Для съёмок фильма "Сибирский цирюльник" Никита Михалков отобрал большую группу молодых актёров и предложил им для "вживания" в роль поселиться в казарме Костромского военного училища химической защиты и жить там по уставу в течение двух месяцев. Но молодые люди всё-таки обманывали мэтра. Вот что вспоминает Марат Башаров:
Дело в том, что в город нас не выпускали. Но выпить-то, скажем так, иногда хотелось. А вот обычным, рядовым курсантам училища можно было выходить на волю без проблем. Вот мы и давали им деньги, а они нам из города приносили водку. А чтобы её не засекли, мы переливали всё это дело в грелки. Звучала команда "Отбой". Мы брали наши грелочки и шли в комнатку, где жили Олег Меньшиков и Володя Ильин (они жили, как и все, в общей казарме, но в маленькой комнатушке). Она у нас всегда была местом сборищ... Кстати, Меньшиков потом Ильина отселил, потому что Володя очень сильно храпел! В общем, пили водку, слушали музыку, разговаривали по поводу сценария. А если кто-то из дежурных командиров заходил в казарму и застукивал нас, грозно спрашивая: "Что вы здесь делаете?! ", мы дружно отвечали: "А мы репетируем! ". Все пьяные уже, угар, музыка какая-то... "Репетируем! ". Представляете? Даже не знаю, откуда у нас брались силы. Ведь в десять отбой и часов, наверное, до трёх мы гуляли. А в шесть - опять подъём...
РОКОВАЯ ИЗГОРОДЬ
В 1950-х молодой парень Рабинович работал карикатуристом в юмористических и литературно-художественных журналах.
Когда волна сталинского антисемитизма стала спадать, поступил во ВГИК на режиссера.
Пленку и бюджеты студентам выдавали скуповато, только чтобы хватило на отчетную короткометражку каждому
Рабинович проявил находчивость и объединился с сокурсником. На двоих они сварганили полнометражный фильм. Гонорары известным артистам удалось не платить, потому что обошлись без них вовсе. Сценарий сыскали на школьную тему, ну и пошли в народ искать школьников, согласных сниматься почти за бесплатно.
У них всё получилось - фильм вышел во всесоюзный прокат в 1961, собрал 24 миллиона просмотров. По соотношению кассовых сборов и реальных расходов вышел урожай 1000: 1 вероятно, если не больше. Явно превзошел даже легендарно низкобюджетный голливудский фильм "Зомби", где актеры-энтузиасты снимались за символический доллар на каждого, потеряв при этом уйму времени на грим и душ. И все равно этот фильм сожрал почти 20 тысяч полновесных баксов эпохи золотого стандарта, то есть почти пуд чистого золота. Водись у Рабиновича такие бабки в СССР, он бы вообще порвал аудиторию, набрав самородков по всей стране.
Но и так вышел отличный фильм, потому что наши школьники играли в сущности самих себя. Ни в каком гриме не нуждались (почти, но об этом позже), и согласны были сниматься вообще за копейки. Гораздо интереснее играть в дружбы и ссоры, чем еле брести в образе гнилого трупа или отчаянно визжать от ужаса.
Но вот что осталось за кадром этого некогда знаменитого советского фильма.
Однажды в обычной московской школе появился студент, прочел короткую просветительскую лекцию о буднях ВГИКА и Мосфильма, рассказал о своей дипломной работе, но и внимательно вглядывался - искал кандидатов, честно в этом признался. Несколько ролей массовки раздал добровольцам с ходу, но при взгляде на мальчика Леню задумался.
- Понимаешь, я чувствую, что ты должен быть в моем фильме, но в сценарии тебя нет! Это не беда, откуда было знать о тебе сценаристу. Я сам что-нибудь придумаю, ты только приходи завтра на съемки.
На следующее утро гурьба школьников заявилась на Мосфильм, и Леня с ними. Он есть в кадре фильма на несколько секунд, но весь остальной день съемок просидел в сторонке, делал уроки. Режиссер заморочился, муза его не посетила в тот день, и отдельной роли для Лени он так и не успел придумать. Попросил прийти завтра, все были заняты школьником в главной роли Никитой М.
Леня заскучал, честно отсидел свой платный трудодень, но больше не вернулся, других дел полно. Обратно с Мосфильма возвращался с той же ватагой товарищей. Все они были в коричневом гриме, накладываемом, чтобы лица от софитов не отсвечивали. В пути заигрались в казаков-разбойников, прятались в длинной зеленой изгороди или швыряли в нее друг другом.
Вдруг изгородь заворочалась, из-под земли явилась мощная рука и схватила кого-то из них за ногу. Поднялся могучий дядька в камуфляже и возмутился, что на него наступили. Это оказался район правительственных дач. Мужик возможно годами там лежал в тоске, тщательно закамуфлированный - когда хоть какое-нибудь нападение приключится. А тут ворвалась целая банда загримированных крепких подростков!
Остаток вечера они провели в следственном изоляторе, вызываемые поодиночке. Леня продолжал учить уроки в кутузке, но от роли звезды советского кинематографа отказался категорически.
Откуда я знаю о всем этом? Немного гугля, чуточку вики, минута воспоминаний самого Леонида. Он жив и здравствует до сих пор, но я назвал другое имя, как и режиссер назвался другой фамилией. Считаю, все имеют на этот право, даже Атос, Портос и Арамис не гнушались. Главное, чтобы сделали что-нибудь достойное. В данном случае, был снят фильм "Друг мой, Колька! " Режиссер Александр Митта тоже оказывается жив, 28 марта 2024 отметит свой 91-й день рождения. Неправильно, когда о талантах вспоминают только тогда, когда поздравлять их уже поздно.
Во время учёбы в ГИТИСе Анатолию Папанову ("Бриллиантовая рука", "Ну, погоди! ") очень доставалось за его самобытную, «фирменную», манеру речи. Звучание его голоса называли «неправильным». Педагог по сценической речи строго требовала у студента избавиться, наконец, «от этого вашего шипящего».
«А он не мог — из-за неправильного прикуса. Хотя старался, изо всех сил работал над исправлением, — говорила Надежда Каратаева. — Хорошо, что так и не сумел исправить, ведь потом Толиным голосом восхищались все»
«Как-то режиссер Птушко позвонил маме и сказал: Лиля, у тебя две дочки — 15 и 16 лет, а я ищу актрису на роль Ассоль. Может, приведешь какую-нибудь из них на пробы? Мама сказала, нет-нет, никаких проб, Александр не хотел, чтобы они были актрисами. Но Птушко уговорил. И мама повела меня. А я в 15 была очень спортивным подростком, носила
Пока то, да се, гримерша посмотрела на меня и с жалостью сказала: «Давай платьице наденем, ты же девочка. Волосики причешем». На меня надели светлое нежное платье, наклеили реснички, и Птушко был изумлен. Меня утвердили. А поскольку я была не актриса, то решили дать мне учительницу, которая бы репетировала со мной роль. Это была Серафима Германовна Бирман, характерная актриса старого кинематографа. Огромного роста, со специфическим бирмановским голосом. Маленькие глазки-буравчики и седина, стриженая под горшок.
И она показывала мне Ассоль. Повязав платок, став похожей на Бабу Ягу, она брала эмалированное ведро и, приложив руку козырьком ко лбу, показывала мне встречу Ассоль с Греем. Огромная Серафима стояла и всматривалась — и меня всю колошматило.
Наконец ее маленькие глазки вспыхивали сумасшедшим светом, она вскидывала руку и громко кричала зычным голосом: «я здесь, Грэ-э-й! ». И огромными прыжками бежала навстречу воображаемому Грею, громыхая ведром, срывая платок с головы и тряся седыми волосами.
И я, глядя на нее, понимала, что таких вершин мастерства никогда не достигну. Серафима была критична и неумолима. И лишь когда я уже сыграла Офелию, она позвонила маме и сказала: «Лиля, кажется, я могу вас обрадовать. Кажется, она не полная бэздарь». ©️ Анастасия Вертинская
©️ Анастасия Вертинская
Битвой московской спеси с петербургской простотой называли современники трагедию, случившуюся 10 сентября 1825 года в парке Лесного института. Стрелялись флигель-адъютант Владимир Новосильцев и поручик Семёновского полка Константин Чернов. Первый - московский аристократ, второй - сын отставного генерал-майора Пахома
Злой судьбе было угодно, чтобы один из приятелей Новосильцева пригласил его погостить в поместье Черновых под Петербургом, где он и познакомился с дочерью хозяина, Китти. Белые ночи, соловьи и прелестная девушка - флигель-адъютант влюбился и немедля попросил у Черновых руки их дочери. Разумеется, родители дали согласие: партия блестящая, да и Китти полюбила Владимира всем сердцем. Счастливый жених поехал в Москву за материнских благословением. Его мать, урождённая графиня Орлова (из тех самых Орловых! ), известию о помолвке сына не обрадовалась - в самом деле, незнатные Черновы им отнюдь не ровня. "У тебя будет жена - Пахомовна! " - ужасалась Новосильцева, но действовать решила "тонко", то есть подло, если называть вещи своими именами. Черновым написала, что даёт согласие на брак, а сама под благовидными предлогами удерживала сына в Москве, уговаривая его оставить эту блажь с женитьбой. Ведь должны же Черновы понять, что Китти Владимиру не пара - и сами расторгнуть помолвку...
Но простодушные Черновы не понимают. Не понимают, как можно говорить, что предложение в силе, но у невесты не показываться и свадьбу всё время откладывать. А по столице ползут слухи, один другого скандальней... Китти жалеют, понимающе осведомляются о её здоровье. Черновы оскорблены, и, защищая честь сестры, Константин вызывает Новосильцева на дуэль. Жестокие условия дуэли не предполагают мирного исхода: оба противника умирают от ран.
Убитая горем графиня велит построить на месте дуэли церковь, а Кюхельбекер пишет знаменитые стихи:
Клянёмся честью и Черновым:
Вражда и брань временщикам, Царя трепещущим рабам, Тиранам, нас угнесть готовым!
Царя трепещущим рабам,
Тиранам, нас угнесть готовым!
29 ноября 1963 года в газете «Вечерний Ленинград» появился фельетон «Окололитературный трутень» об Иосифе Бродском. Именно эта нелепая заметка дала старт травле поэта и вылилась в итоге в судебное разбирательство о тунеядстве. Начинался фельетон так:
«Несколько лет назад в окололитературных кругах Ленинграда появился молодой человек,
После примеров с цитированием не имевших отношения к Бродскому стихов следовало заключение: «Тарабарщина, кладбищенски-похоронная тематика — это только часть невинных развлечений Бродского. Еще одно заявление — «люблю я Родину чужую... Очевидно, надо перестать нянчиться с окололитературным тунеядцем. Такому, как Бродский, не место в Ленинграде. Какой вывод напрашивается из всего сказанного? Не только Бродский, но и все, кто его окружает, идут по такому же, как и он, опасному пути. И их нужно строго предупредить об этом. Пусть окололитературные бездельники вроде Иосифа Бродского получат самый резкий отпор. Пусть неповадно им будет мутить воду! »
Соавтором фельетона был Яков Лернер - завхоз института «Гипрошахт» и командир оперотряда Добровольной народной дружины №12 (скоро, кстати, сам на 8 лет попадает в тюрьму за приторговывание «очередью» на получение автомобилей и квартир). Сам Иосиф Бродский называл своего главного гонителя "черным крестным", ибо Лернер вопреки своему желанию обеспечил поэту огромную славу.
Когда к Бродскому приходили гости, знаком особого расположения служило предложение:
- Хотите, я разбужу для вас кота?
Из воспоминаний Анатолия Эфроса: «Я репетировал «Вишневый сад», Высоцкий был в Париже. Играл Лопахина дублер, я с ним долго работал, упорно, это был очень хороший артист — Шаповалов, мы замечательно репетировали. Но однажды после прогона я почувствовал, как что-то невольно притягивает меня к той части зала, в которой сидят
Действительно, он догнал за несколько раз, и мне пришлось очень обидеть Шаповалова, потому что, когда Высоцкий начинал репетировать, это было что-то неимоверное. Там есть момент, когда Лопахин купил вишневый сад и когда он бушует, так вот, когда он играл... Я помню, мы играли в клубе «Каучук», и в театре, и где бы ни были, к этому моменту все закулисные работники, люди из бухгалтерии, откуда-то еще — все-все-все стягивались к кулисе и слушали этот момент. Он играл его так страшно, что вообразить трудно, как может выдержать человек такое бешенство: он так плясал, так кричал, так неистовствовал, что это было невероятно".
Спектакль сделали очень быстро — 30 июня состоялась премьера. От спектакля к спектаклю Демидова играла Раневскую одинаково вдохновенно и абсолютно точно, не нарушая сложной конструкции роли. И совершенно по-другому играл Высоцкий, который всякий раз менял интонации. А иногда даже позволял себе и несколько видоизменять классический текст роли, либо переставляя, либо подменяя отдельные слова. К чеховскому монологу Высоцкий отнесся как к своего рода песне, подчинив его особому ритму, своей мелодии — и протяжной, и хрипловато-резкой. Чеховская проза разбивалась на стихотворные строфы, и он не просто произносил текст пьесы, он декламировал Чехова. Ничего не прибавляя к словам роли, Высоцкий произносил их так, словно становился не только исполнителем, но и соавтором
Друзья, а что вам вспоминается, когда слышите имя «Лукулл»? Боюсь, ничего.
Ну, вот цитата из «Трёх мушкетёров»: «Увидев столько яств, мэтр Кокнар нахмурился; увидев эти яства, Портос закусил губу, поняв, что остался без обеда.
Он посмотрел, стоит ли еще на столе блюдо с бобами, но блюдо с бобами исчезло.
— Да это и в самом
Даже не представляю, как воспринимает современная молодёжь упоминание Лукулла. Когда-то выражение «Лукуллов пир» было на слуху, но сегодня Луций Лициний Лукулл пал в бездну забвения.
А ведь как обидно! В рейтинге полководцев всех времён Лукулл достоин быть в первой десятке, в рейтинге самых недооцененных полководцев у него вообще соперников нет.
Как полководец, Лукулл одерживал победы и на суше, и на море. Брал города, побеждал малыми силами и малой кровью. Как администратор, — возглавлял такие римские провинции, как Азия и Африка. Как вам такие строки в резюме: «Руководил Азией». «Руководил Африкой».
Великий Сулла признал Лукулла своим преемником и доверил ему опеку над своими детьми.
Но главная фишка, — война против понтийского царя Митридата и одновременно против зятя Митридата, армянского царя Тиграна Великого, «царя царей»!
Сейчас трудно представить, но Армения была сверхдержавой, агрессивной и наглой. Лукулл ввязался в войну с понтийцами, а попал на армян, где против него было всё: на чужой территории, далеко от баз снабжения, против противника, превосходящего в силах многократно!
Есть главный критерий оценки военачальника: сумел ли он хоть раз победить превосходящие силы противника.
Так вот вам: в решающей битве Лукулла недалеко от армянской столицы — Тигранокерта (современный город Диярбакыр) римская армия (11 тысяч пехоты и 3 тысячи всадников) разгромила войско Тиграна. У армян было 150 тысяч пехотинцев и 25 тысяч всадников. Соотношение больше, чем десять к одному! По итогам сражения армяне потеряли 100 тысяч воинов, а Лукулл — 5 легионеров убитыми и 100 ранеными.
Римляне разгромили Тиграна, а его столицу взяли штурмом и разрушили.
Историки оспаривают приведённые выше цифры, но факт есть факт: с крохотной армией Лукулл совершил беспримерный поход, и вернулся домой, сохранив почти всех солдат!
Дома его, конечно, ждал триумф… Ага, конечно, ждал! Дома его ждали интриги и политические распри. Три года (! ) Лукулл добивался права провести триумф, причём добивался, в основном, взятками, — подкупая неподкупных конгрессменов (тьфу, сенаторов, вечно их путаю). В итоге право провести триумф он получил, и провёл! Полностью за свой счёт. То есть он сам себя поздравил с феноменальной победой. Никто больше его не поздравлял.
Что ещё? Ага, знаменитые пиры. Кормил всех, кого не попадя, и вошёл в историю, благодаря своим пирам… Блин, сам-то он на них ел хотя бы? Бедолага…
Бедолага…
9 апреля 1859 года 23–летний Сэмюэл Ленгхорн Клеменс получил свидетельство, разрешавшее ему водить речные пароходы по Миссисипи.
Он работал в типографии своего брата Ориона в городке Киокак (шт. Айова), стоящим на берегу Миссисипи, когда в 20 лет ему в голову пришла мысль совершить путешествие по Амазонке. Уже имевший публикации, молодой человек договорился присылать в местную газету письма со своими впечатлениями и отплыл в Новый Орлеан. Оказалось, что рейса в Бразилию ждать и ждать, но парня уже захватила другая идея — он решил стать лоцманом, чтобы водить суда по родной реке. С такой профессией он получал бы 250 долларов в неделю, тогда как за каждый очерк обещали лишь 5 долларов. За два года учебы помощником капитана да за два года самостоятельного вождения он изучил Миссисипи на всем ее протяжении, но с началом Гражданской войны судоходство на реке было прервано. А потом, с оборудованием реки бакенами и прочими навигационными знаками, надобность в опытных проводниках отпала.
Сэм к тому времени вернулся в журналистику, а в 1863 году впервые подписал свой рассказ псевдонимом Марк Твен — термином речников, которым они обозначали безопасную для плавания глубину в две сажени
Макс Планк, получив Нобелевскую премию по физике, отправился в турне и всюду выступал с одним и тем же докладом. Его шофер сидел в зале и запомнил текст наизусть. А затем предложил пошутить: пусть он, шофер, выступит с докладом, а Планк посидит в зале в шоферской фуражке. Идея рассмешила Планка, и он согласился.
И вот шофер выступает с докладом по квантовой механике. Один профессор физики задает вопрос. Шофер выслушивает и говорит:
— Никогда бы не подумал, что в таком прогрессивном городе мне зададут такой простой вопрос. С вашего позволения, я попрошу ответить на него своего шофера».
Голкипер английского клуба Чарльтон Атлетик Сэм Бартрэм в своей автобиографии рассказал удивительную историю, которая произошла в 1956-м году во время футбольного матча между командами Челси и Чарльтоном.
"Вскоре после начала встречи начал сгущаться сильный туман над воротами Челси. Из виду начали пропадать футболисты лондонского клуба. Судья приостановил ненадолго встречу и по прошествии нескольких минут, когда туман немного рассеялся, арбитр дал сигнал к продолжению игры. "
Преимуществом владела наша команда. Над полем вновь начал сгущаться сильный туман. Так как мы постоянно атаковали, я все меньше начинал видеть своих партнёров по команде. Вскоре я и вовсе потерял игроков из виду и поймал себя на мысли о том, что все внезапно стихло.
Бартрэм продолжать стоять в воротах, прошло несколько минут, но по прежнему не было ни одной атаки соперников на его ворота.
"Наши наверное конкретно атакуют ворота Челси"- подумал Сэм). По прошествии некоторого времени в густом тумане появилась фигура. Это оказался полицейский, который удивлённо посмотрел на меня. "Что ты тут делаешь-спросил он и сам же продолжил, - встреча закончилась 15 минут назад, на поле нет никого! )"
Всем хорош французский гимн, кроме одного – он ведь является песней революционеров – знаменитой «Марсельезой».
Давайте вспомним первые строчки её русской версии:
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног.
Нам враждебны златые кумиры,
Ненавистен нам царский чертог.
Поэтому в те годы кровожадная «Марсельеза» была под запретом в Российской империи.
И вот, во время торжеств по случаю прибытия французской эскадры возникла пикантная ситуация.
Посудите сами как бы это выглядело: если бы зазвучал гимн, (запрещенный революционный гимн! ), то российский император Александр III, как полагается военному, должен был встать и взять под козырек…
Отказаться нельзя, мероприятие официальное и весьма важное для налаживания отношений с Францией.
Гофмаршал Владимир Оболенский обратил внимание царя на этот щекотливый момент.
Выслушав его, Александр III сказал: – Мы же не можем дать французам другой гимн? Играйте тот, какой есть. Ничего, после «Марсельезы» они шапки снимут и «Боже, царя храни! » выслушают!
13 сентября 1917 года в Одессе на сельскохозяйственной выставке общественности была представлена абсолютно лысая курица. Представитель местного научного сообщества, седой профессор по фамилии Багиров рассказал собравшимся о революции в области птицеводства. Мол, теперь повару даже не нужно ощипывать птицу. Фирма «Идеальная курица»
Седым профессором Багировым на самом деле был 17-летний одессит Осип Шор. После этой аферы он предложил местному раввину Берштейну продавать места в раю. На стене синагоги даже повесили схему рая с прейскурантом. На взносы желающих раввин отреставрировал синагогу и собственный дом...
Особого внимания заслуживает 10-ти месячное путешествие Осипа из Петербурга в Одессу без гроша в кармане. Чтобы заработать он выдавал себя за гроссмейстера, художника, пожарного. Кроме того, Осип женился на тучной даме, которая держала лавку. Так и перезимовал... Отдельный этап жизни Шора работа в одесском уголовном розыске. Там он стал ведущим оперуполномоченным по борьбе с бандитизмом и противостоял группировке самого Мишки Япончика.
Через какое-то время Осип переехал в Москву и там поведал о своей жизни писателю Валентину Катаеву. Тот и предложил малоизвестным журналистам Ильфу и Петрову написать о Шоре книгу. Вот так и родился Остап Бендер...
Работал в БДТ режиссёр Аркадий Кацман. Ставил в театре спектакль "Трасса" по пьесе Игнатия Дворецкого, и во время репетиции падает он в оркестровую яму. Упал на виолончелистку - большую и толстую. Повезло. Он ещё остроумно выкрутился, спросив даму:
- Ну что, играете? Ну, играйте, играйте хорошо.
И ушёл, хромая.
После этого Товстоногов уволил Кацмана.
- За что? - спросил возмущённый Алексей Герман, который работал там ассистентом режиссёра.
- Лёша, человек, который упал в оркестровую яму, не может быть режиссёром в театре. Я вас уверяю, - ответил Товстоногов.
Ну, не глупость ли, скажет читатель? Это ли не волюнтаризм?
Однако Герман смог отстоять Кацмана таким аргументом:
- Талантливый человек может упасть в тарелку с супом или провалиться в говно, но остаться отличным режиссёром. За что вы его убиваете - за преданность вам? И Товстоногов прислушался к своему ассистенту. Кацмана оставил.
И Товстоногов прислушался к своему ассистенту. Кацмана оставил.
