Есть у меня еще одна манса про Кио и про еще одного директора Московского цирка.
У Кио был такой номер: Он выходил в манеж с неким ящиком. Ящик был отделан зеркалами и имел лампочку. Подходил Кио (Эмиль, патриарх) к партеру, или ложам сразу за партером, вспыхивала лампочка и Кио тут же выдавал портрет зрителей. Напоминаю, никаких кодаков тогда и
Поднаготная же фокуса состояла в том, что Кио выступал во втором отделении, а в первом из проходов незаметно фотографировались зрители на заданных местах, эту пленку за кулисами быстро проявляли и печатали портреты. На все про все требовалось около часа, что само по себе в то время было удивительно (хороший фотограф работал на Кио и все растворы для проявки-закрепления он делал на спирте, чтобы пленки и фото быстрее сохли).
Отец мой, администратор цирка, знал эти места и несколько раз сажал меня, маму и братика на них. Я тоже знал секрет фокуса – не только потому что папа администратор цирка, но и дед мой был фотографом высшего класса. Я знал когда нас будут тайно фотографировать. Мне очень хотелось подсмотреть, уловить этот момент. Ни разу не получалось...
Дело в том, что тайное фотографирование делалось во время номера: заканчивался номер с лошадьми, наездник демонстрировал чудеса джигитовки и в конце спрашивал: - Есть ли в зале желающие повторить один из трюков?
Из зала выходил придурковатый селянин, который говорил что имеет опыт обращения с лошадьми в колхозе и что он тоже может. Он залезал на лошадь и падал, потом садился задом наперед, потом его привязывали лонжей и он летал над лошадью и все это с совершенно серьезным видом. Кончалось тем, что у него лопались брюки, а жена выходила из зала и давала ему пощечину. Ничего особо замысловатого. Да?
Этим подсадным был Юрий Никулин. И я, и мама, и брат смотрели эту клоунаду раз пять. Мы знали, что в это время нас должны сфоткать и мы хотели уловить этот момент. И не смогли ни разу – так заразительно играл свою роль Никулин. Даже без всякого кино он вполне заслужил быть директором столичного цирка.
Даже без всякого кино он вполне заслужил быть директором столичного цирка.
Дом № 15 по Невскому проспекту в начале XIX века принадлежал известному откупщику Абраму Израилевичу Перетцу. Перетц приехал в Петербург по совету Потемкина, своего покровителя, крестился, дослужился до чина коммерции советника. Предприимчивость, умение рисковать принесли ему удачу: Перетц разбогател, занялся торговлей солью и стал поставщиком царского двора. Вот тогда и появилась в Петербурге пословица: "Где соль, там и Перетц".
ОБНАЖЁННАЯ НАТУРА
Сергей Бондарчук был в натянутых отношениях с кинокритиком Виктором Дёминым, человеком невероятно массивного телосложения. Благодаря своей комплекции Дёмин был однажды приглашён на роль мафиози в фильме "Дорогое удовольствие". Фильм был снят, причём в одной из сцен мимо гуляющего мафиози, которого играл Дёмин, прогуливались обнажённые девицы. Времена были довольно строгие, и директор "Мосфильма" усомнился, можно ли в таком виде пускать фильм в прокат. Были приглашены на просмотр известные люди, и среди них Бондарчук. После просмотра состоялось обсуждение, и большинство присутствовавших предлагали эти сцены вырезать.
Когда подошла очередь Бондарчука, он сказал, что, по его мнению, вырезать ничего не следует, а напротив, хорошо бы ещё кое-что доснять.
- Ну и что же надо доснять? - спросили члены собрания. - Голую жопу Дёмина! - сказал Бондарчук и вышел.
- Голую жопу Дёмина! - сказал Бондарчук и вышел.
Из рубрики курьёзы. Прочитал в инете биографию Раневской. Оказывается, во время войны, она объездила с театром все фронты со спектаклем "Молодая гвардия". Притом, что книга была написана в 1946г а пьеса годом позже.
Разговаривали тут про нынешние тиражи у российских писателей, и я вспомнила, что хотела еще про одну вещь рассказать в связи с Фитцджеральдом - как раз связанную с тиражами.
Первый роман он, как известно, написал, чтобы впечатлить взбалмошную девицу из порядочной семьи - свою будущую жену Зельду. Она от первоначального
Весною, в марте 1920, роман напечатали тиражом в три тысячи. И эти три тысячи первого тиража были распроданы ровно за три дня. Через день после продажи всех экземпляров Фитцджеральд послал телеграмму Зельде - приезжай в Нью-Йорк, там поженимся. И они поженились - через неделю после выхода его романа.
Теперь он был успешный начинающий писатель. Первый роман допечатывали раз двенадцать, и за два года после выхода было продано 49 075 экземпляров. Американские издатели считают не выпущенные, а проданные книги - и именно в них определяется успех или не успех писателя. Заработал Фитцджеральд на нем не то, чтобы золотые горы - 6 200 долларов за первый год.
Второй роман "Прекрасные и проклятые" он написал через два года после первого. В СССР он, кажется, вовсе не переводился и не издавался (первое упоминание я нашла от 2008 г). Основываясь на успехе первого романа, издатель заложил первый тираж в 20 000 копий. Потом было напечатано и продано еще 50 тысяч. Итого всего 70 тысяч.
Сразу после второго романа он задумал идею третьего, но прошло еще три года, пока он его написал. Уже готовый роман издатель уговорил переписать, чтобы прояснить характер Гэтсби. Сам Фитцджеральд считал, что пишет теперь не ради сюжета и деталей, а ради чистого художественного воплощения, что это будет художественное, артистическое произведение. Он отказался от десятитысячного аванса, если роман будет сериально печататься в журнале, потому что хотел выпустить его целиком и как можно быстрее. В общем ему заплатили около шести тысяч - часть авансом и часть сразу после выхода.
Первый тираж был в 20 тысяч. Сразу после публикации Фитцджеральд стал телеграфировать издателю с вопросами - и каков успех? Успех непонятен - осторожно отвечал издатель. Рецензии были тоже двойственные - часть рецензентов хвалила, часть сокрушалась, что писатель не поднялся до ожиданий читателей. Друзья его в частных письмах роман превозносили, но ему нужно было общественное признание и реальный успех в продажах. В критических рецензиях писали, что роман скучен, вымучен, что в нем нет того таланта, что обещали два первых романа писателя, работа слабая и второстепенная.
Хотя роман был напечатан еще одним тиражом, многие экземпляры остались нераспроданными годы спустя. Всего до его смерти в 1940-м было продано 25 000 экземпляров. Сам он при издании с надеждой расчитывал, что продано будет не менее 75 тысяч сразу после издания. Заработал он на нем всего 2 000 долларов. За 15 лет после выпуска роман потихоньку отправлялся в забвение. К сороковым годам джазовые вечеринки двадцатых казались уже глубоким прошлым и роман был как бы "анекдотом про старые времена". Неплохие деньги ему принесла продажа прав на экранизацию. Но все это было не то. Фитцджеральд рассчитывал, что роман поставит его в ряды настоящих серьезных писателей, упрочит его положение - но этого не случилось.
Следующий роман он выпустил только через девять лет. В нем нашли отражения печальные события с шизофренией его жены Зельды, его роман с молодой голливудской старлеткой и общее его ощущение, что он неудачник в конечном итоге. Я знаю, что у многих он любимый и нравится больше Гэтсби. И этот роман тоже продавался не блестяще и рецензии были не единодушны. Так что на момент смерти в 44 года от третьего инфаркта Фитцджеральд думал о себе как о неудачнике, главные романы его были не поняты и не оценены читателями и критиками, не принесли ему тех доходов, на которые он надеялся.
И тут наступает мой любимый момент - перемена участи. Не у писателя, к сожалению, но у романа.
Во время войны (второй мировой) организуется специальный комитет по обеспечиванию американских солдат книгами. И "Гэтсби" в рамках этого проекта печатается в страшном количестве экземпляров и отвозится воюющим. Книги пользуются такой же популярностью, как пин-ап картинки. Таким образом было роздано 155 тысяч экземпляров "Гэтсби". На войне люди с новым увлечением читали про мирную жизнь, красивых женщин, преданную любовь и исполненную американскую мечту - из ничего создать сказочное богатство с замками, красивыми машинами, шелковыми рубашками и фантастическими вечеринками. К концу войны было не менее 155 тысяч человек, которые считали, что роман - классика, его нужно читать всем, и он всегда тут был.
Уже в пятидесятые годы роман входит во все обязательные школьные программы, автор его начинает переходить и обосновываться в категории "великие американские писатели". В 51-м году выходит биография писателя, где роман описывается, как успешно принятый критиками - и это добавляет уверенности к мнению читателей. К 1960-му роман уже считается американской классикой и продается стабильно по 50 000 в год. И популярность его только растет. В наши дни он продается по 500 000 экземпляров в год (и еще 138 000 электронных книг по отчетам прошлого года). Всего по миру продано 25 миллионов экземпляров этого романа.
И мне очень-очень грустно, что ничего этого не досталось самому Фитцджеральду, и он этого не увидел, и умер, ощущая себя совсем другим, чем мы его знаем сегодня - неудачником, не сумевшим написать то, что докажет читателям, что он хороший серьезный писатель. К 60-м ему было бы всего 64 года - он вполне мог бы получить всю заслуженную славу. Так что я могу только повторить вывод из прошлого поста: пить надо меньше, а жить долго, чтобы слава успела тебя нагнать неспешным шагом...
ПЛОДЫ ПОПУЛЯРНОСТИ
Очень часто зрители отождествляют актёров с их персонажами. В картине "Деловые люди" Юрий Никулин играл вора. После того, как фильм вышел на экраны, с актером произошёл забавный случай.
Однажды Юрий Никулин шёл по Цветному бульвару, как вдруг прямо перед ним остановился человек. Он куда-то очень сильно спешил, сжимая в руках две бутылки вина, но, увидев известного артиста, встал как вкопанный.
- Юра, ты всё делаешь не так, - обратился незнакомец к артисту. - Тебя надо обязательно поучить. Я это могу сделать.
- Чему поучить? - искренне удивился Никулин.
- Как в квартиры залезать! Ты ведь в фильме это неправильно делаешь.
- Ты что - вор?
- Ага. Был когда-то. Теперь, правда, завязал, но опыт-то не пропьёшь. Я сейчас на зеркальной фабрике кантуюсь. Бегу вот к дружкам, хочешь к нам? Мы тебя научим, как "Соню" брать.
- Какую Соню?
- Ну, квартиру. Мы с тобой даже днём пойти можем. Ты ведь артист. Если спалимся, я скажу, что, мол, артиста учу, и нам ничего не будет. Пошли?
Сославшись на нехватку времени, Юрий Никулин поспешил ретироваться, но эту встречу запомнил надолго.
Любовь-ненависть Монсеррат Кабалье
Известный испанский тенор предлагал будущей звезде свободные отношения, но она сказала: «Или мы женимся, или больше не встречаемся! »
Монсеррат Кабалье выросла в бедной и совсем простой семье. Мама и отец назвали девочку в честь священной вершины, горы святой Марии
Детская мечта Монсеррат исполнилась: она стала певицей. А вот с личной жизнью никак не ладилось. Однажды она попала в жуткую аварию, получила серьезную травму головы, в которой пострадал участок мозга, отвечающий за жиросжигание. Врачи спасли девушку, но стройной она уже никогда не была. Было очень обидно при росте 161 сантиметр весить больше ста килограммов, хотелось быть изящной, трогательной, нравиться мужчинам... После аварии певица годами сидела на строгой диете, но похудеть ей так и не удалось. Был еще такой момент, который сильно подкосил ее веру в себя. Один итальянский импресарио, которому она предложила сотрудничать, рассмеялся прямо в лицо: ну куда тебе, толстухе! Найди у себя в Барселоне какого-нибудь парня попроще, пеки ему пироги, да и хватит с тебя! Но в своем голосе она не сомневалась, и карьерные амбиции не оставила. А что до любви... Ближе к тридцати девушка начала думать, что все эти романтические истории не для нее: она никого не любила, ее никто не любил; что ж, и без этого можно быть счастливой! Она не знала, что золотой голос скоро поможет ей встретить «первого и единственного», мужчину всей жизни.
Было так: в 1962 году 29-летняя Монсеррат смотрела на оперный спектакль, в котором пел знаменитый на всю Испанию Бернабе Марти. Жгучий красавец, молодой – всего 34 года, он был настоящим мастером. Девушка пошла аз кулисы выразить коллеге свое восхищение. «Он выглядел таким вежливым и предупредительным, таким джентльменом! Предельно обходительным, но бесконечно холодным. Я была страшно разочарована и подумала про себя: почему он не может быть хоть чуть-чуть более похож на того, кем был на сцене? » — рассказывала певица.
Прошло несколько месяцев. Кабалье пела в «Мадам Баттерфляй», и Марти попросили заменить артиста, который исполнял одну из основных партий. Он не успел выучить свою партию. Кабалье, для которой такое в принципе было немыслимо, прикрывала губы японским веером и подсказывала ему слова. Спектакль был спасен, но Кабалье возмутило, что Марти опять держался со своей странной холодностью: в любовной сцене они должны были поцеловаться, но Марти не сделал и шагу ей навстречу. Монтсеррат сказала об этом главному гримеру: непрофессионально себя ведет тенор, уж не съела бы она его! Понятно, что гример проболтался: на следующем спектакле Барнабе Монти страстно обнял Монтсеррат и поцеловал так пылко и нескромно, что это явно выходило за рамки роли! «Я была безумно счастлива и яростна одновременно. В антракте я очень резко бросила ему: "Как вы могли так нескромно обращаться с леди на глазах у публики? » Монти усмехнулся и самодовольно ответил: «С леди нет, а с женщиной, которая говорит, что я слишком робкий – да! »
Певица злилась, была уязвлена, обескуражена – но уже тогда она понимала, что это мужчина ее жизни.
Вскоре тенор начал вот эти мутные, хорошо известные каждой девушке разговоры про «свободные отношения»: ты мне нравишься, ты мне очень нравишься, но я пока не готов ни к чему серьезному... Давай попробуем, посмотрим, что из этого выйдет. Мы же современные, свободные люди! Бернабе видел, что девушка по уши в него влюблена и не сомневался, что она согласится. Но Монсеррат выслушала все это и резко ответила на языке своего родного бедного квартала Барселоны: «Так. Или мы женимся, или мы не встречаемся вообще». Ошеломленной Бернабе перевел разговор на музыку. После этой встречи они расстались. Монсеррат знала, что больше они не встретятся. На душе было темно и холодно, все время хотелось плакать. Но поступиться самоуважением она не могла.
Прошло несколько месяцев, Бернабе позвонил: «Я просто хочу пожелать удачи перед выступлением».
Потом позвонил еще раз:
— Мы можем увидеться?
«Зачем? » — подумала Монтсеррат и повесила трубку.
Потом Бернабе пришел к ним домой и чуть ли ни с порога сказал матери девушки: «Сеньора Кабалье, я простой человек и не знаю дипломатических тонкостей, поэтому без лишних слов хочу попросить руки вашей дочери». Неизвестно, кто больше опешил: Монсеррат или ее мама. Но помолвка была назначена в тот же день! Официальное предложение Бернабе Марти сделал очень красиво: они снова пели вместе пели «Мадам Баттерфляй», и он встал на одно колено и подарил Кабалье кольцо.
Жениться решили в храме на вершине горы Монтсеррат. По дороге невеста и ее мама попали под бурный ливень, их автомобильчик сломался, добирались на перекладных. Под венец будущая звезда мировой оперы шла в перепачканном платье и с мокрой прической. Но оказалось, что это было к счастью. Семья у Монсеррат получилась счастливая, полная любви и радости. У Бернабе и Монсеррат родилось двое детей, их дочь тоже стала оперной певицей. Бернабе скоро оставил сцену, больное сердце больше не позволяло ему петь. Монсеррат звонила ему из любой точки мира – ей так хотелось услышать голос любимого, что многозначные счета от телефонных компаний даже не огорчали.
Мировой знаменитостью певица стала через год после того, как вышла замуж. Оперная прима Мэрилин Хорн заболела, и Монсеррат позвали заменить ее в американском «Карнеги-холл». Она спела партию Лукреции Борджиа и вызвала овации на 20 минут. Все ведущие газеты наутро писали, что Монтсеррат «лучшее сопрано мира».
Где-то в Италии в досаде и бессильной злобе кусал кулачки тот самый хам-импрессарио.
"Валерий Лобановский хорошо одевался. И, кстати, шил костюмы в ателье… у студента Михаила Воронина. А стригся только в парикмахерской на площади Калинина (нынешний майдан Незалежности) - у Фимы и Бори (двух известных в то время мастеров). «Кок» Валерия был самым пышным среди парней его компании. Однако при всем при этом Лобановский не любил особо выделяться среди сверстников. В колхоз «на кукурузу» поехал со всей группой, хотя мог отвертеться, сославшись на необходимость участвовать в сборах. Правда, и здесь Валерий отличился. Чтобы не скучать в колхозе, он сагитировал однокурсников сброситься… на патефон. Каждый принес из дому по две-три пластинки, и набралось их около 150. А танцы организовывали у одной бабульки в хате при двух керосиновых лампах. Бабушке было выгодно подзаработать, а ребята веселились…"
Из воспоминаний Геннадий Николаевича Любчика, друга Валерия Лобановского, футболиста в молодости, позже - профессора кафедры тепловых и теплоэнергетических установок и ядерных электростанций Национального технического университета «КПИ».
Граф Фридрих фон Ангальт или попросту Фёдор Евстафьевич приехал в Россию по приглашению Екатерины II и в 1786 году занял пост генерал-директора Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. Достойный сын века Просвещения, Ангальт превратил кадетский корпус в "Рассадник великих людей", к своим подопечным относился, как добрый отец, поощрял
Ангальт имел обыкновение приезжать в корпус рано и лично будить воспитанников, ласково приговаривая: "Bonjour, mes enfants, il est temps de se lever! ". Кадеты ругались спросонья, а прилично выучившийся по-русски Фёдор Евстафьевич делал вид, что их не понимает. Фон Ангальт одевался на прусский манер и носил длинную косу. Шкодливые кадеты однажды нарисовали на стене карикатуру на чудаковатого директора и с замиранием сердца ждали, что же будет.
Граф Ангальт, проходя мимо карикатуры, сразу же её заметил, остановился и стал разглядывать. Дурацкая фигурка с красным носом и длинной косой не оставляла сомнений, кто послужил для неё моделью. Дежурный офицер с побагровевшим от гнева лицом приказал принести тряпку... Но Ангальт неожиданно сказал сопровождавшим его преподавателям: "Меня так любят кадеты, что даже нарисовали мой портрет. Мне это очень приятно, пожалуйста, не стирайте! ".
Напроказившим кадетам стало очень стыдно, они бросились умолять Фёдора Евстафьевича позволить им стереть злосчастное изображение, но мудрый директор своё решение не изменил...
В конце 80-х годов советский актёр Виталий Соломин с группой коллег отправился в Лондон на съёмки двухсерийного фильма.
В совместном проекте участвовала Великобритания, Чехия и СССР, он был весьма амбициозным, но до зрителей, по политическим причинам, к сожалению так и не дошёл.
В общем за двое суток отснявшись во всех необходимых
Экскурсоводов Виталий Мефодьевич терпеть не мог, английский знал вполне сносно и сев на знаменитый красный, двухэтажный автобус принялся колесить по столице Англии разглядывая достопримечательности и лондонцев шагающих по тротуарам.
И вдруг двое молодых парней подозрительной наружности прямо на глазах пассажиров, угрожая ножом, вырывают из рук сумку пожилой дамы и со смехом бегут к лестнице на первый этаж автобуса.
Возмущённый поведением панков актёр (а также тем, что никто оказать помощь старушке даже не попытался) подставил ногу первому грабителю, из-за чего тот слетел вниз пересчитав головой все ступеньки, да так на первом этаже и остался, а подельника бедняги остановил вцепившись в сумочку свободной рукой.
Панк начал ругаться стараясь освободится от странного мужика не боявшегося ножа, а затем попытавшись сделать выпад клинком получил прямой удар кулаком в челюсть из-за чего ударился головой о стекло и потерял сознание.
Виталия Соломина в компании с горе-разбойниками доставили в отделение полиции в центре города, но отпускать даже и не подумали.
Вышло так, что актёр был в этом виноват сам (забыл в отеле свои документы), а без них личность могли удостоверить только сотрудники советской дипмиссии или коллеги, вот только был вечер пятницы и дозвонится ни тем, ни другим не удалось.
Уже намереваясь провести выходные в каталажке, Соломин вдруг встретил внимательный взгляд властного человека в форме напротив.
- Отпустите этого мужчину, он и правда советский актёр.
- Но, старший инспектор, вы в этом точно уверены?
- Конечно уверен. Это лучший доктор Ватсон, которого я видел в кино.
Оказывается менее года назад Скотленд-Ярд устраивал показ советского фильма про Шерлока Холмса для своих сотрудников, и старший инспектор Уэсли Драй хорошо запомнил Соломина.
Виталия Мефодьевича поблагодарили, выписали ему премию за задержание преступников (правда её пришлось тут же заплатить за разбитое в автобусе головой панка стекло) и довезли до отеля.
Steinway&Sons — один из самых известных производителей роялей и пианино в мире. Вторая Мировая война сильно ударила по производству музыкальных инструментов: железо, медь и латунь пошли на военные нужды.
Но в 1942 году Совет по военному производству обратился к Теодору Э. Стейнвею с просьбой разработать прочную модель пианино для использования в армии США — для поддержания боевого духа солдат. Пианино должно было быть компактным, чтобы его можно было перевозить на корабле или сбрасывать на парашюте. Кроме того, оно должно было выдерживать влажность южной части Тихого океана.
В результате получилась модель Victory Vertical, с усиленным каркасом, но достаточно лёгкая для переноски вчетвером. Клавиши покрывались целлулоидом, а не слоновой костью, струны были покрыты не традиционной медью, а мягким железом. На изготовление военно-музыкального инструмента уходило в десять раз меньше металла, чем в мирное время. Victory Vertical использовался на всех театрах военных действий и мог поместиться в бомбоотсеке Boeing B-17 "Летающая крепость".
Steinway & Sons выпустили около пяти тысяч Victory Vertical, примерно половина из которых попала в вооруженные силы, а остальные продали школам — там тоже нуждались в недорогих, но прочных инструментах.
До 1945 года помимо «военных» пианино, компания Steinway&Sons производила деревянные комплекты для сборки десантных планеров.
По эскизам художника Павла Дмитриевича Корина для новой станции "Новослободская" на последнем участке Кольцевой линии сделали мозаику с изображением Родины-матери. Огромное панно заняло всю торцевую стену центрального зала: навстречу людям идет женщина с ребёнком, тянущим ручки к небу, к солнцу. Только вместо небесного светила в верхней части мозаики был помещён круглый медальон с портретом Сталина.
Некоторые чиновники находили в коринском панно сходство со знаменитой "Сикстинской мадонной" Рафаэля и считали, что подобной картине в советском метро не место. А Хрущеву, который приезжал осматривать станцию, особенно не понравились... ноги Родины.
- Почему она босая? - возмущался Никита Сергеевич. - Намёк на то, что у нас в стране людям обуви не хватает? Почему дискредитируете Советскую власть?!
Пришлось спешно исправлять оплошность - "обувать" аллегорическую фигуру в некое подобие древнеримских сандалий.
Когда Параджанов сидел на зоне, М. Антониони, Федерико Феллини и Тонино Гуэрра скинулись, собрали 40 тысяч долларов (сумма громадная по тем временам) и передали в Союзкино с просьбой улучшить условия его пребывания в лагере. Союзкино отвергло дар: «У нас все должны сидеть в одинаковых условиях».
Тем не менее Феллини постоянно отправлял Параджанову посылки с продуктами. Начальник зоны стал допытываться: кто такой этот Федерико?! Параджанов на голубом глазу ответил: «Это на самом деле Федор, мой родной брат. Он еще октябренком попал в Италию к нашей бабушке-революционерке… И даже фамилию её взял – Феллини, что на итальянском значит "несокрушимый"».
А когда у него на зоне отобрали карандаши и запретили рисовать, он выцарапывал профили великих людей на крышках от кефира, заливал смолой и делал такие «медали Параджанова».
Одна его поделка с профилем Пушкина попала к Феллини, и тот сделал из нее серебряную медаль, которая стала главной наградой на кинофестивале в Римини…
Её получили Мастроянни, Софи Лорен и Милош Форман.
В 1961 году Юрий Никулин снялся в одной из лучших своих картин – фильме Льва Кулиджанова «Когда деревья были большими». Это была первая драматическая роль актера. Никулин сыграл Кузьму Кузьмича Иорданова, который, потеряв во время войны семью, совершенно опустился.
Самое удивительное, что, приглашая Никулина на эту роль, Кулиджанов не видел
Юрий Никулин вспоминал:
«Увидев режиссера Кулиджанова в первый раз, я подумал: «Вот так, наверное, должны выглядеть хорошие педагоги». Лев Александрович производил впечатление человека спокойного, уравновешенного и собранного.
— Как вам роль? — спросил он сразу.
— Понравилась, но не знаю, смогу ли сыграть ее, — признался я чистосердечно.
— Умоляю вас, не играйте. Только не играйте! И вообще, не говорите слово «играть». Будьте сами собой. Считайте, что ваша фамилия не Никулин, а Иорданов. И живете вы в Москве, в старом доме. Вам пятьдесят лет… Вы побродите по улицам, зайдите в магазины, присмотритесь к людям, похожим на вашего героя. Они встречаются в Москве.
Этот совет я выполнил. Ходил около пивных, мебельных магазинов, смотрел, примеривался…»
Насколько удачно актер вошел в образ, можно судить по одной забавной истории. В самый первый съемочный день, когда снимался эпизод в мебельном магазине, Никулин приехал на съемочную площадку в гриме и костюме Иорданова и хотел было войти в магазин. Однако, директор магазина внезапно загородил ему проход. Трехдневная щетина и мятый костюм Никулина произвели на него соответствующее впечатление.
«Куда вы, гражданин? » — грозно спросил директор. «Мне в магазин», — ответил Никулин. «Нечего вам там делать! » — еще более насупил брови директор. «Да я - актер, в фильме снимаюсь». «Знаем мы таких артистов! С утра глаза зальют и ходят, «спектакли» разыгрывают! Идите прочь, пока я милицию не позвал! »
В этот момент к месту событий подошел сам Кулиджанов и заступился за актера. От слов режиссера у директора глаза округлились еще больше. А режиссер откровенно радовался: «Ну, если народ вас так воспринимает, значит, в образ вы вошли прекрасно».
В свое время Ростроповича как солиста Московской филармонии включили в бригаду по обслуживанию целинных и залежных земель.
Приезжают на полевой стан, народ на земле сидит, фортепьяно нету. Ростропович разволновался: как же без аккомпанемента?
Ян Френкель его успокаивает:
- Славочка, я тебе на аккордеоне подыграю, никто и не заметит.
Вот Ростропович играет на виолончели, Френкель аккомпанирует, как может. Вдруг где-то в конце «зала» встает здоровенный целинник в робе и, перешагивая через сидящих, движется к "сцене".
Ростропович шепчет коллеге:
- Янек, что-то мне лицо его не нравится, играй побыстрее!
Однако закончить не успели. Мужик дошел до концертантов, положил на виолончель огромную ручищу и внушительным басом сказал Ростроповичу: - Браток, не гунди, дай баян послушать!
- Браток, не гунди, дай баян послушать!