«Я не поступил во ВГИК. Я вooбще не был студентом в чистом виде. Я не прошёл творческие туры - меня не взяли. Я пpocто 1 сентября c улицы во ВГИК пришёл и стал учиться. Я зашёл в аудиторию и пpocто сел. Они даже не знали.
Чepeз месяц пришёл декан факультета и спpocил: «A кто y вас староста группы? » Я думаю: «Hy, всё». Встал медленно и говорю: «Я». «A вы кто? » Я говорю: «Андрей Мерзликин».
«Что вы здесь делаете?! » Taкой скандал был!
Beдь месяц прошёл, уже были первые отрывки, сценические движения, сценическая речь. Я ужe ycпел всё это понять и полюбить.
A изначально я просто приexaл посмотреть, кто прошёл. Я же видел, кто поступал, а мнe xoтелось узнать, кто прошёл. Кто эти люди? Чем они лучше? Hy и зашёл в аудиторию.
Это произошло не от большой наглости, не знаю, смог бы я второй раз так. Ho я очень мужественно делал вид, что я там свой.
Koгда всё вскрылось, Евгений Apceньевич Киндинов, мой мастер, сказал: «Hy знаете, для этой профeccии такие качества очень даже подходят. Будешь вольным слушателем? » И меня оставили.
Первый год я ходил вольным слушателем. K концу первого курса бывает отсев профнепригодных.
Был отчислен мальчик, его место освободилось, и мне дали общежитие, стипендию, и я стал официальным студентом».
Наверное, пора уже выкладывать что-нибудь рождественско-новогоднее!
Я тут узнал один забавный факт, связанный с рождественским фильмом. Не нашим, западным, — там на телеканалах есть дурацкая привычка, все новогодние праздники крутить каждый год одни и те же фильмы. Но народ очень радуется, и смотрит эти фильмы, пожирая олив… тьфу, индейку!
Из этих рождественских фильмов я точно знаю два: «Крепкий орешек» и «Реальная любовь».
Ну, про «Крепкий орешек» ничего нового не скажешь, кроме того, что одна рождественская вечеринка сделала Брюса Уиллиса великим актёром. Забавно то, что все злодеи в фильме — немцы, особенно в талантливом исполнении Алана Рикмана и Александра Годунова. В Германии фильм подкорректировали, и злодеев сделали ирландцами. Представьте: было время, и не так давно, когда ни русские, ни арабы, ни китайцы на роль злодеев не претендовали!
Но я вообще про другое кино, про фильм «Реальная любовь» (Love Actually).
Вот она хохма: Борис Джонсон, когда баллотировался в парламент, в предвыборном ролике изобразил знаменитую сцену с табличками, где персонаж Эндрю Линкольна признаётся в любви героине Киры Найтли (ей там 17 лет! ) через серию надписей на табличках, стоя у её двери.
Борис Джонсон в предвыборном ролике воспроизвел сцену с табличками. Но одну не использовал: карточку с фразой «На Рождество говорят лишь правду». Борис, ты не прав!
Борис, ты не прав!
Константин Райкин вспоминал:
У меня в 19 лет был такой блокнотик, куда я вместе с телефонами девушек записывал их особенности. Ну, там были разные подробности о барышнях... Конечно мои родители этот блокнотик обнаружили и были несколько шокированы моей любвеобильностью. И вот что папа мне сказал: «У нас на лестнице парикмахер повесился. Знаешь, что он написал в предсмертной записке? «Всех не перебреешь». Сынок, моя аллегория ясна? »
«Всех не перебреешь». Сынок, моя аллегория ясна? »
В конце жизни Корней Иванович Чуковский вспоминал, как в 1888 или 1889 году его отдали в маленький детский сад. В наше время для таких образовательных организаций существует официальная аббревиатура ЧУДО (частное учреждение дошкольного образования), а тогда это было просто заведение мадам Бухтеевой. В заведении маленький Коля (так тогда звали будущего Корнея Ивановича) познакомился и подружился с кучерявым толстогубым мальчуганом Володей. Дружба продолжалась потом много лет, но в конце концов пути молодых людей разошлись — Чуковский стал знаменитым автором детских сказок, литературоведом и переводчиком Уолта Уитмена и Оскара Уайльда. А Владимир Жаботинский стал одним из лидеров движения сионизма, именем которого названы улицы чуть ли не в каждом израильском городе. Вот так представишь себе: в детском саду сидят на горшках два карапуза, кто-нибудь спрашивает: сколько лет этим малышам? А ему, как в том известном анекдоте, отвечают: «Писателю шесть, а сионисту — восемь! »
История рассказанная Пригожиным про Ростроповича:
Однажды он спросил, почему вход в Эрмитаж называется посольским.
- Наверное через него входили послы.
- Нет, ответил Ростропович, через него выходили те, кого послали нах[рен].
Однажды, ещё до войны, Агния Барто по путёвке Союза писателей заселялась в какой-то подмосковный санаторий, где уже отдыхали Чуковский и Маршак.
Провожая её в номер, дежурная по этажу, малограмотная старушка из соседней деревни, рассказывала ей:
- А вы тоже, значит, из этих, из писателей? Тоже стихи для детей пишете?
- Ну да.
- И в зоопарке тоже подрабатываете?
- В каком зоопарке?
- Ну как же? Мне этот ваш, как его, Маршак рассказывал. Доход, говорит, у поэтов непостоянный, когда густо, когда пусто. Приходится в зоопарке подрабатывать. Я, говорит, гориллу изображаю, а Чуковский - ну, тот длинный из 101-го номера - тот, говорит, жирафом работает. А что? Почти по профессии, что там, что там - детишек веселить. И плотют хорошо! Горилле 300 рублей, а жирафу - 250. Это ж какие деньжищи за подработку в Москве плотют...
На следующий день Барто встретила Чуковского и смеясь, рассказала ему про розыгрыш Маршака. Корней Иванович хохотал как ребёнок, а потом вдруг резко погрустнел и сказал: - И вот всю жизнь так: если ему - 300, то мне - 250!
- И вот всю жизнь так: если ему - 300, то мне - 250!
Фридрих II, прусский король, живший в восемнадцатом столетии, считал себя просвещенным монархом. Однажды он решил проинспектировать столичную тюрьму и в сопровождении свиты отправился осматривать камеры с заключенными. Узники один за другим падали на колени перед монархом, описывали свои злоключения и, разумеется, настаивали на полной своей невиновности.
Однако один заключенный ни на что не жаловался и не протестовал. Это возбудило любопытство короля, который произнес:
- Эй, ты!
Заключенный поднял голову:
- Да, ваше величество.
- А как ты оказался за решеткой?
- Осужден за вооруженное ограбление.
- Признаешь свою вину?
- Конечно, признаю. Я полностью заслужил это наказание.
Ударив тростью о каменный пол, Фридрих приказал:
- Начальник тюрьмы! Немедленно освободить этого человека. Его нельзя держать здесь, иначе он может дурно повлиять на всех этих честных, добрых и невинных узников...
- Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу потому еще, что у меня его никогда не было, - заявила
Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.
- Так что же, - не отстает журналист, - значит у вас, совсем нет никаких недостатков?
- В общем, нет, скромно, но с достоинством ответила Раневская.
И после небольшой паузы добавила: - Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю!
- Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю!
Мне очень нравятся книги Акунина, особенно «Фандоринский» цикл. И тут перечитывая его книги, я обнаружил логическую ошибку, что меня очень расстроило.
Как известно, Фандорин обладает способностью постоянно выигрывать в ситуациях спора и игры, и вообще, соревновательного процесса, где требуется выбрать выигрышный вариант. Это происходит в очень многих его приключениях. Например, «Азазель», «Турецкий гамбит», Левиафан» и пр.
И вот в книге «Нефритовые четки», в рассказе «Из жизни щепок», , Фандорин, чтобы не отдавать Масе свои часы, имитирует подобную игру, пишет на бумажках пять имен и не глядя вытаскивает одну, в которой и стоит имя предателя. И все. Интриги, оказывается, и нет. Оказывается Фандорин все свои детективные истории мог разрешить простым выбором бумажки с именем (например, в «Коронации»). А жаль.
«Поцелуй смерти» — известная фотография. У неё даже есть имя собственное - Il Bacio della Morte. И ещё у неё есть история.
Снимок сделан 12 мая 1957 года в итальянском городке Кавриана, что между Вероной и Брешиа.
Женщина на снимке - известная мексиканская актриса Линда Кристиан. Ей 34 года. За год до этой фотографии она развелась
Мужчина на снимке - испанский гранд Альфонсо Кабеса де Вака и Лейтон, 11-й маркиз де Портаго. Ему 28 лет, он — известный спортсмен, бронзовый призёр чемпионата мира по бобслею и серьёзный автогонщик, в числе прочего поднимавшийся на подиум в гонках "Формулы-1". Он дважды женат и один раз разведен, у него трое детей в возрасте от года до четырёх.
Сейчас Альфонсо де Портаго идёт третьим на знаменитой гонке Mille Miglia 1957 года. Победитель, Пьеро Таруффи на Ferrari, пройдёт её 1597-километровую дистанцию за 10 часов 27 минут. Альфонсо де Портаго едет не один — с ним механик и штурман, американец Эдмонт Нельсон (на снимке его не видно). Они тоже выступают за «Скудерию Феррари». Позади примерно половина гонки — 5 часов и 17 минут.
Через несколько секунд после поцелуя де Портаго нажмёт на газ и снова бросится в бой. Через две с половиной минуты на его Ferrari 335 S лопнет шина. В тот момент де Портаго будет двигаться со скоростью примерно 240 км/ч. На полном газу автомобиль вылетит с дороги, собъёт километровый столб и разлетится на части. Пилот и механик погибнут. Тело Альфонсо де Портаго разорвёт надвое.
Автомобиль убьёт семерых взрослых зрителей гонки. Отброшенный в сторону столб — двоих детей.
Это будет последняя Mille Miglia в истории. В связи с инцидентом гонку, унесшую за 24 года 56 жизней, запретят навсегда.
«Альфонсо де Портаго остановился около ограждения, чтобы поцеловать Линду Кристиан, и отправился к своей судьбе, забрав с собой своего механика, 9 зрителей и всю гонку Mille Miglia», писали журналисты. Он действительно остановился лишь для того, чтобы поцеловать свою возлюбленную, ждавшую его в том самом городке Кавриана, через который проходила трасса.
Нельсон, кстати, боялся ездить с Портаго. «Он не доживёт до 30», говорил Нельсон. Что ж, это было в точку.
Линда Кристиан пережила ещё много романов, в основном с актёрами, и умерла в 2011 году в возрасте 87 лет. Поразительно, но, несмотря на множество её ролей, самым известным её изображением является размытая фотография, на которой она в последний раз целует испанского гранда Альфонсо...
В 1967 году режиссер Наум Бирман снимал на Ленфильме свою первую картину "Хроника пикирующего ... . "
Сегодня, спустя полвека, фильм смотрится превосходно.
Советская военная классика.
Его необычность в том, что три главных героя, которые в конце погибают, выполняя боевое задание, — интеллигенты.
Художник, учитель, скрипач.
Создателям
Но в какой-то момент директор картины посмотрел отснятый материал и захотел фильм улучшить.
«Наум Борисыч! » — обратился он к режиссеру. — «Мы снимаем хороший, важный, патриотический фильм. Наши герои — отличные ребята и настоящие герои. Ну зачем ты их убиваешь? Я предлагаю другую концовку. Последний бой. Наш экипаж против десяти фокеров. У наших кончились патроны, кончается горючее. Их подбивают, самолет горит, идет вниз. В последний момент они выпрыгивают на парашютах. Медленно летят, садятся на лесную полянку.
Тишина, земляника, как будто нет войны.
Они достают самокрутку, раскуривают, передают друг другу. Начинается музыка, камера отъезжает. Конец фильма».
Наум Бирман: «Понимаете, мы их убиваем не потому, что недостаточно любим», — ответил Бирман. — «Как раз наоборот. Они погибают, потому что вот такие прекрасные, талантливые, добрые и веселые ребята, созданные для жизни, действительно, гибли на войне, и часто первыми. В этом — главная мысль фильма, его сила».
«Понял, не дурак! » — сказал директор. — «Предлагаю компромисс: пусть спасется один. Серега Архипцев, самый из них положительный, зрелый, командир! Самолет горит, идет вниз, в последний момент Серега выпрыгивает и выживает! »
«Так не бывает», — сказал Бирман. — «Командир оставляет боевую машину последним».
«Тогда пусть спасется балагур, которого играет Даль», — сказал директор. «Самый веселый и обаятельный! »
«Он не может спастись», — сказал Бирман. — «Он стрелок-радист и находится в отдельном отсеке. У него нет люка. Если самолет подбит, он — смертник».
«Понял, не дурак! » — сказал директор. — «Кто у них там третий? »
«Третий — Веня Гуревич», — ответил Бирман. — «Еврей. Музыкант».
Директор задумался. Нависла пауза. «Ладно, пусть гибнут все! » — сказал он.
«Ладно, пусть гибнут все! » — сказал он.
В фильме "Пётр I" 1937 года фельдмаршал Борис Петрович Шереметев выведен противным сладострастным старцем, отобравшем у солдата полонянку, будущую Екатерину I, но которому "с девкой не справиться", и у которого, в свою очередь, "последнюю радость отымает" Меншиков. Оставим это на совести сценаристов. Правда лишь, что Марта Скавронская числилась
В отличие от худородного Александра Даниловича, Борис Петрович происходил из древнейшего рода, был статен, красив, превосходно образован, знал польский и латынь и слыл за самого культурного человека в окружении царя. На его счету - несколько громких военных побед. И, наконец, это был человек большого гражданского мужества. Достаточно сказать, что под позорным смертным приговором царевичу Алексею подписи Шереметева нет, и на "всепьянейшие соборы" он не являлся, несмотря на приказы Петра.
Независимость давалась Шереметеву непросто - царь хоть и ценил его как полководца, но помнил о его боярском происхождении и никогда до конца не доверял. Борис Петрович, богатейший помещик, в своих владениях бывал лишь урывками, безотлучно находясь на государевой службе. К 1712 году Шереметев так устал от боёв и походов, что запросился на покой, в монастырь. Царь в ответ расхохотался и приказал... жениться на молодой вдове. Шереметеву пришлось подчиниться. В этом браке "слабосильного" фельдмаршала и Анны Нарышкиной родилось пятеро детей, от которых и пошёл многочисленный род Шереметевых.
Борис Петрович завещал похоронить его в Киево-Печерской лавре, но Пётр и тут пренебрёг желанием своего полководца. Царь захотел создать новый пантеон, и Шереметева похоронили в Санкт-Петербурге, в Александро-Невской лавре, чтобы он и мёртвый служил Отечеству.
Знаменитому ирландскому писателю и драматургу Бернарду Шоу можно отвести место в книге рекордов Гиннесса по количеству сломанных конечностей. Невероятно, но факт: раз в год, в лучшем случае раз в два года, он с непостижимой регулярностью что-нибудь себе ломал. С Шарлоттой, будущей женой, он познакомился благодаря тому, что
Вообще, женщины и Шоу – это отдельная тема. Он часто влюблялся в женщин, но дальше влюблённости дело не шло. Он считал, что у большинства женщин на уме одно - «заполучить своего мужчину». Сам Шоу искал от любви только развлечения. На первое место он ставил работу. «В жизни то настоящее, что полезно и нужно. Любовь же - это заблуждение, что одна женщина чем-то отличается от другой. Человека, который всю жизнь любит одну женщину, следует отправить либо к врачу, либо на виселицу», - шутил знаменитый оригинал.
Драматург любил женщин, но по-своему. Однажды он спросил у одной богатой аристократки: «Скажите, сударыня, вы могли бы переспать с мужчиной, которого не любите, за сто тысяч фунтов? » Дама, презрительно фыркнув, ответила: «Без малейшего сомнения! » Она знала, что по сравнению с ней Шоу - просто нищий. «А за один фунт? » - продолжал свой допрос неуемный писатель. «Да что вы! За кого вы меня принимаете! » - возмутилась благородная женщина. «За кого - и так понятно. Просто я хотел узнать минимальный тариф», - невозмутимо ответил остряк.
Слухи о его возмутительном поведении дошли до Королевы. Однажды его пригласили на приём в Букингемский дворец. Там состоялась встреча Королевы Виктории и знаменитого драматурга. Королева, как бы невзначай, спросила его, правда ли то, что он где- то сказал, что каждую женщину можно купить за деньги. «Конечно, правда! » - ответил наглец. «Как, и меня можно купить? » - возмутилась королева. «Почему же нет? Ведь вы же женщина! » - последовал ответ. «И сколько же я, по-вашему, стою? » - кокетливо спросила Виктория. «Я думаю, десять тысяч фунтов». На что королева обиженно воскликнула: «Так мало?! » И получила следующий ответ: «Ну, вот видите, Ваше Величество, Вы уже начинаете торговаться! »
Остроумие всегда было его оружием. Когда одна актриса написала ему: «У нас с вами могли бы быть дети с моим лицом и вашим умом», он ответил: «А если получится наоборот? ».
Почитал биографию Эйнштейна. Заметил еще одно подтверждение старой истины: - "На камнях цветы не растут".
Мало родиться с феноменальными способностями. Надо еще родиться в соответствующем месте. Или как можно раньше прибыть в такое место.
Если бы Эйнштейн родился бы, предположим в глухой деревушке и там бы остался,
Учился Эйнштейн в Мюнхене. Уже для начала неплохо. Мюнхен - это Бавария, промышленный центр Германии. Подготовка кадров была на высоте.
Потом отец отправил его в Цюрихский политех. Который и сейчас считается одним из лучших технических учебных заведений мира.
Почти все сокурсники Эйнштейна стали видными учеными. Этот Политех выдал 20 лауреатов Нобелевской премии по физике. Вот в каком окружении рос и учился Эйнштейн.
Генрих Минковский считается гением математики. Даже теорию относительности некоторые называют Теорией Минковского-Эйнштейна. А тогда Минковский был учителем студента Эйнштейна. Вот такие учителя.
Туда пошел по коридору - с Анри Пуанкаре поздоровался. Который президент Парижской академии наук. Которого называют самым великим математиком в истории человечества.
Сюда пошел по коридору - здрасьте, господин Вебер.
В буфет зашел - Макс Планк сидит, кофе хлебает. Который основоположник квантовой физики. Здрасьте, герр Планк, горчицу передайте, пожалуйста.
Из буфета вышел - на какого-нибудь корифея термодинамики наступил. Только успевай здороваться.
Даже сама ежедневная бытовая обстановка, разговоры, общение и т. д. проходили среди одних из самых умных людей своего времени. Тут и дурак поумнеет.
Японцы в свое время целыми кораблями отправляли свою молодежь в лучшие учебные центры мира. Знали чего делать.
Вертинский вспоминал:
"Однажды в «Kaзбеке», где я выступал после часу ночи, отворилась дверь. Было часа три. Мне до ужаса хотелось спать, и я с нетерпением смотрел на стрелку часов. В четыре я имел право ехать домой. Неожиданно в дверях показался белокурый молодой англичанин, немного подвыпивший, весёлый и улыбающийся. За
Myзыканты старались: гость, по-видимому, богатый, потому что сразу послал оркестру полдюжины бутылок шампанского.
– Что вам сыграть, сэр? – спросил его скрипач-румын.
Гость задумался.
– Я хочу одну русскую вещь... – нерешительно сказал он. – Только я забыл её название... Там-там-там-там! . .
Он стал напевать мелодию. Я прислушался. Это была мелодия моего танго «Магнолия».
Угадав ee, музыканты стали играть.
Мой стол находился рядом с англичанином. Когда до меня дошла очередь выступать, я спел ему эту вещь и ещё несколько других.
Англичанин заставлял меня бисировать. После выступления, когда я сел на своё место, англичанин окончательно перешёл за мой стол, и, выражая мне свои восторги, между прочим сказал:
– Знаете, у меня в Лондоне есть одна знакомая русская дама, леди Детердинг. Вы не знаете ee? Так вот, эта дама имеет много пластинок одного русского артиста... – И он с ужасающим акцентом произнёс мою фамилию, исковеркав её до неузнаваемости. – Так вот, она подарила мне эти пластинки, – продолжал он, – почему я и просил вас спеть эту вещь.
Я улыбнулся и протянул ему свою визитную карточку, на которой стояло: «Alexandre Vertinsky».
Изумлению его не было границ.
– Я думал, что вы поёте в России! – воскликнул он. – Я никогда не думал встретить вас в таком месте.
Я терпеливо объяснил ему, почему я пою не в России, а в таком месте.
Мы разговорились. Прощаясь со мной, англичанин пригласил меня на следующий день обедать в «Сирос».
В самом фешенебельном ресторане Парижа «Сирос» к обеду надо было быть во фраке. Ровно в 9 часов, как было условлено, я входил в вестибюль ресторана. Метрдотель Альберт, улыбаясь, шёл ко мне навстречу.
– Вы один, мсье Вертинский? – спросил он.
– Нет! Я приглашён...
– Чей стол? – заглядывая в блокнот, поинтересовался он.
Я замялся. Дело в том, что накануне мне было как‑то неудобно спросить у англичанина его фамилию.
– Мой стол будет у камина! – вспомнил я его последние слова.
– У камина не может быть! – сказал он.
– Почему?
– Этот стол резервирован на всю неделю и не даётся гостям.
В это время мы уже входили в зал. От камина, из‑за большого стола с цветами, где сидело человек десять каких-то старомодных мужчин и старух в бриллиантовых диадемах, легко выскочил и быстро шёл мне навстречу мой белокурый англичанин. На этот раз он был в безукоризненном фраке.
Ещё издали он улыбался и протягивал мне обе руки.
– Hy вот, это же он и есть! – сказал я, обернувшись к Альберту.
Лицо метрдотеля изобразило священный ужас.
– А вы знаете, кто это? – сдавленным шёпотом произнёс он.
– Нет! – откровенно сознался я. – Несчастный! Да ведь это же принц Уэльский! . . "
– Несчастный! Да ведь это же принц Уэльский! . . "
