Бесит, когда обесценивают тяжесть офисной работы. Я всю жизнь за компом: бухгалтерия, кадры, финбезопасность, преподавание. Живу от выходных до выходных. Ничего не хочу, отвалите. Однажды довелось полгода работать на складе без выходных, весь день на ногах, тяжести и т. д. Да, гудели спина и ноги, но было желание жить и чем-то заниматься, я не чувствовала себя выжатой, не срывалась на близких. Снова вернулась к таблицам и цифрам — снова аморфный овощ, который ничего не хочет.
Сейчас стало модно считать себя жертвой токсичных или абьюзивных отношений родителей и кричать об этой "проблеме" на каждом углу. Я не говорю о тех, кто действительно пострадал, например, от психически больной матери или отца-алкоголика, любящего распускать руки. Я о тех "жертвах", которые возомнили себя недолюбленными, при этом имели
До 22-23 лет я тоже относила себя в касту "пострадавших", вспоминая некоторые ссоры с мамой и барьеры, что причиняли мне боль. Но впоследствии я полностью приняла сторону родителей, поняла причины их поступков, попыталась залезть в их шкуру, чтобы понять пережитые трудности, и меня полностью отпустило.
Я не ходила к новомодным психологам, не плакалась подругам или парню, не убивала себя внутренними копаниями. Просто стала старше и сказала себе посмотреть на себя саму объективно и со стороны. И все проблемы начали решаться, словно я потянула за ниточку и клубок распутался сам собой.
С тех пор мои отношения с родителями, в частности с мамой, улучшились. Оказывается, рядом со мной все эти годы были очень интересные личности и солнечные люди, готовые всегда меня поддержать. И ключи к хорошим отношениям были на поверхности.
Некоторые мои подруги до сих пор продолжают играть роль обиженных подростков, что им очень сильно портит жизнь. Пытаюсь вразумить, если спрашивают совет, говорю взглянуть на себя со стороны, а не только судить родителей. Бесполезно. Наверное, кому-то просто нравится сидеть в шкуре обиженного ребёнка, но я больше не хочу себя относить в эту касту.
Я в жизни много откровенной херни видел да слышал. Думал, что меня нелегко удивить. Как же я ошибался… Меня не взяли на работу, потому что я атеист! Мол, раз я не верю ни во что, значит, я явно плохой человек, у которого на уме только зло, разврат и грехи. А я всего-то хотел устроиться официантом.
10 лет назад встретила Его, добивался меня всеми возможными способами. Через полгода ухаживаний начали встречаться. И это было лучшее время в моей жизни: ночные прогулки, разговоры обо всем, смех до слез, откровения, которые знает только Он. Поддержка во всех сумасшедших идеях. И вот мы женаты, но Господи где Он, мой человек? Постоянные измены, вранье и оскорбления. Так хочется вернуться на лет пять, поплакать у него на плече, зная, что Он всегда пожалеет и поддержит. И послать его на х[рен]!
В детстве я постоянно шутила и говорила, что не променяю нашего Мурзика ни на какого мужа и всю жизнь буду жить только с ним! Мне 30 лет, НИ РАЗУ не было серьёзных отношений, только молодые люди на одну ночь, а на коленях до сих пор мурлычет Мурзик. До[ман]делась, похоже.
Полгода назад попал в аварию на трассе. Тот факт, что из этой аварии я вышел лишь с переломанными костями да оторванным безымянным пальцем — просто чудо чудесное, так как виновник ДТП — фура. Машина просто всмятку, в её остатках и автомобиль-то трудно узнать. Вот я прихожу в себя на больничной койке, никаких необратимых последствий, водитель фуры слезами заливается от счастья, что не испортил мне жизнь, вымаливал прощение на коленях (хотя я и не винил его, никаких негативных эмоций не испытывал). Днём позже приезжает жена. Тоже плачет. Но не из-за меня. Машину ей за 7 миллионов жалко. После выписки и восстановления подал на развод.
Теперь я свободный человек. До сих пор огромная боль оттого, что я, считая себя любимым мужем, оказался равноценен автомобилю. Даже при дальнейших разбирательствах не скрывала, что моя судьба её не особо беспокоила, а вот разбитый в хлам авто, в который она ни рубля не вложила, — да. Всю компенсацию отдал ей. Помог избежать наказания водителю фуры. Он теперь мой друг, ведь спас меня от будущего, где мою жизнь ровняли бы с авто.
Подруга в университете влюбилась в преподавателя. Как её только ни пытались вразумить - и почти на 20 лет её старше, некрасивый, как человек неприятный, но она никого не слушала - люблю и всё тут. Выяснила всё возможное о его личной жизни, чуть ли не преследовала, он только смеялся над ней и издевался. Встретила её случайно через пять лет - замужем за ним, беременна, безумно счастлива. А я до сих пор отойти не могу.
У меня не получалось до 40 лет создать нормальную семью, и по совету уважаемой пожилой родственница, я вышла замуж по расчёту за приятного ровесника. Прожили 3 года, он - человек спокойный, надёжный. Я сразу сказала, что вряд ли смогу полюбить, но обещаю верность, дружбу, ceкс. Не заметила, как стали жить полноценной семьёй, прониклись доверием и глубокой симпатией друг к другу.
И вот нам по 44. Даже не думали, что дети будут, но я родила здорового сына. Беременность была неприятная, но муж взял многое на себя. Я поняла, что лучшего отца и мужа нет на свете! Я искренне полюбила впервые в жизни. Полюбила того, за кого выходила с абсолютно холодной головой. А он смеётся. Тоже, говорит, так случилось. Плачем вместе от радости, не верим своему счастью. Как старик со старухой из сказки, к кому на старости лет счастье в виде ребёнка пришло. Конечно, сил ещё много, но мы уже немолодые и не надеялись, что испытаем романтические чувства и счастье родительства. Жаль, бабушек-дедушек у сына уже нет.
Раньше меня натурально клинило насчёт работы. Была какая-то дикая гиперответственность, въёбывал как проклятый, всё перепроверял по 1000 раз. А уж если ошибка, то такую вину чувствовал, что готов был землю жрать и в ноги кланяться руководству, чтобы искупить. За 7 лет пережил несколько нервных срывов, жил работой, готов был жопу порвать за эту контору и за красивую запись в трудовой.
А потом у моей жены обнаружили неоперабельную опухоль и метастазы в лёгких и позвоночнике, она ушла через 4 месяца после постановки диагноза. Эти 4 месяца перевернули моё восприятие мира с ног на голову. Как будто сверху по макушке постучали и дали понять, что действительно в этой жизни важно. После пережитого ни одна проблема на работе не выбьет меня из колеи, я знаю, что все проблемы решаемы. Да, я до сих пор ответственно отношусь к работе, но я перестал драть жопу за чужую прибыль и стал всего лишь качественно делать работу в рамках полномочий. У меня появились хобби, я стал чаще видеться с родными. Я перестал бояться сделать ошибку (их все делают, главное, исправить), перестал бояться визгов начальника, перестал бояться увольнения. На будущее фирмы мне стало наплевать, я знаю, что смогу найти работу. Пока я жив, всё можно решить и исправить.
Мне 25, сижу в пиццерии. Одета просто: джинсы, кеды, хвост, без косметики, на стуле рядом лежит плащ и рюкзак. В пиццерии полно подростков. И с каким же пафосом и презрением они на меня смотрят! Все как на подбор в джемперочках, с подвёрнутыми джинсиками, голые лодыжки, огромные кеды, безразмерные пальто, у всех девушек красная помада и на голове высокая гулька. Оглядывают друг друга типа "боже", чуть глаза не закатывают. Одна парочка малолеток сидит прям напротив меня. Девушка с видом зрелой женщины, прожившей жизнь и преодолевшей немало херни на своём трудном жизненном пути, деловито смахивает что-то с лица такого же малолетнего прыщавого парня, купившего пиццу за родительские деньги. Сидит, нога на ногу, спинка ровно, пальчик оттопыривает, когда кофе пьёт. [м]лять, мы такими ох[рен]евшими и пафосными не были — факт.
Мой дедушка родился в Ленинграде. Старшая сестра была военным хирургом, а старший брат служил в Бресте вместе со своей женой и маленькими детьми. Брат с семьей погиб в первый день войны. Их расстреляли, когда они пытались выбраться из города, не пощадили даже детей. А сестра отказалась покидать больницу и своих пациентов и проработала в Ленинграде еще год, но была убита во время оказания помощи раненным. Так же во время бомбежки погибла мать, отец и младшая сестра дедушки.
Сам он ушел на фронт в 17 лет. Прошел от Ленинграда до Берлина. Получил контузию и осколком ему выбило правую лопатку. Он не любил рассказывать про войну. Однажды он рассказал, что самое страшное, что он видел — маленькая деревня на границе с Беларусью, через которую прошли эссесовцы. Беременные женщины со вспоротыми животами, изнасилованные 10-летние девочки, замученные насмерть партизаны с содранной кожей. Он говорил, что после этого его накрыла такая ненависть и жажда победы, что ничто его не пугало.
После Победы он вернулся к моей бабушке, которая после одной единственной встречи ждала его и писала письма на фронт. Он их не получал, так как постоянно менялось место расположения его части. Но, как он сказал: "Я просто знал сердцем, что Верочка меня ждет". Он прожил долгую и счастливую жизнь. Дедушка считал, что проживает не только свою жизнь, но и годы так рано ушедших родных.
С трех лет жил с мачехой. У нее был родной сын и, собственно, я. Отец был родной, но он постоянно пропадал на работе и ничего не замечал, у него даже не возникало вопросов, откуда у меня синяки и переломы. Когда мне было шесть лет, ее переклинило, и она начала надо мной издеваться. Как и полагается, ее сын был в любимчиках, и она его не трогала, я боялся кому-то рассказать, думал, что убьет. Не разрешала мне спать по ночам, постоянно избивала, дома я стал золушкой. Все было на мне, в промежутках битье [м]ляхой от ремня, жгутом от чайника, стояние в углу на горохе, никакие молитвы не помогали...
Я не знаю как, но прожил я с ней до 17 лет. Эти годы жизни были для меня настоящим адом. В 17 лет я сказал: "Нет", — и ушел жить к другу. Всю жизнь я почему-то надеялся, что за это мне воздастся, жил мечтами, но, видимо, сказки — всего лишь сказки.
Я уже взрослый, у меня все хорошо, я не унываю, и в любой ситуации, когда мне тяжело, я вспоминаю то, как я жил раньше, и все трудности становятся пустяками. Ведь меня никто не бьет, я могу есть, когда захочу и что захочу, и, собственно, спать тоже. Мы недооцениваем, что имеем)
Преподавала литературу в колледже. Проходили творчество Максима Горького, все прочли «Старуху Изергиль». Выходит отвечать староста, девочка-одуванчик.
— Что ты можешь рассказать об образе старухи, о её жизни?
— Нууу, что сказать... У неё было много мужчин, она рассказывает о каждом. Уф. Проблядушкой она ещё той была! — Что?! — Ой, извините, вырвалось.
— Что?!
— Ой, извините, вырвалось.
Работаю кассиром. Работаю довольно быстро, так как уважаю чужое время и своё. И как же бесят покупатели, которые ноют о скорости, когда сами не могут даже кошелёк заранее достать. И вот стоит очередь, а он ищет «карту магазина, рубль, телефон и прошлую жизнь», а в очереди кто-то тихо говорит «какой медленный кассир». Когда слышу эту фразу, специально начинаю все делать медленно. Потому что, уважаемые покупатели, заходя в магазин, проверяйте, точно ли вы взяли кошелёк, и есть ли в нем хоть что-то.
По натуре своей я знатная свинья. Могу не убираться дома подолгу. Но с детства мамой и бабушкой в голову вбит семейный бзик: можно быть какой угодно засранкой, если об этом никто не знает. Соответственно, перед всеми гостями (даже самыми внезапными) по дому проходит ураган, и все сияет чистотой. Но самый ахтунг начинается, если мне плохо – температура, отравление, скачок давления – я кидаюсь убираться. Шатаюсь, страдаю, терплю температуру, но не остановлюсь пока всё не вычищу. Потому что, если станет хуже, то придется вызвать скорую! Придут врачи и увидят грязь... А если помру, то еще и менты. И будет полгорода знать, что я при жизни была грязнулей.
