Марселе погрузили десяток контейнеров с пунктом назначения Венеция, а дальше – основная доставка через Суэц и Красное море в Момбасу и Дар-эс–Салам.

Вот в Венеции это и произошло. Контейнеры оказались с явным перегрузом – у разгружающего крана сработал тревожный сигнал, и портовый суперкарго упёрся с требованием проверки груза. Ну, если в документах написано 21 тонна, а вес явно за тридцать – это вызывает сомнения.

Юрке-то по барабану – чай не своё. Но при вскрытии обязан присутствовать представитель компании перевозчика – вот его и послали. В контейнере какие- то запчасти к дизелям, забито под завязку – конечно перегруз. Пока оформляли бумаги, отошли в сторонку. И тут ветром (слегка штормило) развернуло открытую дверцу контейнера и Юрик со всего маху получил этой дверью по лодыжке.

Ахнуло по ноге, но искры посыпались из глаз. Сказать, что это было больно – ничего не сказать. Бумаги подписали, контейнер закрыли, чиновник навесил свою пломбу – теперь у отправителя будут проблемы, а получатель сможет забрать груз только после их решения.

Юрик, забрал свой экземпляр акта, стиснувши зубы на одной ноге допрыгал до трапа – кричат вслед что- то. А хрен его знает, что кричат? С Английским у него было не очень. Понял только «доктор». Это на всех языках понятно.

Подняться по трапу не получилось, акт забрал второй помощник, с ним же вместе они поехали в местный медпункт.

Врач (или фельдшер) пожевал губами, глядя на наливающийся огромный синяк, дал выпить таблеточку, намотал какой- то компресс. Вроде маленько отпустило. Пошли на судно.

Капитан посмотрел скептически –

- Внимательнее надо быть, товарищ третий помощник. Что мне теперь с тобой делать? Ходить- то сможешь?

- Да вроде ничего, завтра посмотрим.

К утру ногу раздуло как футбольный мяч. Судовой врач сказал:

- Это в больницу, и желательно скорей. На перелом похоже, и сложный. Что я здесь без рентгена могу?

Травмы, полученные за рубежом, лечатся там же – медицинская страховка на всех оформлена. Но проблемы, которые при этом возникают, вызывали у руководителей пароходства такую изжогу, что по негласному правилу всех, кого можно везти домой, везли лечить в Союз. Ногу кое- как зафиксировали, и пошли звонить по рации, обеспечивать доставку раненого.

Повезло (или не повезло, глядя на следующие события). В Хорватском порту Сплит, в местном аэропорту дожидался груза транспортник Аэрофлота. И уже через двое суток Юрик был в Киеве.

В больнице сделали рентген – неутешительно, голеностоп разбит, трещина со смещением. Нога болела всё сильнее, пациенту скармливали обезболивающее, дожидаясь прибытия медицинского светила районного масштаба – чтоб высказался.

Светило появился только на четвёртый день, долго смотрел плёнки, осторожно (Юрка старался не орать) мял и шевелил ногу-

- А здесь больно? А тут что чувствуешь?

- Чувствую, что ещё немного, и проще будет меня пристрелить, [м]ля…

- Так. Не хочется вас расстраивать, молодой человек, но боюсь, здесь мы вам толком не допоможемо. Это вам надо в Москву, в институт какой-то-логии. Операция дюже сложная, есть опасность, что двигательные функции сустава могут не восстановиться.

То есть, медицина- то у нас пока ещё бесплатная, но доставка инвалида маршрутом Киев- Москва стала проблемой. Пока разрулили в пароходстве, прошло ещё несколько дней. Денег с собой у Юрки почти не было- остатки аванса. Спасибо, хоть голодом не морили. Да ещё подарили с собой костыли.

А в Москве профессор, что мог бы сделать такую операцию, вынужден был срочно уехать на какой- то симпозиум, и ждали его не раньше, чем через три недели. Позвонили в Ленинград, в первый медицинский, там вроде тоже был специалист - мастер лечить расколотые копыта. Уговорили. Но в пароходстве Юрика уже просто крыли матом – кому охота оплачивать эти переезды?

Стопа уже начала темнеть, без таблеток заснуть было невозможно, Юрка замучился терпеть эту пытку.

А вот в Ленинграде он получил, что называется, «пыльным мешком по голове»- да ещё со всего размаха-

- Вы ещё дольше подождать не могли с лечением? Тут же всё запущено совершенно! Кости уже начали срастаться, причём неправильно. Вероятнее всего, слева вена разорвана и затромбовалась, а справа пережата- кровоснабжение стопы- процентов на десять от потребного. Гангрену не гарантирую, но ходить вы на этом вряд ли сможете. Могу предложить разве что ампутацию – в этом случае наилучший выход. Принимайте решение и не тяните – будет только хуже.

Пи…дец.

Юрик дохромал до палаты, завалился на койку, отвернулся лицом к стене и начал себя жалеть.

- Бл...дь! БЛ...ДЬ! Двадцать четыре года! Ну, с@ка, повезло, так повезло… Сходил, [м]ля в рейс. Посмотрел, с@ка, на Европу. Хотелось просто выть от безысходности.

- Сосед, ты что зубами скрипишь? Глисты?

- Какие на хер глисты, эти твари, Айболиты ёба…ые ногу мне оттяпать хотят. И Юрка рассказал соседу по палате, во что ему довелось вляпаться.

- Так. Ты, главное не ссы. Ты случайно не запомнил номер акта, который в Венеции оформляли?

- Запомнил. Как раз-один в один цифры моего дня рождения – 031262.

- Если акт был, было нарушение, значит замылить им инцидент не удастся. Пиши письмо в Международный Красный Крест, по закону тебя лечить должны там, а оплатит всё страховая компания. Глядишь, если повезёт, и вылечат – там врачи всё же не такие коновалы, как у нас, тем более- за деньги. Скандал будет громогласный – это ты готовься. Пароходство из тебя через жопу кишки вытянет и на кол намотает, а работу ты вероятнее всего потеряешь. Ну тут уж сам решай, что тебе дороже – нервотрёпку пережить, или ногу сохранить.

- Так я языков- то толком не знаю, что я напишу? Куда?

- В Москве есть представительство, пиши на Русском.

Письмо было написано и отправлено. Юрик ждал событий.

Первым в палате появился представитель пароходства. Начал мягко и издалека – что как Советский человек и кандидат в члены КПСС, Юрий Михайлович совершает большую ошибку, может быть главную ошибку в своей жизни- что можно ещё всё исправить, отозвав письмо обратно, что в пароходстве разочарованы…

Но уже через полчаса съехал на злобное шипение пополам с криками –

- Страна тебя учила! Бесплатно! Профессию такую дала! А ты - ты просто предатель! Как ты товарищам в глаза смотреть будешь?

В общем это надо было вытерпеть. Потом приходили ещё двое, один из КГБ, обработка продолжалась. Соседа по палате на это время выставляли в коридор. Давили на мозги довольно основательно – это они умеют. Юрик стиснувши зубы молчал, или отвечал односложное «нет».

Дней через пять в палате появился представитель Красного креста.

- Это вы Х…нов Юрий Михайлович?

- Я.

- По закону вы имеете право получить квалифицированную медицинскую помощь в специализированной клинике в Венеции. В вашем случае стоимость лечения с последующей реабилитацией будет очень высока, мы говорили со страховой компанией- они готовы вам помочь, но при одном условии.

- Вам придётся дать показания, и возможно выступить в суде – ведь это ваша подпись стоит в акте о перегрузе?

- Моя. Я согласен.

Одиннадцать месяцев. Одиннадцать месяцев и шесть операций. Большую часть этого срока пришлось лежать с ногой на растяжке. Скучища невообразимая – в палате было окно, выходящее на растрескавшуюся стену противоположного дома и телевизор – четыре программы на Итальянском, и две на Английском – да хоть на Китайском, всё равно ни хрена не понятно.

Выпросил Русско- Английский словарь, и от безделья учил его наизусть, практикуясь в разговоре с хорошенькими медсёстрами- надо же чем- то заниматься?

Ногу удалось спасти. Через полгода Юрик уже довольно бодро стоял на костылях.

Большую часть оплаты страховая компания сумела по суду повесить на Марсельского грузоотправителя, так что лечение осуществлялось по высшему разряду.

Домой он ехал уже с тростью, осторожно ступая на ногу.

Последнее, что ему оставалось - получить в пароходстве расчёт, трудовую книжку с волчьим билетом, и навсегда забыть о возможности выезда за рубеж с паспортом моряка. Знакомые сторонились, как от зачумлённого. Но был и приятный момент – по КЗоТу РСФСР, при производственной травме, за всё время лечения, больному сохранялись сто процентов оклада- и кассирша чуть в обморок не упала, выплачивая эту сумму.

Прошло много лет, социализм давно кончился, миновали девяностые, Юрик стал владельцем солидного совместного торгового предприятия – всё- таки он неплохо разбирался в логистике морских перевозок. Вместе с успехом пришла обеспеченность, передвигаться по всему свету теперь можно было легко и непринуждённо.

В один из отпусков жена уговорила его съездить в Италию-

- Ну ты же целый год жил в Венеции, а я там ни разу не была!

- Да что я там видел? Стену напротив? Я один этот запах терпеть не могу! Там в заливе так тиной воняет – вот я эту срань целый год и нюхал!

В небольшом ресторанчике, делая заказ на Английском, он вызвал неподдельный интерес у хозяина - тот с улыбкой принёс бутылку вина, сказавши, что это за счёт заведения и спросил-

- Мi scusi, posso fare una domanda? Signore di Napoli?

- Что?

- Извините, я хотел спросить, вы не из Неаполя? Приятно пообщаться с земляком – это уже на Английском.

- Нет, мы Русские, из Санкт- Петербурга.

- О! Вы говорите по Английски, но произносите, как настоящий Неаполитанец!

А Венеция Юрику не понравилась в отличие от его супруги. В Питере гораздо краше, и мостов в три раза больше. Он смотрел, и ворчал, что это не Петербург- северная Венеция, а Венеция – жалкая попытка походить на Петербург…

массаж предстательной железы.

Мужчины, особенно старшего возраста знают, что это такое, а кто не знает, коротенько поясню - в прямую кишку (проще говоря, в задницу) пациента врач вставляет палец и затем совершает достаточно энергичные вращательно-поступательные движения. Пациент в это время стоит нагнувшись вперед, за ширмой, выставив наружу лишь заднюю часть своего тела.

Врач же, одной рукой совершая действие, другую кладет на плечо больного, дабы таким упором добиться более жесткого, а, следовательно, качественного массирования.

Так вот, процедуру эту проводил мой приятель, тоже недавно закончивший институт. Ну, трудится он, значит, в поте лица, одна рука (вернее, указательной палец) у пациента в заднице, второй рукой, как и положено, держит его за плечо. В это время заходит в процедурный кабинет его старший наставник, чтобы лично проверить, как его подопечный справляется с работой. Заходит, молча подходит к больному (который, ессно, его не видит) и так же молча кладет больному руку на плечо.

Состояние пациента, как рассказывает мой приятель, выразилось в полном ужаса хриплом шепоте:

"Доктор! А чем Вы меня массируете?! "

Сергей

как я осталась жива, хотя шансов казалось бы не было:

Я родилась в 1999 году в городе Магнитогорске. Я была вторым ребёнком в семье, поэтому никто не ожидал никаких возможных проблем. Однако, я родилась с исключительно тяжёлой аномалией строения сердца и абсолютно минимальными шансами на выживание. Врачи не давали мне больше трёх возможных месяцев, единственным возможным вариантом для спасения на тот момент была операция в Германии за 100. 000 долларов. Конечно же, моей семье это было недоступно. Врачи умоляли отказаться от меня, и родственники семьи тоже. Родители и не думали об этом варианте, поэтому сразу же из роддома меня перевели в городскую больницу. Мое сердце не разгоняло кровь, и из-за этого она застаивалась в нём, оно увеличивалось в размере и давило на легкие. В 3 месяца я была в весе новорождённого ребёнка. Каждый день мог стать последним. Однако, я оказалась слишком живучей, и никто не понимал, каким образом. Одна медицина Челябинской области могла лишь поддерживать мое более-менее возможное «нормально» состояние, но не вылечить.

Спустя время мои родители узнали о клинике в Ереване и фонде «Норк-Мараш». Это детский кардиологический центр, который делал сложнейшие операции в области кардиологии за счет фонда и моя семья схватилась за этот шанс. Напомню, что на дворе 1999 год. Связаться с клиникой из Челябинской области невозможно практически никак. И моя мама решает написать письмо «Почтой России». Как вы понимаете, если бы она отправила его именно почтой, то дошло бы оно скорее всего только сейчас. Моя мама на почте в очереди была в ужаснейшем состоянии. Понятно почему. И в этот момент к ней подошел пожилой мужчина и спросил, что произошло. Она рассказала и тогда услышала: мой племенник завтра летит в Ереван. Он сможет письмо отвезти - и мама на доверии отдала ему это письмо. Это одна из первых случайностей в последующей цепочке тех, в которые сложно поверить, но которые в итоге спасли мне жизнь. Уже через день письмо было в клинике и привезли его в день конференции врачей.

Письмо зачитывал главный хирург, Грааер Саакович, который в будущем трижды оперировал меня. Врачи сразу после прочтения письма приняли решение браться за мой случай, как сказал главный хирург: Счёт идет не на дни, а на часы - однако, на тот момент деньги фонда уже были потрачены. За тот год прооперировали порядка 20 детей. Денег уже не было. И весь персонал клиники отказался от своих зарплат и содержания, чтобы спонсировать операцию. Сразу, без каких-либо сомнений. Однако, появилась другая проблема - связаться с моей семьей и оперативно доставить меня в Ереван.

И вот снова по счастливой случайности у одного из врачей клиники в Челябинске жил брат, и он в тот же день позвонил ему и попросил найти мою семью. Человека, которого попросили меня найти зовут Артём, сейчас он мой крестный отец. Он в ту же ночь занялся поиском моей семьи по телефонным справочниками Челябинской области. И нашёл. На звонок дома ответил отец и сказал, что мы с мамой находимся уже в Челябинске. Он сразу же поехал в больницу. Нашёл нас и сказал, что нас берутся оперировать. Через чуть больше суток я уже была в Армении. Однако, оставалась другая проблема. Оплата операции и реабилитации была решена, но необходимы были, как их называл мой хирург, «винтики-шпунтики» из США стоимостью 15. 000 долларов. Жена Артёма, моя крёстная, Таня на тот момент была известной телеведущей (она кстати брала интервью на первой инаугурации Путина) и во всех газетах разместила информацию о счёте для сбора средств. Конечно, ничего с помощью этого способа не смогли собрать. Пара поступлений и всё. Казалось, что теперь всё - жизнь дала шанс и сразу же его отняла. Но, как говорится, х[рен], потому что в этот момент появляется «хороший человек», который с условием, что его имя никогда не будет озвучено переводит одну сумму всем платежом. Моя семья так и не знает, кто это был. Он был другом моего крёстного. По факту именно он дал мне шанс. И меня прооперировали. В полгода была моя первая операция длительностью около 8 часов. В дальнейшем будущем у меня было ещё две операции. В 5 и в 12 лет. Самая сложная была в 5: кома, клинические смерти, атрофия мышц, переучивание говорить и очень долгая реабилитация.

Эту историю я сейчас рассказала вам лишь с одной целью: даже когда кажется, что шанса нет, когда буквально в любую минуту может случиться катастрофа и пути назад нет - всё может стать хорошо и именно благодаря людям. В такие времена только вместе можно спастись. Один незнакомый человек с добрым сердцем может спасти вашу жизнь. Одна случайная встреча. Один звонок, один разговор. Я очень прошу вас не терять надежду и верить, что однажды все станет лучше. Что вы сможете вздохнуть так же, как и я, полной грудью, хотя месяц назад ваше сердце разрывало само себя и вы не могли дышать. Сейчас уже всё хорошо, я здорова в пределах своей нормы, и особо это всё не мешает мне жить.

атаки каждое утро – где он? Кто он? Что было вчера? А было ли вчера? Это вызов машиниста по громкой связи в метро, когда поезд на минутку притормозил в туннеле – «Скажите, мы задохнёмся? А я успею написать прощальное письмо? ».

Собака, потерявшая хозяина и мечущаяся по улицам, это тоже пример паники…

Панике подвержен даже картофель, как недавно выяснили израильские учёные. Непонятно, правда, зачем они это выясняли, но им, учёным, виднее, чем заниматься. Может, они впали в панику, осознав, что у них за год ни одного научного открытия и им урежут финансирование. Тут картошка и подвернулась. Причём Solanum tuberosum - так называется картофель в научном мире – сначала не реагировал на работу учёных, но евреи люди упорные, а паникующие евреи тем более. В итоге они создали картошке такие условия, что она тоже запаниковала. Как это выглядело? В докладе, посвящённом эксперименту, написано, что картофель в состоянии паники начал выделять огромное количество флуоресцентного белка, но лично я думаю, что картошка стала в ужасе разбегаться. Тогда у этого научного открытия появляется экономический смысл – ведь можно будет прямо на грядках ввести картофель в состоянии паники и спокойно ловить его вёдрами, когда он вылезет из-под земли и, ничего не соображая, побежит прочь от огорода.

А вот на тонущем «Титанике» паники сначала не было. Среди людей не было, картофель, может, и паниковал где-то глубоко в продуктовом трюме. Как потом вспоминали выжившие пассажиры – на палубе играл оркестр, все уступали друг другу места в лодках, не особо торопясь покидать корабль… Паника началась, когда «Титаник» накренился. Образовалась толпа, возникла давка, люди перестали здраво мыслить и, в итоге, сами себе мешали пройти к лодкам, которые отплывали полупустыми. Выжило всего 712 человек, меньше половины от общего количества пассажиров и членов экипажа. Замёрз и утонул даже Ди Каприо…

Картофель, кстати, потонул весь.

Так вредна или полезна паника? Психологи не пришли к единому мнению, но в одном они солидарны – паника на людях, в толпе опасна и чревата. Недаром во время войны паникёров расстреливали безо всяких сожалений и очень жаль, что в мирное время это делать запрещено. А вот паника наедине с самим собой… Кто-то из докторов говорит, что это даже полезно, так организм побеждает стресс, а кто-то при первых симптомах панической атаки советует немедленно ложиться в психиатрическую клинику. Странно, что туда не положили израильских учёных за их картофельные эксперименты…

Китайцы, подарившие миру шикарный повод для паники – коронавирус, недавно с извинениями выбросили на прилавки игрушку-антипанику под смешным названием «Пупырки». Это что-то похожее на всем известные пупырышки из упаковочного полиэтилена, которые обожают лопать все, включая человекообразных обезьян. Моя дочь сразу эти «Пупырки» купила, как и все её одноклассники, чтобы не паниковать перед ЕГЭ. А так как я подвержен паническим атакам и сейчас идёт футбол с участием нашей сборной, я эту игрушку у неё отнял. На время матча, конечно. И, пока сборная России под своим любимым лозунгом «Главное – не победа, а участие» играет, как она думает, в футбол, я совершенно спокойно лопаю пузырьки и полностью умиротворён и безобиден. Как и наши футболисты. И под этот футбол я совершил научное открытие, хоть и не являюсь израильским учёным. Вот оно:

От паники спасают только три вещи. От лёгкой паники в замкнутых пространствах на земле (такси, поезд, жена в квартире, «Почта России» и т. д. ) спасёт эта самая игрушка «Пупырки». «Ваша бандероль утеряна, разорвана и истоптана. » - говорит работник почты. Вы с улыбкой давите пузырьки, а не начинаете паниковать и звать начальника отделения… Более сложный случай – турбулентность в самолёте, застрявший лифт без света, утечка кислорода на космической станции. Спасает задержка дыхания и старая присказка: «Икота, икота, уйди на Федота, тревога на Серёгу, паника на Виталика». Всё – вы спокойны, а где-то икает Федот и паникует Виталик. Самый страшный случай – паника из-за падения котировок нефти, из-за надвигающегося голода и отсутствия питьевой воды, из-за развода и смертельной болезни. У вас две мысли: «Как жить дальше и зачем жить дальше? ». Гоните эти мысли вон! У паники есть символ – картина художника Мунка «Крик». Покупаете эту картину, только не копию, а оригинал, вешаете на стену – паника исчезает. Ушла жена? В холодильнике нет омаров? Вы заболели коронавирусом? Надвигается конец света? Да бросьте - у вас на стене висят 120 миллионов долларов! Берёте себе новую молодую жену, просите её заказать омаров, вызываете лучших врачей, а конец света это вообще не для вас, это для тех, кто за свет не платит. Вы тоже не платите, но у вас своя электростанция, что ж вам, самому себе платить? Посмотрели на картину, вышли на балкон своего особняка, сели в шезлонг, плеснули в бокал виски и любуетесь ласковым Средиземным морем. А тут уже и омаров привезли, и медицинские светила подъехали. Какая паника?

А умрут всё равно все, просто кто-то раньше, кто-то позже… Кто-то в комнате коммунальной квартиры на продавленной тахте, а кто-то на диване из кожи крокодила под картиной Мунка «Крик». И какая разница?

Чего паниковать-то?

Примчались тут же и устроили нечто вроде пресс-конференции - толпились, взволнованно шагали и балабонили по телефонам, пытаясь перекричать друг друга.

Атмосфера создалась самая что ни есть психованная - кто-то чего-то сгоряча ляпнул, кто-то на визге ответил хором, резко запахло валерьянкой. От нее свихнулась кошка и принялась носиться по квартире с душераздирающими воплями. Кто бросился ловить кошку, кто прорывался в спальню. Одна особо буйная таки ворвалась и втащила на своих плечах целую толпу, на ней повисшую.

- Пропустите меня к нему! - взывала она.

- Только через мой труп! - вопила другая.

Новый удачный прорыв с фланга этой схватки - чувак успел назваться зятем, но как глянул на всё это, прихватило и его. Скорчился, побледнел, схватился за сердце. К стенке прислонился, плащ у горла расстегивает, а пальцы не попадают.

- Я таких случаев навидался в своей практике - объяснил дальнейшее врач - тут ни с чем не перепутаешь, и секунды решают. Вижу, валерьянкой не обойдешься. Схватил его за ворот всей одежды разом и рванул от души, только пуговицы по всей комнате запрыгали - от рубашки, пиджака и плаща. Ну и влепил ему разряд тем же дефибриллятором, чтобы два раза не вставать. Пощупал рухнувшее тело - пульс есть, вернулся к главному больному.

Зять этот, когда очухался, был признателен за спасение жизни своего драгоценного тестя, но и расстроен - оказывается, он сотик пытался нащупать в нагрудном кармане и испугался, что его потерял. А к стенке прислонился, чтобы не мешать врачам и не попасть под бабскую разборку. Как увидел разъяренные физиономии бросившейся к нему бригады в белом, подумал, что сейчас его будут бить. Успел подумать, что пора валить отсюда, больше ничего не помнит. Особо не ругался, ощущения после электрошока описывал как бодрящие. Удалось откачать тестя - и ладно, фиг с ней с разодранной одежкой.

Тесть меж тем очнулся, вяло помахал рукой своим бабам, но лицо его стало печально, как будто он раздумывал над путями отступления в мир иной. При виде же зятя топлес и в пышных лоскутах ниже пояса, наподобие папуаса, больной стал оживать, вслушиваться, и наконец заговорил. Уверял, что всё это видел сверху из астрала, и только после того, как заржал, неодолимая сила вернула его обратно в тело. Поступок доброго доктора, долбанувшего электрошоком ни в чем ни повинного зятя, остался безнаказанным.

вооружённый.

Но в последнее время или уже годы, наушники лежат нетронуты.

Не могу я всё это слушать, что кругом творится, это не мой мир.

И скажу больше - в этом мире меня не должно было быть.

Вот так.

Летом 2019-го врач кардиолог, после очередного осмотра и прослушивания моей грудины, взялся за телефон:

- "Ну что, я договариваюсь с клиникой о дате? Теперь ты уже не скажешь, мол, потом, позже. Потом уже не будет! "

Я соглашаюсь.

И вдруг сразу, эти оставшиеся 3 недели до назначенной операции стали для меня тягучими.

Пропускная способность сердечного клапана аорты упала до последней степени и ещё хуже. Я уже и передвигаться мог не дальше балкона. Мне даже привиделось во сне, как душа моя отделилась от бренного тела и блаженно понеслась ввысь.

И вот во сне, отчётливо, присоединяюсь я к световому потоку непрерывного наслаждения и лёгкости.

Но вся моя бесценная жизнь, с моими переживаниями, накопленными эмоциями, вот это вот всё драгоценное моё, с ещё не высказанными желаниями, должно остаться внизу. В потоке света хоть и хорошо очень, но моё личное никому не надо. Там всё общее.

И вот так невыносимо жалко стало мне моего мирка, лично пережитого, что несущийся поток света, поразмыслив секунду, выбрасывает меня назад на землю и я просыпаюсь.

В боль и страх, но я могу жить и осознавать себя.

Совершенно обалдевши от такого вещего сна, я стал собираться на плаху, т. е. под нож хирурга.

Как раз открылся последний отрезок автобана, который строился 30 лет и сын отвозит меня в клинику и пробует скорость за 200. Символично.

Я это просто фиксирую, чувств нет.

И вот настал тот день.

Уже в пять утра пришли и зашелестели две женщины, приглушив свет, чтобы не сильно тревожить соседей по палате. Пробежались по мне бритвенными станками, хотя я накануне, как мог сам побрился. Потом в дверь душа дали мне в ладонь дез. шампунь и я вымытый как никогда, ни к чему не прикасаясь, в чём мать родила, прошёл и лёг на застланную кровать. Пакет с бельём, личными вещами и телефоном был прикреплён к койке и меня покатили. По длинным коридорам в операционный зал.

Я был абсолютно спокоен, хотя в роли медикаментов была только хорошая, доверительная беседа с анестезиологом накануне.

Аппетит приходит во время еды, а мужество во время боя.

Вроде надо бы как-то к Богу обратиться, жена всегда говорит - проси и тебе воздастся что просишь, только надо этого очень сильно захотеть.

Это был понедельник.

А в среду мою кровать вытолкали из "просыпальной" комнаты прямо в руки девчушки, которая потом, ловко поворачивая туда-сюда, вытерла мокрыми полотенцами моё бесчувственное тело, покрытое всё без остатка оранжевой мазью. И это при том, что из меня пучками торчали шланги и кабели.

Она подала мне пакет, я вытащил телефон, включил, написал жене OK и силы мои на этом закончились.

Ещё подумал, что надо обязательно поблагодарить персонал, я чувствовал себя обязанным и это было первое чувство, что я запомнил.

И началось моё вхождение в жизнь, да ещё и со встречным ветром и неожиданными препятствиями. Нежданными.

Отряд не заметил потери бойца, колонны сомкнулись и своё место в этом мире, ставшим чужим, мне пришлось выгрызать зубами. Которые тоже распрощались со мной.

Ещё в больнице, сидя на телефоне, я узнаЮ, что присоединился к потоку света мой близкий друг-одноклассник. Именно в тот день, когда я лежал в операционной.

Так вот оно как звучит, дружба навеки!

Тут начинается заваруха с коронавирусом. Потом заставка меняется на военную историю. ИстерИю, конечно.

Это всё - не моё.

Пучком мокрых осенних листьев в лицо, я получаю каждый день явные знаки того, что дальнейшее моё пребывание в этом мире не было запрограммировано. Особенно изумился я, когда подсчитал случайно (и мысли не было), что мой последний любимый внук был зачат, с наивысшей долей вероятности, в те дни, когда я лежал под наркозом.

Моя душа должна была достаться ему?

Бог снова дал мне шанс.

Да, такое бывает, не у одного меня. Мы много дискутировали, пока однажды я не услышал неразборчиво замечание жены на эту тему.

- "Ты что-то сказала? ", переспросил я, посмотрел на жену и слегка ошалел.

Её, обычно смеющиеся глаза, были серьёзны.

- "Это я тебя отмолила".

очень хорошим гастроэнтерологом, преподавал и руководил кафедрой, потом ушёл в частную практику.

И стал любим и популярен.

Одно его закономерно раздражало: диктатура страховочных компаний, где всякую мелочь надо согласовывать, беспрекословно принимать их расценки и следовать их рекомендациям по лечению.

Всё это за счёт врача и пациента, пациент должен ждать и доплачивать, доплаты растут каждый год, особенно после реформ Обамы.

А врач?

Он как нёс абсолютную ответственность за исход и и стандарты лечения - так и несёт, за ошибки судят его, не страховые компании.

Короче, ему это надоело и он перестал брать страховки, совсем, письменная работа, которой занимались 3 человека, закончилась, пациенты платили наличностью, отказавшись от страховки как и их доктор.

Поговорим, однако, о бутиковой медицине или как её ещё называют — консьерж медициной.

Она является самой дорогой и самой лучшей, ваш врач доступен вам 24/365, телефон или Интернет, ничего не надо ждать, врач вас посмотрит в любое время, любые исследования - почти молниеносно, никаких согласований со страховыми компаниями.

Довольно дорогое удовольствие, надо сказать, % 3-5 от всего населения может себе это позволить.

И позволяют, особенно в дорогих районах.

Что, в свою очередь, позволяет моему кузену зарабатывать неплохие деньги, он пользуется доверием и уважением среди своих пациентов.

Живёт он в очень хорошем районе, Лос-Анджелес — мегаполис с необъятными возможностями, короче: он ведёт интересный и насыщенный образ жизни.

Работает, правда, много: одна деталь, много мне объяснившая, была о его использовании Юбера вместо своей отличной машины!

На мой вопрос — зачем?! ?! —он объяснил, что пока он едет в Юбере, он успевает хорошо поработать, отвечая на запросы пациентов по телефону и Интернету.

Всё это в диковинку для меня, врача из небольшого городка в сельской части Калифорнии.

Мои пациенты, в основном, люди скромного достатка, сильно зависящие от государственных страховок, частные страховки — вещь редкая.

Вещь нередкая — полное отсутствие страховки и денег, делать нечего — надо лечить. И лечим. По тем же стандартам, что приняты и для богатых и для бедных. Конечно, никакой консьерж медициной у нас и не пахнет, не при деньгах мои пациенты, живут в скромном достатке, лишнего нет.

А вот и история.

Брат проезжал мимо меня, путешествуя, позвонил, давай встретимся, давай, конечно, Старбакс?

Старбакс, встретились, обнялись, сели на патио, благо погода позволяла, солнышко, тёпленько, лепота.

А надо сказать — дело под рождество, народу много, последние подарки покупают, предпраздничная суета, кофеин пользуется большим спросом, народу много. .

И как нарочно — масса знакомых, всем надо подойти, поздороваться, пожелать хороших праздников, познакомиться с кузеном.

То пациент подойдёт поблагодарить за хорошую работу, то сотрудник отдела радиологии возбуждённо рассказывает какую замечательную эспрессо машину моя компания преподнесла им в подарок на рождество...

И бывшие соседи и нынешние, также побывавшие моими пациентами, их дети, дети детей и так далее...

Сначала моего брата это забавляло.

Затем пришло изумление, всё это ему было явно в диковинку.

А потом пришла задумчивость, этот заядлый горожанин и врач высшей лиги явно был заинтригован такой популярностью врача, его пожилого двоюродного брата.

Пришла пора расставаться, он не без легкой зависти спросил:

- Ты всех в городе знаешь?

- Пока не всех, многих...

- Знаешь что?

- Что?

- Похоже ты не только врач — ты ещё и мэром города подрабатываешь! !

Посмеялись, разъехались, я на моё бесконечное дежурство по городу, он к блестящей жизни большого города...

Позже он прислал короткую смску:

«Теперь я понимаю, почему ты там...

Это ТВОЙ город! »